Редьярд Киплинг - Английский с Редьярдом Киплингом. Рикки-Тикки-Тави / Rudyard Kipling. Rikki-Tikki-Tavi Страница 22

Little Toomai attended to Kala Nag’s supper, and as evening fell, wandered through the camp, unspeakably happy, in search of a tom-tom. When an Indian child’s heart is full, he does not run about and make a noise in an irregular fashion. He sits down to a sort of revel all by himself. And Little Toomai had been spoken to by Petersen Sahib! If he had not found what he wanted, I believe he would have been ill.

But the sweetmeat seller in the camp lent him a little tom-tom (но продавец сладостей в лагере дал ему на время свой маленький тамтам; to lend – одалживать) – a drum beaten with the flat of the hand (барабан, в который бьют плоской /частью/ руки = ладонью; to beat) – and he sat down, cross-legged, before Kala Nag (и он уселся, скрестив ноги, перед Кала Нагом; cross – перекрестный, пересекающий; leg – нога), as the stars began to come out (когда звезды начали появляться /на небе/; to begin), the tom-tom in his lap (/положил/ тамтам к себе на колени; lap – подол; колени /верхняя часть ног у сидящего человека/), and he thumped and he thumped and he thumped (и стал стучать, стучать и стучать /по нему/; to thump – ударять, стучать, бить с глухим шумом), and the more he thought of the great honor that had been done to him (и чем больше думал он о великой чести, оказанной ему; to think; honor = honour – честь), the more he thumped (тем больше = усерднее бил /по тамтаму/), all alone among the elephant fodder (совершенно один среди корма для слонов). There was no tune and no words (/в этой музыке/ не было ни мелодии, ни слов), but the thumping made him happy (но эти глухие удары делали его счастливым).

But the sweetmeat seller in the camp lent him a little tom-tom – a drum beaten with the flat of the hand – and he sat down, cross-legged, before Kala Nag as the stars began to come out, the tom-tom in his lap, and he thumped and he thumped and he thumped, and the more he thought of the great honor that had been done to him, the more he thumped, all alone among the elephant fodder. There was no tune and no words, but the thumping made him happy.

The new elephants strained at their ropes (новые /пойманные/ слоны натянули свои веревки; to strain – натягивать), and squealed and trumpeted from time to time (взвизгивали и трубили время от времени; to squeal – визжать; to trumpet – трубить; trumpet – труба), and he could hear his mother in the camp hut putting his small brother to sleep with an old, old song about the great God Shiv (и он мог слышать = слышал, как его мать в лагерной хижине укладывала спать его маленького братишку с помощью старой-старой песни о великом боге Шиве), who once told all the animals what they should eat (который однажды сказал всем животным, что им следует есть). It is a very soothing lullaby (это очень успокаивающая колыбельная песня; to soothe – успокаивать, утешать), and the first verse says (и ее первые строфы говорят = таковы):

Shiv, who poured the harvest and made the winds to blow (Шива, который поливал = поил урожай = землю и заставлял ветра дуть; to pour – лить/ся/),Sitting at the doorways of a day of long ago (сидя на пороге дня очень давно),Gave to each his portion, food and toil and fate (каждому раздавал свою долю = карму, /свою/ пищу, /свою/ работу и /свою/ судьбу; portion – доля, часть, порция; toil – тяжeлый труд),From the King upon the guddee to the Beggar at the gate (от Короля на троне до Бедняка у ворот; guddee – подушка, трон /у восточных правителей/).All things made he (все сотворил он) – Shiv the Preserver (Спаситель Шива; to preserve – сохранять, сберегать; оберегать, охранять).Mahadeo (Махадев)!Mahadeo (Махадев)!He made all (он сотворил все) —Thorn for the camel (колючки для верблюда; thorn – колючка, шип; колючее растение), fodder for the kine (корм для коров; kine – /уст./ коровы, мн. от “cow”),And mother’s heart for sleepy head, O little son of mine (и мамино сердце для сонной головки, о мой маленький сынок)!

The new elephants strained at their ropes, and squealed and trumpeted from time to time, and he could hear his mother in the camp hut putting his small brother to sleep with an old, old song about the great God Shiv, who once told all the animals what they should eat. It is a very soothing lullaby, and the first verse says:

Shiv, who poured the harvest and made the winds to blow,Sitting at the doorways of a day of long ago,Gave to each his portion, food and toil and fate,From the King upon the guddee to the Beggar at the gate.All things made he – Shiva the Preserver.Mahadeo!Mahadeo!He made all —Thorn for the camel, fodder for the kine,And mother’s heart for sleepy head, O little son of mine!

Little Toomai came in with a joyous tunk-a-tunk at the end of each verse (Маленький Тумаи радостно ударял по барабану: «вступал с радостным танк-танк» в конце каждой строфы; joyous – радостный, счастливый), till he felt sleepy and stretched himself on the fodder at Kala Nag’s side (пока /не/ почувствовал себя сонным = пока ему не захотелось спать, и /не/ растянулся на фураже рядом с Кала Нагом; to stretch – тянуть/ся/, растягивать/ся/). At last the elephants began to lie down one after another as is their custom (наконец, слоны начали ложиться, один за другим, по своему обыкновению), till only Kala Nag at the right of the line was left standing up (пока только Кала Наг /не/ остался стоять в правом /конце/ ряда); and he rocked slowly from side to side (он медленно раскачивался из стороны в сторону; to rock – убаюкивать, укачивать; качать/ся/, колебать/ся/), his ears put forward to listen to the night wind as it blew very slowly across the hills (навострив уши, чтобы прислушиваться к ночному ветру, который дул очень медленно = слабо через горы; to put – класть, положить; forward – вперед; to listen – слушать; прислушиваться; to blow – дуть).

Little Toomai came in with a joyous tunk-a-tunk at the end of each verse, till he felt sleepy and stretched himself on the fodder at Kala Nag’s side. At last the elephants began to lie down one after another as is their custom, till only Kala Nag at the right of the line was left standing up; and he rocked slowly from side to side, his ears put forward to listen to the night wind as it blew very slowly across the hills.

The air was full of all the night noises that, taken together, make one big silence (воздух был полон ночных шумов, которые, взятые = слитые вместе, образуют одну большую = глубокую тишину) – the click of one bamboo stem against the other (щелчок одного ствола бамбука о другой), the rustle of something alive in the undergrowth (шорох чего-то живого в подлесье), the scratch and squawk of a half-waked bird (царапанье и пронзительный крик полупроснувшейся птицы; to wake – просыпаться) (birds are awake in the night much more often than we imagine (птицы просыпаются ночью гораздо чаще, чем мы думаем; awake – не спящий, проснувшийся; to imagine – воображать, представлять себе; думать, полагать)), and the fall of water ever so far away (и отдаленное /журчанье/ падающей воды; fall – падение). Little Toomai slept for some time (Маленький Тумаи проспал некоторое время; to sleep), and when he waked it was brilliant moonlight (а когда он проснулся, был сверкающий лунный свет = луна светила очень ярко), and Kala Nag was still standing up with his ears cocked (а Кала Наг все еще стоял, насторожив уши; cock – петух; to cock – поднимать, загибать кверху /как петух свой хвост/; to cock one’s ears – навострить уши, насторожиться).

The air was full of all the night noises that, taken together, make one big silence – the click of one bamboo stem against the other, the rustle of something alive in the undergrowth, the scratch and squawk of a half-waked bird (birds are awake in the night much more often than we imagine), and the fall of water ever so far away. Little Toomai slept for some time, and when he waked it was brilliant moonlight, and Kala Nag was still standing up with his ears cocked.

Little Toomai turned (Маленький Тумаи повернулся), rustling in the fodder (зашуршав в фураже), and watched the curve of his big back against half the stars in heaven (и посмотрел на изгиб большой спины, напротив = закрывавшей половину звезд на небе), and while he watched he heard (и, пока смотрел, услышал), so far away that it sounded no more than a pinhole of noise pricked through the stillness (так далеко, что это прозвучало = показалось ему не более, чем шумом = звуком булавочного отверстия = укола булавки, проколотого = пронзившего безмолвие; pin – зд.: булавка; pinhole – булавочное отверстие; to prick – /у/колоть, проколоть, прокалывать), the “hoot-toot” of a wild elephant («хуут-туут» дикого слона).

All the elephants in the lines jumped up as if they had been shot (все слоны рядами вскочили на ноги, точно в них выстрелили; to shoot – стрелять), and their grunts at last waked the sleeping mahouts (и их мычание, наконец, разбудило спящих магутов; grunt – хрюканье; ворчанье, мычание), and they came out and drove in the picket pegs with big mallets (и они вышли и стали вколачивать колья большими колотушками; to drive in – вбивать, вколачивать /столбы, гвозди/), and tightened this rope and knotted that till all was quiet (затягивать веревки и завязывать узлы, пока все не стихло; to tighten – сжимать/ся/; затягивать/ся/; tight – плотный; тугой; to knot – завязывать узел; knot – узел; quiet – тихий, бесшумный).

Little Toomai turned, rustling in the fodder, and watched the curve of his big back against half the stars in heaven, and while he watched he heard, so far away that it sounded no more than a pinhole of noise pricked through the stillness, the “hoot-toot” of a wild elephant.

All the elephants in the lines jumped up as if they had been shot, and their grunts at last waked the sleeping mahouts, and they came out and drove in the picket pegs with big mallets, and tightened this rope and knotted that till all was quiet.