Юрий Жуков - Сталин: арктический щит Страница 11

«Теперь, — прозорливо начал Гебель, — Шпицберген надо считать де-факто норвежским владением». Но вслед за тем поспешил вернуться к надуманным построениям. «Грумант, — продолжил он, — для нас потерян потому только, что сто пятьдесят лет тому назад не-допустили переселиться туда самоедов, при помощи которых можно было его вполне закрепить за Россией…»

Даже в начале прошлого столетия еще было удобное время для поднятия русского флага на Шпицбергене, когда существовала русская колония в Айс-фьорде с постоянными жителями, и еще правильно (регулярно. — Прим. авт.) посещались русскими, хотя бы и не везде ежегодно, станы в других частях как главного острова, так и на Стане-форланде (остров Эйдж. Прим. авт.) и на Северо-Восточной Земле6.

2

Ни один из призывов в первое десятилетие XX века к властям о защите национальных интересов России в Арктике, призывов решительно действовать, но не частным лицам, а прежде всего правительству, так и не нашел должного отклика. Только потому и возродилось, стало господствующим внимание к иному, казалось, более осуществимому. К решению ограниченной по масштабам и сути задачи — налаживанию Северного морского пути, прочно связавшего бы постоянными пароходными рейсами Сибирь через устья Оби и Енисея с Европой.

На этот раз наиболее заинтересованные в том лица использовали впервые появившуюся у них публичную трибуну, показавшуюся им идеальной для исполнения задуманного — Государственную Думу третьего созыва. Опробовали ее возможности, выработав 11 июня 1908 года заявление, подписанное 34 депутатами. Все — от Сибири. Начали его, как уже повелось, с краткого исторического экскурса, охватившего, правда, три столетия. И лишь затем перешли к главному. К тому, что и волновало их больше всего.

Напомнили о введении в 1896 году беспошлинного ввоза, то есть создания порто-франко[8], в устьях Оби и Енисея, но всего на три года. И продолжили:

«Вследствие указанных выше обстоятельств, плавания сделались более правильными, окрепло доверие к Северному морскому пути и торговые сношения стали развиваться быстрее. Возник экспорт разных сибирских дешевых, громоздких продуктов на европейские рынки, начали нарождаться промышленные и торговые предприятия в связи с этим морским путем, образовалось пароходство по реке Енисею.

Экономическая политика правительства в 1898 году по отношению к Северному морскому пути резко изменилась. Порто-франко было фактически уничтожено… а потому плавания, естественно, прекратились, а вместе с ними ликвидировались и возникшие и связанные с морским путем сибирские предприятия.

Кроме гидрографических работ, правительством ничего не было сделано в смысле оборудования этого пути, и в этом отношении он остается и по настоящее время в первобытном состоянии»7.

Депутаты, подписавшие это заявление, достаточно хорошо понимали, что нельзя говорить лишь о своих проблемах. Потому попытались заинтересовать и правительство. Продолжили: «Сибирь в настоящий момент и в той вырисовывающейся для нее исторической перспективе становится передовым форпостом и буфером в случае новых осложнений на Дальнем Востоке и потому нуждается в скорейшем развитии всех путей сообщения.

С развитием коммерческих плаваний к устьям сибирских рек облегчится разрешение исторической задачи — возможности пользоваться Северным морским путем вдоль всего сибирского побережья из Атлантического океана в Тихий в целях торговых и военных». И подчеркнули: «Особенно настойчиво и остро обнаружилась необходимость в Северном морском пути и беспошлинном ввозе иностранных товаров в 1905 году, в разгар военных событий на Дальнем Востоке»8.

Напомнив, что все прежние попытки оживить плавания по Карскому и Баренцеву морям до сих пор пресекались двумя министерствами, финансов, торговли и промышленности, депутаты выразили настойчивое пожелание, чтобы «Северный морской путь был оборудован надлежащим образом средствами казны как государственный путь и были продолжены гидрографические исследования и изучение Карского моря и условий плавания по нему как летом, в навигационное время, так и зимой по льду»9.

Правительство России оставалось глухо ко всем, без исключения, высказываниям, касавшимся укрепления его же власти на полярных территориях. Зато с величайшей готовностью откликнулось на предложение Норвегии прислать делегацию для участия в трехсторонней конференции. Той самой, которая и должна была, по замыслу ее инициатора, выработать проект решения по юридическому статусу Шпицбергена. Вернее, определить права добывающих на архипелаге уголь трех компаний — американо-норвежской, «Арктик коал», англо-норвежской, «Шпицберген коал энд трейдинг», а также еще находящейся в процессе создания, чисто норвежской.

Конференция открылась в Кристиании 6—19 июля 1910 года и проходила под председательством норвежского министра иностранных дел И. Иргенса. В состав делегации от России входили посланник А.Н. Крупенский, первый секретарь посольства И.Г. Лорис-Меликов и как юридический эксперт МИДа профессор барон Б.Э. Нольде. Их заранее снабдили утвержденной 11 мая Советом министров инструкцией и обязали ей строго следовать. Документом, не содержавшим чего-либо нового по сравнению с позицией, занятой российским правительством еще в 1872 году:

«1. Шпицбергенский архипелаг и остров Медвежий признаются никому не принадлежащей территорией, одинаково открытой для промышленной эксплуатации всех народов, по особым, имеющим быть установленным правилам, но не могущей быть присоединенной ни целиком, ни частями ни к какому государству.

2. Весь архипелаг объявляется нейтрализованным на вечные времена, то есть всякое занятие его военно-морскими силами или производство в его водах военных операций воспрещается.

3. В основу международных правил, касающихся учреждаемого на архипелаге правопорядка, должно быть положено условие непременного участия делегата русского правительства на равных коллегиальных началах с делегатами норвежским и шведским во всех тех органах, которые будут ведать на Шпицбергене как судебные, так и административные дела».

Кроме того, русской делегации предписывалось сделать то, что возможно, для отстаивания и еще одного положения: «Шпицбергенская территория не может стать предметом права собственности не только государств, но и частных лиц. Желающие приобрести земли на архипелаге могут получить лишь срочное право пользования ими, обусловленное фактическою их эксплуатацией»10.

Именно этот, последний пункт инструкции и предстояло отстаивать русской делегации прежде всего от стремившихся ввести на Шпицбергене право частной собственности на землю представителей Норвегии.

Несмотря на имевшиеся изначально весьма серьезные и значительные расхождения во взглядах на решение проблемы, делегатам все же удалось ко дню закрытия конференции, 29 июля, достичь взаимоприемлемого соглашения, ставшего неизбежным компромиссом. Принятые представителями трех стран «Временные правила», включавшие 77 статей, сводились к четырем основным положениям. Шпицберген оставался ничейной землею, равно доступной для всех стран; он объявлялся нейтральным; управление архипелагом предполагалось вверить международной комиссии, включающей представителей Норвегии, России и Швеции, обладающих равными правами; всем, без исключения, государствам воспрещалось приобретать в собственность земельные участки11.

Вопрос же о праве частных лиц обладать землей на архипелаге, на чем упорно настаивала российская делегация, остался открытым. Зато удалось отклонить претензии Норвегии добиться распространения на Шпицберген своих законов, за исполнение которых должны были бы следить суд и полиция города Тромсё. Кроме того, во «Временных правилах» ни разу не упомянули остров Медвежий. Это исключало возможность обсуждения вопроса о его юридическом статусе на будущей широкой конференции. Создавало как для Норвегии, так и для России, любой иной страны принципиальную возможность в любой момент объявить остров своим и поднять на нем свой государственный флаг.

Со дня открытия конференции в Кристиании русская пресса оценила ее однозначно отрицательно. Так, газета «Московские ведомости» под вызывающим заголовком «К захвату Груманта и Новой Земли» писала: «Наши северные соседки, Швеция и Норвегия, по-видимому, серьезно думают, захватив фактически наш Грумант, завладеть им окончательно, кстати прихватив и северный остров Новой Земли. Что же это такое? Новое территориальное распадение Великой России после уступки южной части Сахалина? Или прямое поползновение на наши безохранные северные окраины?

Иначе этого факта никак не может объяснить русский человек…