Анатолий Уткин - Дипломатия Франклина Рузвельта Страница 10

Такой передел мира не устраивал Рузвельта. Он в конечном счете отреагировал на японскую экспансию действиями на двух направлениях. Во-первых, он увеличил Тихоокеанский флот США, во-вторых, он встал на путь сближения с СССР, как потенциальным союзником в деле нейтрализации японской агрессии (и возникающей нацистской угрозы в Европе).

В июне 1933 года президент запросил 238 миллионов долларов для строительства тридцати двух кораблей водоизмещением 120 тысяч тонн. Это была самая большая программа военно-морского строительства с 1916 года. В начале 1934 года согласно закону Винсона - Трамбела США вышли за пределы тоннажа, обусловленного Вашингтонской конференцией 1922 года и Лондонским морским договором 1930 года.

Действия в направлении нормализации отношений с СССР стали важнейшей дипломатической акцией первых лет пребывания Рузвельта в Белом доме. В отличие от своих республиканских предшественников Рузвельт решил покончить с несуразицей американской политики последних десятилетий, признать величайшую страну - Советский Союз.

Впрочем, он действовал осторожно. Ему было необходимо заранее определить, не вызовет ли признание этого дальневосточного государства разногласий в правящем классе США. С первых шагов на политической арене он знал, что для эффективной политики за рубежом необходимо согласие внутри. Для крупномасштабных, амбициозных планов, которые были у Рузвельта, ему требовалась гарантия того, что энергичные меры, порывающие с традицией, не расколют внутренний фронт. Пример Вильсона, приведшего к фиаско первую попытку США утвердиться в качестве лидера западного мира, стоял перед его глазами: Вильсон не сумел выковать единства дома. Рузвельт страшился повтора, отсюда его осторожность.

Вначале следовало показать публике, что вопрос о Советской России лишь рассматривается и не решен окончательно. Втайне от общественности Рузвельт попросил сенатора Свенсона, члена комиссии по иностранным делам, начать дискуссию о смысле непризнания крупнейшей мировой державы, о том, что США теряют, не имея контактов с СССР и что они могли бы приобрести, имея такие контакты. Реакция на дискуссию позволяла судить, как воспринимают проблему бизнес, средства массовой информации, правительственные чиновники, интеллигенция и прочие группы населения. Лишь к апрелю 1933 года стало ясно, что значительная часть правящей элиты склоняется в пользу признания. Об этом говорил опрос 329 национально известных американцев, меморандум восточноевропейского отдела госдепартамента, обзор редакционных статей крупнейших газет, массовая (шестьсот семьдесят три тысячи подписей) петиция избирателей штата Массачусетс.

Но еще важнее для Рузвельта было определить, что станет означать признание СССР для того расклада международных сил, который он наследовал в 1933 году. В Германии к власти пришли нацисты, открыто отрицавшие законность Версальского договора. В Японии милитаризм взял верх над буржуазной демократией и бросился на свою первую жертву - Китай. В обоих случаях, грозящих детонированием в других регионах, Советский Союз мог бы явиться прочной основой сопротивления агрессивной ломке мирового порядка ведь и нацистская Германия и милитаристская Япония непосредственно ему угрожали.

Рузвельт всегда ценил информацию из первых рук. По просьбе президента его друг Ф. Франкфуртер, знаменитость из Гарвардской школы законоведения, наладил контакт с советскими представителями в США. Президент затребовал информацию от аккредитованных при Белом доме журналистов. В Белый дом без излишней огласки прибыл полковник X. Купер, получивший высшие советские ордена за участие в строительстве Днепрогэса.

Какие цели преследовал президент Рузвельт, встав на путь признания СССР? С одной стороны, он хотел открыть рынок этой страны для американской промышленности - бизнес оказывал определенное давление в этом направлении. С другой стороны - и это для международных позиций США было более важно он желал получить союзника в условиях резко ухудшавшихся отношений с Японией. Но эту линию своей политики американцы проводили тайно. СССР также стремился к дипломатическому сближению с США в свете прямой угрозы, возникшей с агрессией Японии в Азии, начатой в 1931 году. Но государственный департамент посчитал необходимым специально указать японцам, что дипломатическое признание Советского Союза не следует рассматривать как антияпонский шаг.

"До начала второй мировой войны Соединенные Штаты никогда не отклонялись от этой линии. Дважды в течение двух лет, в 1934 и 1937 году, американские официальные лица отвергали советские предложения о выработке совместной политики в отношении Японии и нацистской Германии", - пишет американский исследователь.

Ключевой фигурой в процессе улучшения отношений с СССР с американской стороны стал руководитель Организации фермерского кредита, а затем министр финансов Г. Моргентау. Рузвельт впервые встретил его в 1915 году, когда стремился укрепить свое влияние в среде демократической партии Нью-Йорка. Моргентау был выходцем из богатой еврейской семьи, эмигрировавшей из Германии. Это был высокий, тяжеловесный, неуклюжий человек. Его семья уже пробилась в истеблишмент. Отец Генри Моргентау служил при президенте Вильсоне послом США в Турции. Моргентау были соседями Рузвельта в штате Нью-Йорк и оказали ему политическую поддержку с самого раннего периода.

Именно Г. Моргентау и У. Буллиту, знакомым с его намерениями, поручил Рузвельт в октябре 1933 года войти в контакт с представлявшим интересы СССР в США Б. Сквйрским. Моргентау пригласил Сквирского в свой оффис и, согласно указаниям президента, объявил, что "через пять минут явится Буллит из государственного департамента и покажет вам неподписанный текст. Лицо Сквирского осветилось широкой улыбкой. Буллит появился на той стадии, которую обозначил ему президент, он сел и сказал Сквирскому: "В моей руке неподписанный документ. Его можно превратить в приглашение вашей стране послать сюда представителей, чтобы обсудить отношения между нашими странами. Мы хотели бы, чтобы вы телеграфировали содержание этого документа вашим самым секретным шифром и хотели бы узнать, приемлемо ли его содержание вашим людям... Если оно будет приемлемо, президент подпишет этот документ. Если его содержание будет неприемлемо, вы дадите мне слово чести, что этот документ никогда не станет достоянием гласности".

Рузвельт внимательно следил за настроением прессы. Государственный департамент сделал обзор трехсот газет за месячный период. Общественная организация - Американский фонд сделала обзор 1139 газет и, по ее данным, 63 процента из них выступали за дипломатическое признание СССР. В среде правительства против признания выступали государственный секретарь К. Хэлл и министр почт Дж. Ферли - их взгляды отражали оппозицию религиозных организаций.

Переговоры между народным комиссаром иностранных дел М. Литвиновым и американскими руководителями проходили в период между 8 и 16 ноября 1933 года. Решающей была встреча народного комиссара с президентом 10 ноября 1933 года. Утром состоялась часовая встреча, вечером два политика беседовали три часа, договорившись называть друг друга по имени. Обсуждались вопросы религиозной свободы, долгов и многое другое. Главное же было то, как СССР и США рассматривали свои позиции в свете возникновения в мире мощных сил, готовых к жестким решениям. Договоренность о восстановлении дипломатических отношений была обнародована 17 ноября 1933 года.

Первый посол США в СССР У. Буллит являлся необычной фигурой в среде дипломатов, рекрутированных Рузвельтом. Это был человек крайностей, довольно легко меняющий взгляды, амбициозный и подозрительный. В феврале марте 1919 года он вел переговоры с Лениным и полагал, что выработал основу новых взаимоотношений двух стран, но его выводы были отвергнуты президентом Вильсоном, что и послужило причиной ухода Буллита с дипломатического поприща. Из близкого сотрудника Вильсона Буллит быстро превратился в его активного политического противника. Рузвельт дал ему второй шанс проявить себя в дипломатии на "русском фронте".

Первые послания Буллита из Москвы в 1933 - 1934 годах говорят о советских руководителях как об "интеллигентных, софистичных, энергичных" людях, которых нельзя "убедить терять свое время с обычным дипломатом". Их восхищают только те, "кто демонстрирует первоклассный ум и широкий масштаб как личность. К примеру, они восхищаются молодым Кеннаном, прибывшим со мной". Сталин дал Буллиту гарантии безусловной доступности: "Дайте мне знать, и мы тотчас же встретимся". К слову сказать, Сталин произвел на Буллита впечатление "выносливого цыгана с прошлым и эмоциями, недоступными моему пониманию". Думается, что определенное сближение и взаимопонимание длились до тех пор, пока Рузвельт ощущал необходимость в СССР как противовесе Японии на Дальнем Востоке. В середине 30-х годов Вашингтон приходит к выводу, что с Японией он найдет модус вивенди в двусторонних контактах. Это ослабило притягательность активной американской политики на советском направлении.