История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов Страница 10

Так созрел новый мессианский порыв, гораздо более сильный, чем все предшествовавшие ему со времени Бар-Кохбы. Через десять лет после украинско-польской катастрофы возникло в близкой Турции мессианское движение, всколыхнувшее весь еврейский мир и оставившее глубокие следы в истории народа.

§ 5. Саббатай Цеви и мессианское движение на Востоке

В Европейской Турции левантинская торговля той эпохи сосредоточивалась в трех портовых городах: Константинополе, Салониках, Смирне. Связанные морскими путями с Венецией, Ливорно, Амстердамом, Гамбургом и другими портами Европы, эти турецкие города являлись международными центрами: там жили дипломатические агенты, консулы иностранных держав и представители торговых фирм различных стран. Туземные евреи, романиоты и сефарды, которые вместе с греками держали в своих руках нити левантинской торговли, служили, таким образом, связующим звеном между еврейскими общинами Востока и Запада. Вот почему вышедшее отсюда мессианское движение с такой быстротой распространилось по всему еврейскому миру. Смирна была колыбелью мессии, Константинополь — ареной его деятельности, Салоники — последним убежищем его секты.

Саббатай Цеви (Шабтай, или Шабси-Цви по выговору сефардов и ашкеназов) родился в Смирне в 1626 году, в семье романиотского еврея из Морей, Мордехая Цеви. Одно политическое событие дало возможность этой семье мелкого торговца добиться благосостояния. Начавшаяся в 1640 г. война между Турцией и Венецианской республикой вынудила многих иностранных купцов в Константинополе перенести временно свои торговые дома в более спокойную Смирну, и Мордехаю Цеви удалось пристроиться в качестве агента богатой английской фирмы. Набожный Мордехай был убежден, что Бог послал ему счастье ради заслуг его сына Саббатая. Действительно, уже в ранней юности Саббатай казался необыкновенным человеком. До 15 лет он успел изучить всю талмудическую и раввинскую письменность, а затем увлекся «тайною наукою» каббалы. Он углубился в изучение практической каббалы по «писаниям Ари», которые с легкой руки Хаима Виталя и палестинских мистиков распространялись в Европе в многочисленных списках. Он посвящал в тайны этой науки и своих товарищей. Часто ходил он с ними за город для бесед под открытым небом, как это некогда делал «святой Ари» в Сафеде. Скоро Саббатай перешел от изучения каббалы к тем мистическим упражнениям, которые каббалисты считали средством очищения души перед пришествием мессии. Он стал вести аскетическую жизнь, часто постился, совершал омовения в море и в уединении горячо молился, распевая мессианские гимны Израиля Наджары. Иногда он впадал в состояние экстаза, и тогда ему казалось, что он сам призван быть мессией. Товарищи Саббатая невольно поддавались обаянию личности этого восторженного юноши с задумчивыми черными глазами и приятным голосом, которым он часто напевал песни тоски о Сионе. В тесном кружке мистиков создалась обычная атмосфера взаимной психической заразы, внушения и самовнушения. Эта духовная семья заменяла Саббатаю личную семью. В двадцать лет его женили на красивой дочери местного богача, но он не чувствовал склонности к брачной жизни и должен был развестись с женой; его женили вторично, и дело опять кончилось разводом.

События 1648 года вызвали в душе Саббатая поворот от мистического мессианства к политическому. Лето этого года приносило ужасающие вести: на Украине, недалеко от пределов Турции, режут евреев и истребляют сотни еврейских общин. В Смирне внимательно следили за гражданской войной в Польше, в которой были замешаны и крымские ханы, вассалы турецкого султана. Скоро там показались жертвы катастрофы: привезенные из Украины через Крым в Константинополь и другие порты Леванта еврейские пленники, которыми татары и турки торговали как рабами. Это могло быть уже осенью фатального года. Агент английского торгового дома Мордехай Цеви, вращавшийся среди иностранных коммерсантов и консулов, ловил эти политические новости и приносил их домой. И мечтательный сын его, который раньше прислушивался к «звукам небес», услышал страшные «песни земли», вопли мучеников, плач над новым «хурбаном», над разрушением главного центра диаспоры. Тут в душе Саббатая слились земная и небесная скорбь, политический и мистический элементы мессианства, идеалы освобождения нации и спасения душ. Мистические акты должны служить только средствами для акта национального освобождения, который представлялся еще неясно, в тумане чудес. Нужно было выступить открыто с первой символической манифестацией: ведь недаром и священный «Зогар» приурочил начало времени чудес к 408 году шестого тысячелетия, к тому же фатальному 1648 году. И вот Саббатай Цеви решается на великую дерзость: он публично произносит полное название Бога по его буквенным начертаниям, «šem ha’meforaš» (Ягве, Иегова), что разрешалось только первосвященнику в древнем иерусалимском храме. Свое дерзновение Саббатай мог объяснить тем, что дозволенное первосвященнику может быть дозволено и тому, который призван восстановить Иерусалим. Смирненские раввины ужаснулись, услышав такие слова. Бывший учитель Саббатая, старец Иосиф Искала, провозгласил «херем» над самозванцем (по другой версии, пригрозил ему «херемом»). Саббатаю пришлось покинуть родной город. Отныне отшельник становится странником, мечтатель — агитатором. Первое противодействие на пути к великой цели усиливает его энергию, закаляет волю.

Первой мыслью Саббатая было отправиться в Святую Землю, где действовали творцы практической каббалы, где вековая тоска по мессии всегда носилась в воздухе. По пути он остановился в Константинополе и Салониках. Здесь, в больших центрах еврейства, ему несомненно пришлось встречаться с массой беженцев из Украины, выкупленных на волю пленников, которые могли многое рассказать ему о пережитых ими муках. В Константинополе он встретился с другим человеком, мечтавшим о мессианском царстве: проповедником р. Авраамом Яхини. Этот проповедник, объяснявший в синагогах тексты Св. Писания в каббалистическом духе, имел еще другую специальность: он был переписчиком редких еврейских манускриптов и продавал свои копии любителям, в том числе голландскому консулу в Константинополе. Сохранившиеся отрывки из многочисленных сочинений Яхини свидетельствуют о хаотичности его ума, а некоторые записи обличают в нем патологические черты[8]. Этот мистик нашел в своих «древних манускриптах» и поднес Саббатаю таинственную рукопись некоего мудреца, в которой начертаны были следующие пророческие слова: «Я, Авраам, проведший сорок лет в уединении и скорбевший о силе великого крокодила, расположившегося в реке египетской, гадал и вопрошал: когда же наступит чудесный конец? И вот голос взывает: знай, что родится сын у Мордехая Цеви в 5386 году (1626), и назовут его Шабтай. Он усмирит великого крокодила и одолеет извивающегося змея; он есть истинный Маш и ах, его царство вечно, и нет кроме него избавителя у Израиля». Это предсказание произвело сильное впечатление на Саббатая; впоследствии он признавался, что Авраам Яхини дал ему первый толчок на пути