История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов Страница 9

страстной мессианской тоски: «Боже, когда же наконец наступит время последних чудес? Ты видишь: Твои сыновья и дочери отданы в руки чужого народа. Покажи же нам чудеса, как во дни нашего исхода из Египта!» В то же время в Амстердаме появилось послание литовского талмудиста Саббатая Когена (Шах, «Мегиллат Эйфа») в виде предисловия к сборнику молитв покаяния («Селихот»), читаемых в посты в синагогах. В послании кратко описаны подвиги «презренной нации разбойников и негодяев, греков (русских), именуемых казаками». Вообще, ноты ненависти и презрения к мучителям звучат в еврейских описаниях катастрофы 1648 года, как некогда в описаниях крестового похода 1096 года. Польские евреи той эпохи, как и их западные братья XII века, приняли этот первый серьезный удар со стороны враждебного мира не с той покорностью судьбе, с какой принимались следующие удары. Уже бедствия 1655 — 1656 годов в Литве и Польше не вызвали такого страстного отклика, как украинская резня, хотя деяния Чарнецкого и его банд часто напоминали подвиги казацких шаек. О погромах времен московско-шведского нашествия говорит только книжка «Тит га’явен» («Тина болотная», с обычным намеком на казаков; напечатана в Венеции около 1660 г.) некоего Самуила-Фебуса из Вены. Это сухой перечень мест, где были произведены погромы, с указанием числа убитых семейств. У народа после восьмилетнего плача как будто высохли слезы: он перестал оплакивать свои страдания, а только регистрировал их.

А слез было пролито на первых порах столько же, сколько крови, судя по многочисленным синагогальным элегиям, в которых народ изливал душу перед Богом. Написанные выдающимися раввинами того времени для чтения в синагогах в траурную годовщину 20 Сивана, эти молитвы плача и покаяния, «кинот» и «селихот», были страстными апелляциями в небесный суд на человеческую жестокость, на зверя в человеке. Краковский раввин Липман Геллер, переживший раньше в Праге тревоги Тридцатилетней войны, говорит в своей «селихе», что годы казацких войн были для еврейского народа наихудшим временем в течение всего «голуса»; он оплакивает сотни разрушенных общин, сотни тысяч жертв меча, голода и чумы и кончает свою элегию страстной мольбой о восстановлении Сиона. Познанский раввин Шефтель Горовиц, сын прославленного моралиста-мистика «Шело», бежавший в Вену от банд Чарнецкого, назвал украинско-польскую катастрофу «третьим хурбаном», третьим разрушением Храма. В своей молитве покаяния он вопрошает Бога: решил ли Он уничтожить свой избранный народ, нарочно ли Он допустил самую страшную резню в месяц Сиван, когда на Синае дана была Израилю та самая Тора, за которую их убивают? Он оправдывает суд Божий и призывает народ к покаянию, но молит также о суде над злодеями, губителями этого народа. Моисей Коген, из волынского города Пароль, занявший после гибели своей паствы место раввина во французском Меце, оплакивает разрушение духовного центра в Польше, где истреблены ученые и учащаяся молодежь и разрушены талмудические академии (1657). «Благородная (еврейская) Польша, шедшая впереди всех стран в Торе и благочестии, теперь она скитается, осиротевшая, одинокая! Кто будет ныне заниматься наукой, учить народ закону и праву?.. Где обитель львов, ученых в иешивах? Где писатель, исследователь, толкователь, ограждающий закон?» В Венеции читалась в синагогах «селиха» по поводу разрушения национального центра в «Полонии», бывшей «красою мира, обителью Торы, где опочил Бог» («Polonia» разложена на еврейские слова «po-lon-jah»: — ««здесь опочил Бог»).

В некоторых элегиях повторяется одна мысль, крепко засевшая в умах тогдашних духовных вождей: 5408 год от сотворения мира (1648-й христианской эры), который почему-то был намечен мистиками как начало «мессианских дней», стал годом величайшей катастрофы Израиля. «В 408-м году, который представлялся нам садом Божиим, временем возвращения всех на свою родину, и в следующем 409-м пролилась моя кровь», — плачет Липман Геллер. «В 408 году шестой тысячи, когда я надеялся выйти на свободу, злоумышленники решили искоренить Твой народ», — вторит ему Шефтель Горовиц. «В год, когда моему воображению рисовался первосвященник из потомков Аарона, входящий в святилище иерусалимского храма, моя радость превратилась в печаль, ибо жертву всесожжения принесли (собою) все: израильтяне (простые), левиты и священники», — жалуется Саббатай Коген. Какая это была мессианская надежда, приуроченная именно к роковому году? Источник этой надежды найден. В священной книге каббалы «Зогар», которая в ту эпоху читалась многими, даже не посвященными в «тайную науку», имелось следующее предсказание: «В шестое тысячелетие, по истечении 408 лет, все подземные обитатели воскреснут, ибо сказано: в этот юбилейный год каждый из вас вернется в свой удел»[7]. Многочисленные мистики того времени толковали это предсказание в смысле пришествия мессии в 1648 году. Смутные чаяния, связанные с этой датой, получили особенно яркую окраску от резкого контраста действительности: вместо освобождения — истребление нации в ее главном автономном центре.

Потрясение было слишком велико, но оно не ослабило мессианского настроения, а напротив — усилило его, повернув его только в другую сторону. Именно потому, рассуждали потрясенные умы, что предсказанный год оказался фатальным, он знаменует собой близость мессианского времени: ведь пришествию мессии, как известно, должны предшествовать великие катастрофы, мировое кровопролитие, нашествие варваров Гога и Магога, — все то, что в еврейской мистике называлось «родовыми муками мессии» («хевлэ машиах»). Один из составителей тогдашних элегий, переживший погром Чарнецкого в Великой Польше (врешенский раввин Эфраим), нашел даже, что численное значение слов «хевлэ машиах» точно соответствует 408 году. Немиров, Тульчин, вся украинская резня — это первый приступ родовых болей, начало катаклизма, из которого должен выйти очищенный, спасенный Израиль. Эта вера, или, точнее, потребность веры, была распространена по всему еврейскому миру, по которому разлилась волна беженцев и пленников из несчастной Украины. Приютившиеся в Турции сефарды, видевшие этих странников в Константинополе, Салониках, Смирне и других портах Леванта, общины Западной Европы, приютившие несчастных эмигрантов, чувствовали, что польская катастрофа 1648 года не уступает испанской катастрофе 1492 года и даже превосходит ее: там было бескровное изгнание, тут кровавое истребление. Два гегемонических центра нации разрушены. Устои диаспоры рушатся. Чего же еще ждать? Если обетования библейских пророков истинны — а в этом не может быть сомнения для верующего, — то именно теперь наступил момент для пришествия мессии. Практическая каббала давно уже подготовила почву для страстного мессианского порыва. Из турецкого Востока, особенно из Палестины, распространялись по всему еврейскому миру мистические грезы Ари и Виталя. Аскетические упражнения: пост, покаяние, подвиги очищения («тиккун») — были направлены не к личному спасению души, а к национальному искуплению с целью ускорения пришествия мессии. В Палестине набожные сефарды и ашкеназы молились на святых гробницах об избавлении Израиля. Вести из Польши усилили экстаз этих молитв,