История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов Страница 8

избегнуть мучений от врагов. В городе Калише, колыбели средневекового польского еврейства, Чарнецкий устроил настоящую кровавую бойню: была уничтожена почти вся еврейская община, состоявшая из 600 семейств. Только столица великопольская Познань не была взята поляками из отрядов Чарнецкого; обыватели гетто спаслись от меча, но опустошительная война и ее спутники, голод и чума, косили людей, и от общины, насчитывавшей 2000 семейств, осталось едва 300 семейств. В меньшей степени пострадали общины Малой Польши, где не так свирепствовали банды Чарнецкого: общины Кракова, Пинчова и других значительных городов спаслись от резни, хотя не избавились от общих бедствий опустошительной войны.

Так на протяжении восьми лет дважды проносился над еврейством кровавый ураган. Казаки, московиты, шведы, наконец сами поляки — все упражнялись в истреблении народа, стоявшего между всеми этими разъяренными стихиями, занимая место то между молотом и наковальней, паном и «хлопом» на Украине, то меж двух огней, между шведами и поляками в собственной Польше. Острые страдания еврейства кончаются по мере того, как замешанные в этой бойне государства и народы выпутываются из нее. Умирает вождь казацкого восстания Хмельницкий (1657), и Украина распадается на две части: польскую на правом, или западном, берегу Днепра и русскую на левом, или восточном. Уходят из разоренной Польши и московский царь и шведский король, урвав каждый по куску пограничной польской территории. Еще несколько лет длятся переговоры, перемежающиеся военными столкновениями, но с 1657 года евреев оставляют в покое. Однако возможен ли был покой после стольких ужасов, потрясших душу еврейского народа? Душевное равновесие еврейства было утрачено надолго...

§ 4. От «предмессианских мук» к царству мессии

Страшны были потери, понесенные польским еврейством в роковое девятилетие 1648 — 1656. Показания еврейских летописей относительно числа погибших колеблются между ста и пятьюстами тысячами. Если взять среднюю цифру, то получится число жертв, превосходящее все результаты катастроф крестовых походов и «черной смерти» в Западной Европе. Около 700 еврейских общин подверглись тогда полному или частичному разгрому. В казачьей Восточной Украине не осталось ни одного еврея; уцелевшие от резни и бежавшие в другие края не могли туда вернуться, так как казаки объявили эту часть Украины запретной для всех нерусских. В Волыни и Подолии, где особенно свирепствовали воины Хмельницкого, уцелела приблизительно лишь одна десятая часть еврейского населения. Когда с 1649 года здесь составлялись податные переписи населения, то оказалось, что даже от больших еврейских общин уцелело лишь по нескольку семейств (Кременец, Острог, Полонное), а мелкие совсем исчезли; еврейские дома повсюду были большей частью разрушены, а уцелевшие стояли пустыми, ибо их прежние обитатели либо бежали, либо были убиты или взяты в плен татарами[4].

В Крым и оттуда в Константинополь, Салоники, Смирну и другие города Турции было увезено много тысяч пленных, проданных татарами в рабство туркам и затем выкупленных тамошними еврейскими общинами. Для выкупа пленных («pidion sevuim») в Константинополе образовался особый комитет, который собирал деньги как в Турции, так и в общинах Западной Европы, преимущественно в портовых городах, связанных с Левантом: Венеции, Ливорно, Амстердаме, Гамбурге. Еще несколько лет после катастрофы (1650 — 1652) по Италии и Голландии разъезжал агент комитета Давид Каркассони для сбора денег на выкуп скопившихся тогда в Константинополе трех тысяч пленных. В письмах, которыми его снабжали раввины различных городов, выражено чувство ужаса западного еврейства перед происшествиями на Востоке. «Такое бедствие не случилось с тех пор, как Израиль лишился своего государства», — пишет один итальянский раввин. Он видит в этих бедствиях «родовые муки», предшествующие пришествию мессии. «Это — свидетели, вестники приближения нашего машиаха, возвещающие нам избавление в момент, когда мы очутились у края могилы». Но едва только справились западные общины с делом помощи разгромленному украинскому еврейству, как они увидели в своей среде толпы беженцев из Литвы и коренной Польши, жертв террора московских завоевателей и польских «освободителей» из банд Чарнецкого. Раввины, ученые, именитые члены польских кагалов очутились на улицах Франкфурта, Гамбурга, Амстердама, Венеции, среди толп измученных беженцев, молящих о приюте и куске хлеба. Казалось, вся еврейская Польша была взорвана на воздух и осколки ее разлетелись по всему свету.

Живые свидетели катастрофы разносили повсюду горе и отчаяние. К устным рассказам прибавлялись описания пережитых бедствий, печатавшиеся в еврейских типографиях Венеции и Амстердама. В 1653 г. в Венеции появилось подробное описание, составленное вышеупомянутым Натаном Гановером, бежавшим из Заслава при приближении казаков (§ 2). Эта замечательная летопись, известная под именем «Иевен мецула» («Глубокий омут», с намеком на «иеваним» — казаков), возвышается порой до уровня научной историографии: в ней объективно объяснены политические и социальные причины казацкого восстания и обрисована внутренняя жизнь еврейских общин; это возбуждает доверие к правдивости его описаний ужасов 1648 года. Автор сознавал, что мученичество нации дошло до крайнего предела, и по ту сторону кровавой завесы прозревал близость чуда избавления. На заглавном листе его книги год издания обозначен символически словами: «в год пришествия мессии», а в предисловии указано, со слов убитого в Немирове раввина Иехиель-Михеля, что буквы имени Хмель (Хмельницкого) составляют инициалы слов: «Муки рождения мессии наступят в мире»[5]. Переживший ужасы волынской резни автор, очевидно, спасал свой дух тем упованием на близость мессианского времени, без которого в моменты таких катастроф вера поколебалась бы даже у самых религиозных людей. В конце своей книги Натан Гановер с чувством благодарности отмечает то братское участие, которое приняли евреи всего мира в судьбе украинских пленников, «привезенных татарами в Константинополь, Салоники и другие города Турции, Египта, Берберии», а также в судьбе «беженцев, попавших в Моравию, Австрию, Богемию, Германию, Италию, где их приютили, кормили, поили, одевали, в особенности же в Германии». И тут автор выражает надежду, что новое рассеяние евреев приведет наконец к «собиранию их с четырех концов земли через нашего праведного мессию».

Сильное впечатление производило тогда описание украинской резни в стихах (точнее, в рифмованной прозе), изданное в Кракове под названием «Бедствие времен» («Цок гаитим»)[6]. Возмущение зверствами казаков чувствуется здесь в каждой строфе и выражается часто в резких эпитетах: «злодеи, насильники, люди Содома и Гоморры, проклятые» и т. п. В том же духе написана иеремиада «Петах тешува» Гавриила Шусбурга из Ржешова в Галиции, напечатанная в 1651 г. в Амстердаме. Автор описывает казацкие зверства (между прочим, как казаки подбрасывали еврейского юношу на своих острых пиках в присутствии его отца, и когда кто-то заметил, что нельзя мучить сына на глазах отца, они выкололи старику глаза) и кончает аккордом