А Томази - Морская война на Адриатическом море Страница 12

31 октября Liamone доставил личный состав для отряда Греллье и различные военные материалы для Черногории. Эскортируемый тремя крейсерами и пятью миноносцами, он вошел в Антивари утром 1 ноября с Bisson и приступил к разгрузке. Три неприятельских самолета пытались этому помешать, сбросив с высоты 1500 м около 15 бомб, которые упали в воду. Liamone вышел из Адриатики в тот же вечер, тогда как корабли, которые его эскортировали, остались для наблюдения вблизи Антивари, чтобы отразить австрийцев, в случае, если бы последние пришли бомбардировать порт. Никто, однако, не появлялся.

Линейные корабли провели день 1 ноября в районе Антивари, готовые вмешаться в случае, если бы Zrinyi, который, как было известно, находился в Каттаро, вышел бы из порта. Затем они направились к острову Лисса, на видимость которого пришли 2 ноября утром. Узнав об их присутствии, 1-я австрийская флотилия, имея головным Helgoland, вышла из Себенико, но, сблизившись с броненосными крейсерами на 10000 м, повернула и возвратилась в порт. Миноносцы, эскортировавшие Liamone, обследовали затем Луссино и Лагоста, а 2-й дивизион стал на якорь перед Сан-Джиорджио, главным городом острова Лиссы, где намеревались устроить базу для наших легких сил, чтобы получить возможность ведения длительных операций в средней Адриатике. Этот проект не имел будущего, поскольку его реализация требовала более значительных средств, чем те, которыми мы располагали. В Сан-Джиорджио командующий Гэпен потребовал сдачи 50 человек, составлявших гарнизон острова. Ввиду того, что последние скрылись, он взял на борт Lansquenet пять заложников, в том числе мэра города, которых освободил лишь после того, как установил, что гарнизон ни в какой степени не подчинен гражданским властям. Население никакой враждебности по отношению к нашим морякам не проявляло.

Вечером 2 ноября миноносцы, имея уголь только на один день, а также линейные корабли, пошли к югу; 3 ноября утром они миновали Каттаро, в то время как 2-я легкая бригада наблюдала за проливами Меледы, а 1-я — за подходами к Бюдюа и Антивари, не встретив ничего, кроме дрейфующих мин. После полудня Waldeck-Rousseau и Jules-Ferry подверглись атакам подводной лодки, торпеды которой не попали. В следующую ночь флот вышел из Адриатического моря.

Главнокомандующий в полной мере сознавал опасности, с которыми были связаны для его кораблей такого рода походы в непосредственной близости от неприятельских баз, считая все же необходимым эскортировать значительными силами суда, которые правительство посылало в Антивари, потому что его не оставляла надежда этим путем заставить австрийский флот выйти в море. «Однако, — писал он 4 ноября, — если мы будем продолжать походы, нужно быть готовыми к тому, чтобы рано или поздно заплатить дорогой ценой за постоянное появление наших кораблей в прибрежном районе, в котором расположены основные базы неприятельского флота … Можно, не преувеличивая, сказать, что это действительно неожиданная удача, если мы до настоящего времени не имели тяжелых последствий, и я снова настаиваю перед вами, чтобы эти походы были, если не прекращены, что мне представляется в настоящее время слишком трудным, учитывая наличие в Черногории нашего многочисленного личного состава, то по крайней мере сведены к минимуму».*

Крейсерство в Отрантском проливе, само по себе, подвергало наши корабли значительному риску, и только благодаря пассивности противника мы имели возможность его продолжать, не имея потерь. Подводная лодка, пришедшая из Каттаро, могла бы легко атаковать: наши корабли, не имевшие противолодочного прикрытия, и этого тем более можно было опасаться, что австрийцы начали вводить в строй подводные лодки, обладавшие значительным радиусом действия. Ночью и днем линейные корабли крейсировали экономическим ходом к западу от Корфу или Паксоса, останавливаясь только два раза в неделю для приемки угля: адмирал требовал, чтобы каждый в любую минуту имел угольные ямы заполненными не менее, чем на две трети. Крейсера держались каждый в определенном секторе, между линиями. Фано — Леука и Линьетта — Отранто, останавливая время от времени какой-либо нейтральный пароход, который имел военную контрабанду или же немецких или австрийских запасных. Они отыскивали перед Медуа и Валоной турецких агитаторов, о которых имелись сведения, что они направляются в Албанию с целью поднять ее население на борьбу с нами. Правда, нельзя было не признать, что крейсера были достаточно многочисленны для ведения такого рода наблюдений, но адмирал беспрестанно требовал новых; однако, если ему послали в подкрепление Pothuau, а затем Latouche-Treviile, то с тем, чтобы их у него отобрать по истечении нескольких дней. В начале ноября морской министр потребовал от адмирала три его лучших броненосных крейсера, чтобы использовать их для поисков эскадры фон Шпее, и главнокомандующий был вынужден предоставить ему выбор между этим назначением и поддержанием блокады Адриатики. Что касается до миноносцев, основной задачей которых сделалось эскортирование больших кораблей, для предохранения их от атак подводных лодок, то их никогда не хватало. Из шести дивизионов, которыми располагал флот, 3-й был у него отобран для выполнения различного рода заданий на Средиземном море и оставался в откомандировании в течение трех месяцев; когда начались военные действия против Турции (6 ноября), 5-й дивизион отправился на усиление эскадры в Дарданеллах, вместе с подводными лодками Faraday, Circe и Le Verrier. Даже при походах в Адриатическое море флот редко имел при себе более дюжины миноносцев; полное отсутствие базового обслуживания еще более затрудняло должное их использование. «Их использование при флоте является возможным только при особо благоприятной погоде, — пишет адмирал, — под страхом, что эти малые корабли быстро выйдут из строя. Мы можем облегчить сохранение их в строю, только щадя их, насколько это представляется возможным». А плохое время года, которое сопровождалось частыми штормами — «борой», столь же внезапными, сколь жестокими, сделало бы их службу еще более тяжелой и изматывающей.

Участь подводных лодок была не лучше; они еще больше страдали в условиях блокадной службы. Foudre, предназначенный для их снабжении и обеспечения текущим ремонтом, был плохо оборудован для этой цели; лодки были вынуждены часто проводить время на Мальте. Однако, несмотря на отдаленность этой базы, они уходили блокировать вход в Каттаро всякий раз, когда условия обстановки это позволяли: в среднем, один день из трех. Они многократно проникали даже на внутренний рейд: Fresnel, Ampere, Monge выпустили там торпеды по находившимся на ходу миноносцам и подверглись огню фортов береговой обороны; Bernoulli уже имела там стычку с неприятельской подводной лодкой.

Встревоженные австрийцы начали преграждать фарватеры посредством бонов и сетей. Cugnot (лейтенант Дюбуа) проникла тем не менее в Каттаро до глубины бухты Топла. В то время когда лодка, задержанная заграждением, маневрировала с целью освобождения, две торпеды, выпущенные батареей, установленной на суше, прошли всего в двух метрах от ее форштевня. Она все же продолжала свою разведку и только убедившись, что на рейде нет больших кораблей, вышла из неприятельской базы, преследуемая тремя миноносцами, открывавшими огонь по ее перископу при каждом его появлении. «Если противник не пострадал в результате операции материально, — писал главнокомандующий, — он несомненно находился под впечатлением этой спокойной отваги».

В ноябре флот наладил свою службу, несмотря на весьма трудные условия, в которые он был поставлен. Его снабжение оставляло еще желать лучшего, и поэтому адмирал вел затяжные переговоры с итальянцами, предлагавшими обеспечивать его более регулярным образом. Однако, в открытом море, вблизи Ионических островов, служба протекала так же, как она протекала в условиях мирного времени у берегов Прованса. Возобновилось прохождение учебно-боевой подготовки, которая занимала все время кроме необходимого для угольных погрузок; было намерение провести учебные стрельбы (последние происходили в июне), и адмирал затребовал из Тулона присылки учебных боеприпасов. Благожелательный нейтралитет Греции позволял линейным кораблям время от времени становиться на якорь под защитой островов, а Marceau устроиться в Платали, в глубине острова Вати, чтобы явиться снабжающей и ремонтной базой для подводных лодок и миноносцев. Даже походы в Адриатическое море приобрели постепенно характер почти регулярной службы. Так, например, весь флот в полном составе эскортировал с 21 по 22 ноября грузовой пароход Voltaire, который доставил в Антивари продовольствие и одежду для Черногории. Он провел ночь в открытом море вблизи Каттаро, вследствие оказавшегося не заслуживающим доверия сообщения, что он может рассчитывать встретить там австрийские корабли, и возвратился без происшествий.