Розмари Горинг - Шотландия. Автобиография Страница 12

И заговорщики искали короля по всему дому, в соседних пристройках, в мусоре, под столами и креслами и в прочих местах; долго они искали короля, но никак не могли найти, потому что никто из них не вспомнил об уборной. Король же, долгое время не слыша их голосов, решил, что они ушли ни с чем, и крикнул придворным дамам, чтобы те несли простыни и помогли ему обтереться. Женщины по его зову поспешили к половице, что вела к уборной, и открыли ее с немалыми трудами, а когда они это сделали, одна из дам, по имени Элизабет Дуглас, провалилась вниз, к королю. И тут один из заговорщиков, Роберт Чамберс, сказал другим, что раз короля нигде нет, значит он наверняка спрятался в уборной, и прибавил: «Сэры, хватит нам попусту терять время, ибо вполне может быть, что мы ищем не там. Идемте со мной, и я покажу вам, где скрывается король». Ибо этот Роберт Чамберс был прежде доверенным слугой короля и знал, где расположена уборная, а потому он привел других и поднял половицу и заглянул внутрь с факелом и увидел короля и с ним женщину. Тогда он сказал остальным: «Сэры, дичь попалась в ловушку». И тогда один из этих изменников и убийц, по имени сэр Джон Холл, спустился вниз с кинжалом в руке, а король, справедливо опасаясь за свою жизнь, схватил его крепко за плечи и повалил на пол, ибо был король весьма силен. Брат Холла увидел, что король одолел сэра Джона, и тоже спустился вниз, чтобы закончить дело; король же, едва он спустился, схватил его за шею и поверг к своим ногам, поверх тела его брата, так что он справился с обоими, и потом еще целый месяц по следам на их телах люди могли догадаться, сколь силен был король. Он же боролся, стараясь отнять кинжалы, из-за чего порезал себе все руки. Будь король хоть чем-то вооружен, он наверняка сумел бы победить в конце концов этих подлых изменников, ведь к тому времени королевские слуги и многие горожане прознали о случившемся и уже спешили на подмогу. Однако чуда не случилось. Судьба обернулась против него, и жизнь он сохранить не сумел.

Злобный и подлый предатель сэр Роберт Грэм, увидев, сколь отчаянно сражается король с двумя заговорщиками, каковых он поверг себе под ноги, заметив, что он ослабел и устал, а еще безоружен, тоже спустился вниз и набросился на короля со смертоносным клинком в руке. И тогда король взмолился о пощаде. «Мерзкий тиран! — ответил ему Грэм. — Ты не пощадил никого из моего рода, как не щадил и других, кто того заслуживал, так что и тебе пощады не видать». И король ответил: «Умоляю, ради спасения моей души, позволь мне исповедаться». На что указанный Грэм молвил: «Вот тебе исповедник — мой меч!» С этими словами он нанес удар, и добрый король и правитель пал. А Грэм, видя, что его король и господин наконец-то мертв, поднялся наружу и не стал осквернять тело. Прочие же заговорщики сказали сэру Роберту: «Мы повинуемся тебе, но если ты сейчас просто уйдешь, то мы убьем тебя своими руками». Тогда сэр Роберт и двое Холлов снова спустились в уборную и накинулись на славного государя и жестоко осквернили его тело. Увы! Сколь горькая кончина постигла доброго и милостивого короля! Как передавали те, кто видел тело, только на груди было шестнадцать ран, а на других частях тела и не сосчитать.

Битва при Флоддене, 9 сентября 1513 года

Томас Рутолл

Джеймс IV верил, что его шурин Генрих VIII не нападет на союзницу шотландцев, Францию; когда же Генрих заявил, что будет воевать с Францией и что Шотландия принадлежит ему, Джеймс выступил с войском к английской границе. Армии встретились у деревеньки Флодден. Несмотря на лучшее вооружение и усталость англичан, шотландцы потерпели поражение. Джеймс погиб, как и многие из его соотечественников; вину за разгром отчасти возлагали на длинные шотландские копья, которые были бесполезны против топоров, а сойтись с англичанами в рукопашнуюшотландцам не позволили английские лучники. Томас Рутолл, епископ Дарэма, присутствовал при битве и позднее направил кардиналу Вулси отчет об увиденном.

В девятый день сего месяца после ужасной битвы король шотландцев с большинством лордов и знатных людей был повержен и пал. В этом сражении милорд канцлер, как и подобает отважному, благородному и доблестному воителю, наделенному мудростью, храбростью и опытом, при помощи и поддержке своего сына лорда Говарда, адмирала Англии, выказал себя столь героическим бойцом, что прославил себя не только в этом королевстве, но и за его пределами, и заслуживает всяческой хвалы, славы и благодарности. Это особенно нужно отметить, если вспомнить, сколько было врагов и что у них было целых 17 больших пушек, не говоря уже о малых. И нельзя забывать о силе и ярости шотландцев, которые подкреплялись надежными доспехами, отменным оружием и прочим военным снаряжением, а также о том, что у них в изобилии было еды и вина всякого, хлеба, пива и эля, палаток и шатров, не то что у нас; поверить в это можно, лишь увидев воочию, и наши люди видели и горько завидовали.

Но сравните храбрость и быстроту шотландцев с утомлением и слабостью наших людей, которые дурно питались и не пили ничего, кроме воды целых три дня, да и то не в избытке, а сами с превеликими трудами прошли в тот день, когда состоялась битва, восемь миль по холмам и долинам, неторными и опасными дорогами, спускались по крутым склонам и поднимались на следующие, и все же дали бой королю шотландскому, каковой стоял лагерем, держа оружие наготове и поджидая наше войско.

И поскольку шотландцы укрепились на холме, ветер дул нам в лица, и солнце светило в глаза, и, если учесть все эти опасности, трудности и препятствия, следует счесть, что победа эта дарована нам Господом и преславным святым Кутбертом, а не силой оружия, пусть в самой сече этой силы было в достатке, как и мужества и доблести.

В этот день пал и король шотландский, и все его лорды, кроме пяти, и большая часть шотландской знати, а всего полегло 10 тысяч шотландцев, хотя некоторые и утверждают, что во всей их стране не сыщется более 15 тысяч человек.

Означенные шотландцы все были в крепких доспехах, кольчугах, со щитами и прочим снаряжением, и стрелы не могли причинить им вред, а когда дошло до столкновения лицом к лицу, они, такие крупные и сильные, не желали падать замертво, даже когда поражали их сразу 4 или 5 дротов или стрел; и все же наши дроты изрядно поумерили их пыл, а топоры лишили шотландцев их длинных копий, на каковые они возлагали особые надежды, а в ближнем бою, пусть шотландцы дрались доблестно и отчаянно, они не могли мечами отбивать летевшие со всех сторон дроты и стрелы.

В тот день отличились на поле брани многие славные вожди, а лорд Говард напал первым и отважно повел наши передовые части, над которыми веяли стяг святого Кутберта и епископский; пускай шотландцы насмехались над сим стягом и не испытывали перед ним страха, милостью Божьей и радениями святого Кутберта и доблестью вождей и прочих воинов под стягами мы нанесли врагу немалый урон, сами же почти не пострадали, хотя многие были ранены. И потому с великой честью стяг святого Кутберта возвратился в церковь, а с ним принесли и штандарт короля шотландцев, для которого рядом выстроили часовню. И означенный король покоится недалеко от своего штандарта.

И вот что еще: все пушки шотландские захвачены и находятся ныне в Бервике, там же и пленные, каковых немного, ибо наши люди, желая покончить с делом раз и навсегда, не слишком стремились брать пленных, но убивали всех, кто оказывался рядом, будь то король, лорд, епископ, рыцарь, дворянин или простой воин, а также снимали с них доспехи и забирали оружие, так что тела остались лежать нагими на поле, среди них и тела многих вельмож шотландских, крепких и сытых, и с ними тело самого короля, многократно израненное и нагое, каковое милорд канцлер забрал в Бервик.

И когда наши вожди и воины прославляли себя в битве, случилось нечто невероятное: покуда они бились с врагом, кто-то украл все их пожитки, коней и припасы. Кто это сделал, шотландцы или жители границы, я не могу сказать с уверенностью, по слухам же, это были местные. Молю Бога, чтобы Он покарал виновных, и прибавлю, что по возвращении наши люди были обескуражены сим уроном более, чем храбростью шотландцев; полагаю, если вновь придется выступать сюда, это воспоминание может изрядно подорвать дух.

Похвала овсяным лепешкам, 1521 год

Джон Мейджор

Шотландская кухня произвела такое впечатление на хрониста Джона Мейджора, что он посвятил ей гимн в прозе.

Пшеница зреет не во всякой части острова, по каковой причине простой люд потребляет ячменный и овсяный хлеб. А поскольку многие бритты почему-то стыдятся того, чего ни в коей мере стыдиться не следует, позволю себе кое-что пояснить. Прежде всего так — пусть земля Британии бесплодна, никому из бриттов не пристало сим тяготиться… Подобный хлеб было в обыкновении употреблять у Христа и его апостолов… И Плиний тоже говорит, в тринадцатой книге своего труда, о пропитании из овса, а в Нормандии, близ Аргентолия, есть деревенька Пэн д’Авен, то бишь Овсяный Хлеб. Но мне могут возразить, что это наименование уничижительно, ибо подобная пища не слишком распространена среди галлов. Я же отвечу, что, со своей стороны, охотнее полакомлюсь бриттским хлебом, нежели тем, что приготовлен из ячменя или из пшеницы. Не припомню, чтобы мне доводилось видеть по ту сторону пролива столь тучных овсяных полей, как в Британии, а люди здешние приготовляют хлеб самым хитроумным способом, каковой можно вообразить. И ниже я о нем расскажу.