Сергей Хрущев - Никита Хрущев Страница 11

Что происходило дальше, я не знал. Видимо, отец остыл, еще раз обдумал разговор и от своих намерений отказался. Во всяком случае, разговоров об освобождении Мазурова больше не возникало. Без сомнения, слова отца немедленно донесли Мазурову, и после этого он никак не мог числиться в сторонниках Первого секретаря.

Тем временем жизнь шла своим чередом. Как всегда, на неотложные дела, связанные с актуальными хозяйственными и политическими вопросами, накладывались встречи, приемы, поездки. Зимой и весной отец побывал в Венгрии, на Украине, в Ленинграде. В Москве он проводил все меньше времени. Нити центрального руководства все больше переходили в руки Брежнева и Косыгина. В отсутствие отца они чувствовали себя увереннее и свободнее. Его возвращения становились все менее желательными, поскольку он мешал им проводить свою линию. Отец вмешивался во все вопросы - и большие и маленькие. Такая опека их, естественно, раздражала.

Мне кажется, историки недооценивают встречу отца с Кеннеди в Вене в июне 1961 года. Многие пишут о том, что отец якобы поучал молодого американского президента, время прошло в бесплодных спорах, и Кеннеди отбил атаки Хрущева.

В Вене, насколько я уяснил, произошло главное - знакомство. Отец вернулся после встречи с прекрасными впечатлениями о собеседнике. Он оценил его как достойного партнера, сильного государственного деятеля, а еще и как просто обаятельного человека, который ему понравился.

В одной из бесед возникла дерзкая по тем временам идея организации совместного советско-американского полета на Луну. Мир тогда бредил космосом. Мы и американцы соревновались за первенство высадки на Луне. Совместный проект давал многое для укрепления доверия. Но дело не пошло. Ни у нас, ни у них не была подготовлена почва.

Особенно сильно сопротивлялись военные, ведь в случае претворения идеи в жизнь пришлось бы открыть американцам наши военные секреты, продемонстрировать ракеты, а в мирных космических кораблях многие технические решения одинаковы с боевыми ракетами.

Помню, осенью 1963 года, незадолго до трагических событий в Далласе, гуляя вокруг дома на Ленинских горах, отец вновь вернулся к манившей его идее. Однако выстрел оборвал жизнь Кеннеди, а с его преемником отец обсуждать эту проблему не захотел. К Кеннеди он испытывал человеческую симпатию и доверие, а в жизни отца внутренние симпатии и антипатии всегда занимали большое место. Он мог преодолеть их как политик, но по-человечески неизменно оставался во власти своих пристрастий.

Вот так же ему полюбился Вэн Клайберн (тогда его называли Ван Клиберн) открытостью, талантом, своей обаятельной улыбкой. Отец несколько раз ходил на его концерты, пригласил пианиста в воскресенье на дачу. Навсегда у него сохранились самые теплые воспоминания о милом молодом американце.

Начиналась весна 1964 года, а с ней и сев. Хороший урожай был необходим. Неурожай 1963 года заставил покупать зерно за границей, ухудшилось и качество выпекаемых изделий. Отец считал закупку зерна за границей единичной, экстраординарной мерой, которая никак не должна была повториться. Должны же мы в конце концов научиться выращивать хлеб. Ссылки на неурожай из-за плохих погодных условий он не принимал вообще.

- Это оправдание для бюрократов, отписка, - обычно говорил он. - В такой огромной стране, как наша, каждый год где-то засуха, где-то заливает, но в других-то местах урожай хороший. Так что всегда можно найти оправдание собственной бесхозяйственности, свалить все на солнце или дождь. И не приходите ко мне с такими объяснениями. Урожай зависит от того, как мы все работаем.

Были, конечно, и другие проблемы.

Вот так, в очередных заботах, незаметно пришел апрель. 17-го числа отцу исполнялось 70 лет.

День этот был радостным, как все юбилеи, но и трагичным: волна раздуваемого культа отца достигла невероятных масштабов. Особенно чутко на все перегибы реагировала мама, но... молчала. Замечали мы, что и отцу не по душе бурные славословия, но и он молчал, не желая портить праздник.

Поздравления в тот день начались с утра. Весь дом проснулся от грохота охрана затаскивала в столовую большой радиотелекомбайн производства рижского завода. На боку металлическая табличка с дарственной надписью: "Подарок от товарищей по работе в ЦК и Совете Министров". Этот подарок был исключением. Отец заранее предупредил, что он категорически требует не делать ему подарков к юбилею, особенно от советских организаций.

- Нечего тратить народные деньги. Никаких подарков, - категорично отрезал он.

На этот счет была дана специальная директива ЦК, в которой разрешалось присылать только поздравления. Распространялся этот запрет и на членов семьи, но мы, конечно, директиве не последовали. Пренебрегли ею и члены Президиума ЦК.

Весеннее утро было солнечным. К 9 часам утра стали съезжаться с поздравлениями гости: родственники, члены Президиума и секретари ЦК. Другого времени не было - оставшийся день был отдан официальным мероприятиям и расписан по минутам.

Резиденция, где мы располагались, представляла собой двухэтажный особняк на Воробьевском шоссе, номер 40, предназначенный для жилья и небольших приемов.

До 1953 года отец, Маленков, Булганин и многие другие члены Президиума ЦК жили с семьями в большом доме на улице Грановского. Ворошилов, Микоян и Молотов жили тогда в Кремле. Жизнь в многоэтажном доме тяготила отца. В Киеве мы занимали одноэтажный особняк (до революции он принадлежал преуспевавшему аптекарю), окруженный большим садом. Там можно было погулять, посидеть на лавочке, подумать, отдохнуть.

Не изменил своей привычке гулять после работы отец и в Москве. Часто он вытаскивал на прогулки Маленкова, жившего под нами. Шли по улице Калинина, на Красную площадь, вокруг Кремля. Иногда заходили в Александровский сад или, изменив маршрут, возвращались по улице Горького.

После смерти Сталина по заказу Маленкова был сделан проект правительственных особняков-резиденций на окраине города, на Ленинских горах, над Москвой-рекой. Маленков показал проект отцу, тот сначала засомневался - не дороговато ли, но потом согласился. Предполагалось, что в новые дома переедут все члены Президиума ЦК. Однако на переезд решились не все. Молотов, Ворошилов и еще кто-то поселились на улице Грановского.

На первом этаже резиденции размещались официальные помещения: большая столовая и гостиная. Там же два двухкомнатных жилых блока. Кабинет и спальня хозяев дома помещались на втором этаже.

Приехавших с поздравлениями становилось все больше. Вновь прибывающие проходили в гостиную, собирались кучками, обменивались новостями, шутили. Никто не курил: отец не выносил табачного дыма.

Виновник торжества запаздывал. Наконец улыбающийся, нарядно одетый отец появился на залитой солнцем дубовой лестнице. Гости двинулись навстречу. Рукопожатия, пожелания здоровья и счастья - словом, все, как обычно, независимо от ранга юбиляра. Брежнев расцеловал отца. Понемногу суета улеглась. Отец пригласил всех в столовую. Большой стол был празднично накрыт. В другие дни, даже торжественные, редко набиралось гостей наполовину стола, сегодня мест не хватало, люди теснились, усаживались на углах.

Эта комната была свидетельницей многих событий - и семейных, и государственных. Именно здесь, вернувшись из Кремля, до поздней ночи обсуждали члены Президиума ЦК события карибского кризиса. Отсюда отец диктовал свои послания президенту Кеннеди. Правда, в самый кульминационный момент он ночевал в своем кабинете в Кремле.

Сюда же осенним вечером 1963 года позвонил Андрей Андреевич Громыко и сообщил о покушении на Президента Соединенных Штатов. Взволнованный отец попросил срочно связаться с послом США, узнать подробности. Ответа долго не было. Отец в нетерпении перезвонил Громыко, тот ответил, что заказали Вашингтон.

- Я же просил позвонить американскому послу. Ведь это быстрее, - поправил его отец.

Через несколько минут стало известно, что президент Кеннеди скончался. Тут же было принято решение о направлении советской делегации в США. Возглавил ее Микоян...

А сегодня здесь был праздник.

Брежнев, как Председатель Президиума Верховного Совета СССР, начинает первым, он зачитывает поздравление, подписанное собравшимися здесь членами и кандидатами в члены Президиума Центрального Комитета партии, секретарями ЦК.

"Дорогой Никита Сергеевич!

Мы, Ваши ближайшие соратники, члены Президиума ЦК, кандидаты в члены Президиума ЦК, секретари ЦК КПСС, особо приветствуем и горячо поздравляем Вас, нашего самого близкого друга и товарища, в день Вашего семидесятилетия. (Все зааплодировали.)

Мы, как и вся наша партия, весь советский народ, видим в Вашем лице, дорогой Никита Сергеевич, выдающегося марксиста-ленинца, виднейшего деятеля Коммунистической партии и Советского государства, международного коммунистического и рабочего движения, мужественного борца против империализма и колониализма, за мир, демократию и социализм. (Аплодисменты.)