Комментарии к материалистическому пониманию истории - Дмитрий Евгеньевич Краснянский Страница 23

Не существует плохих и хороших, прогрессивных и реакционных обществ. Все общества должны восприниматься социальной теорией по ту сторону добра и зла. Теория может лишь констатировать эффективность или неэффективность той или иной формы социальной жизни. А степень эффективности выражается в способности выжить и экспансировать в наличных условия. В этом отношении можно утверждать, что этот основной закон живого справедлив в качестве такового и для социального. Это очень печальная истина для человеческого разума. Мы видим, что целесообразность выживания вида в природе довольно часто обеспечивается за счет интересов индивида. Когда самка богомола пожирает во время спаривания самца, то это ужасно для самца, но для вида – неплохая стратегия выживания. То же и в человеческой истории. Здесь «благо» социального организма по большей части обеспечивается «пожиранием» индивидов. И можно лишь надеяться, что естественное действие объективных законов социального однажды породит форму, в которой благо целого окажется в гармонии с благом индивидов. Но такая надежда всецело принадлежит области человеческих упований68, а значит, она оказывается вне сферы науки.

Если общество – это материальная система, то и изучать ее необходимо как материальную систему. Это означает, что теория общества должна быть максимально очищена от понятий ценностного, человеческого содержания. Социальная теория должна возвыситься над субъективным восприятием человечеством самого себя. Это возможно. Примером такого возвышения может быть психотерапия – дисциплина, возникшая в XX столетии. Здесь все, что человек может рассказать о себе, воспринимается лишь как феномен, как «хорошо обоснованная иллюзия», которая должна быть проанализирована в объективных понятиях науки. Текст, возникающий в результате такого анализа, отличается от текста самого анализируемого так же, как картинка на экране монитора компьютера отличается от программы, ее создающей.

В свете этих рационально оправданных и необходимых требований к современной социальной теории, ученые, пользующиеся понятием «прогресс» и прочей субъективной рухлядью, могут спокойно отдыхать на своей «протонаучной лавочке» и больше не засорять эфир науки своими «троглодитскими» шумами.

Если прогресс существует, если все ступени исторического развития заранее предопределены и однозначно ведут лишь в одном, благом направлении, то это очень удивительное обстоятельство. На его основании идеалисты и теисты правомерно делают однозначный вывод о существовании Мирового Разума. Странно, что марксисты, являясь материалистами, постулируют это обстоятельство и совершенно не делают тех выводов, которые из него вытекают. Почему они радостно указывают на признаки прогресса и не задумываются при этом, с чего бы это мироздание так славно благоприятствует человеку? Оптимистическое видение будущего чаще всего свойственно юным. Видно, мы имеем дело с очень «юной» научной мыслью.

К. Маркс и Ф. Энгельс были детьми своего века и в этом отношении они отдали должное всем антинаучным «шалостям», что разрешались ученым в то время. Они выстроили концепцию истории, которая насквозь пронизана провиденциализмом. И в этом отношении вся комбинация чередования их общественно-экономических формаций есть не больше, чем дань предрассудкам науки и общества XIX века.

Более того, вся их концепция истории слишком сильно отдает всё тем же христианским мифом, что тысячелетия вдалбливался в умы европейцев, и что поныне существует в культуре как одна из важнейших архетипических форм.

В самом деле, в христианском мифе мы находим рассказ об изначальном, невинном состоянии человечества, затем следует пагубное грехопадение, преодоление этого грехопадения через Благую Весть, и постепенное возвышение к Царству Божьему на Земле. В этом есть сокровенный сакральный смысл человеческой истории. Каждое событие этой истории может быть понято лишь через призму этого смысла.

То же и в марксизме. В начале мы обнаруживаем девственную чистоту первобытного коммунизма, эдакого царства альтруизма. Затем следует пагубное частнособственническое «грехопадение». Но оно не бессмысленно и не проклято навеки – оно необходимо, и марксисты долго и схоластично начинают рассуждать о прогрессивности и исторической оправданности той или иной формы пагубного классового общества. Затем, о долгожданное, закономерное чудо! – следует Благая Весть: буржуазия разложилась, пролетариат созрел, Маркс открыл подлинные законы общественного развития, которыми теперь можно воспользоваться на благо общества, и светлое будущее грядет! «Грех» частной собственности будет изжит и вновь возобладает коммунистическое общество, но уже лишенное тех досадных огрех, что были в эпоху первобытности.

Более того, как и христианам, большинству марксистов и в голову не приходит вопрос о том, что же будет после торжества светлого будущего. Часто говорят о конце предистории и смотрят с крайнем неудовольствием на тех мерзопакостных диалектиков, которые памятуя о законе отрицания отрицания допускают мысль, что после коммунизма последует новый виток истории с неизбежным отрицанием первого порядка – классовым обществом, основанным на новых формах частной собственности.

«Лестница» формаций, или, говоря словами Ю. И. Семенова, линейно-стадиальный подход в интерпретации истории, созданный К. Марксом и Ф. Энгельсом, был убедителен в XIX веке. В XX же веке под ударами мощного потока новейших фактов он стал трещать по швам. Большинство марксистов предпочло просто не замечать этого69 – постоянно наталкиваешься на марксистские исторические тексты, где изложение фактического материала находится в чудовищном противоречии с его интерпретацией. Постоянно читаешь в академических изданиях о феодализме на средневековом Востоке или о рабовладельческом способе производства на Древнем Востоке. С невиннейшим видом авторы повествуют о малочисленности рабов, о незначительности их роли в производстве, о непомерно высокой покупной стоимости раба и с торжеством подытоживают: «перед нами расцвет рабовладельческого общества».

Возникает подозрение, что имеешь дело просто с глупцами. Но нет, читаешь и видишь – неглупый человек.

Тогда возникает мысль: материалистическое понимание истории – это настолько безжизненная научная форма, что она совершенно не может быть приведена в соответствие новым фактам. И тоже нет! Такие попытки уже давно предпринимаются. И весьма успешные попытки!

Но что весьма характерно, несмотря на бездну трудностей, противоречий и метафизических натяжек, все эти попытки остаются в рамках линейно-стадиальной концепции истории, или легких вариаций её. Складывается твердое убеждение, что авторы этих попыток не столько знают, сколько хорошо чувствуют – тронь линейно-стадиальную концепцию и весь мессианский социально-политический пафос марксизма относительно переустройства существующего общества ради общества будущего, полетит в тартары. А ведь большинство марксистов стали марксистами из-за увлеченности именно этим пафосом. И учителями им было твердо обещано, что только марксизм дает им подлинно научное обоснование этому пафосу, что только благодаря этому научному обоснованию они входят в число «избранных» и так выгодно отличаются от жалких утопистов.

Здесь весьма уместно будет привести в качестве примера попытку такого «улучшения»