Александр Вигилев - История отечественной почты. Часть 2. Страница 13

Судя по записям, сибирская почта приносила очень малый доход и являлась убыточным предприятием. Достаточно сказать, что только оплата ямщикам прогонов в один конец до Иркутска составляла 15 рублей 44 алтына 2 деньги, а за все восемь почт выручили 179 рублей 22 алтына 8 денег. Ссылаясь на записи в своей книге, Виниус доносил царю Петру I в октябре 1700 г., что от «тое почты денег в приходе нет» [97].

Но интересная вещь обнаруживается, если посмотреть письма из Сибири в фондах Центрального государственного архива древних актов и Государственного исторического музея. Они сами свидетельствуют о прохождении через почту — на многих из них почтовыми работниками или адресатами сделаны пометки такого рода: «с сибирскою почтою», «получено чрез почту», «прислано через почту в звязка (связке) из Сибирского приказу» [98, 99]. И таких пометок я насчитал 186. А ведь мне удалось просмотреть далеко не все купеческие письма, хранящиеся только в московских собраниях.

Всего в «Записную книгу» внесено 137 частных писем. Но, очевидно, этот список не полный. В ЦГАДА есть особый фонд, в котором хранятся бумаги сибирских хлебопромышленников Лисовских. Около 80 писем (почти на всех есть почтовые отметки) написал и получил один из них в 1699–1700 гг. Тогда как в почтовой книге только 4 раза упоминается фамилия С. Г. Лисовского и по одному разу записаны его корреспонденты Данилов, Скурихин, Волчков, Каменщиков и Качанов. В действительности, авторов грамоток к купцу было больше (семнадцать человек), писали они чаще — только один «Федька Качанов» отправил хозяину 3 письма [100].

Можно с уверенностью сказать — «Книга записная почтам, отправляемым в Сибирь» не является полноценным источником по истории почты. Она только фиксирует наличие регулярной связи с Зауральем, но не отражает ее объема. Попутно следует отметить, что записи в тетради велись крайне небрежно.

По современным понятиям, почту в Сибирь весьма условно можно назвать регулярной — первого числа каждого летнего месяца она уходила из Москвы, и далее ее продвижение практически никак не регламентировалось. Тем не менее при Виниусе хорошая ли, плохая ли связь с Зауральем существовала. После бегства думного дьяка в Голландию сибирская почта начала хиреть. Письма стали доставляться раз в месяц только до Тобольска. Лишь незадолго до победы над Швецией в Северной войне 1700–1721 гг. Петр I возвращается к сибирским делам. Разрабатываются планы изучения и освоения природных богатств восточных окраин государства, снаряжаются сухопутные и морские экспедиции, восстанавливается и расширяется регулярная почтовая связь.

Для войны с крымским ханом

Все дальше в ковыльные степи уходили границы русского государства. Вокруг старинных крепостей вырастали посады с торговым и ремесленным населением. Сторожевые города все больше приобретали мирный облик. Один из центров засечной черты, Тула, стала городом оружейников. Другой город, Воронеж, становится мировым поставщиком селитры.

Но набеги крымских татар на русские земли все еще продолжались. Ниоткуда крымцы не брали столько пленных, как из нашей страны. Россия платила хану дань, но это не спасало порубежные города от разорения, а русских послов и гонцов — от бесчестия. Осенью 1686 г. был «сказан» ратным людям поход на Крым. Во главе стотысячного войска выступил «большого полка дворовый воевода, царственные большие печати и государственных великих посольских дел сберегатель» и наместник новгородский, князь В. В. Голицын. С первого дня его замыслы были обречены на неудачу: сбор ратных людей проходил очень медленно, среди военачальников не было единства, и, наконец, когда армия подошла к урочищу Большой Луг, татары подожгли степь, и пожар заставил русских повернуть вспять.

Для связи с войсками 30 марта 1687 г. велено было «учинить от Москвы до Ахтырска[36] и до Коломака[37] почту в 17 местах. А поставить на станех конюшенного чину да стрельцов по четыре человека, для гоньбы дать им по две лошади человеку» [101]. Первый стан был в Москве на Житном дворе, он обслуживался почтмейстером Виниусом. Следующие девять ямов (на реках Пахре, Лопасне, Скниге и Локне, в городах Серпухове, Туле, Мценске, Орле и Татине) занимали стрельцы из полков Сухарева, Жукова, Цыклера, Ефимьева и Дементьева. И на последние семь подстав назначили конюхов и стряпчих.

Эта почта была так же плохо организована, как и весь поход. От последнего стана на реке Коломак до действующей армии было свыше трехсот верст ненаселенной степи, в которой рыскали татарские разъезды. В. В. Голицын не позаботился обеспечить почтарей лошадьми, и получилась весьма странная картина. Когда на Коломак приезжал человек с почтой, то он пользовался всеми правами, какие ему давала принадлежность к службе связи — на стане его кормили, ухаживали за конем, он мог отдыхать до прибытия московской почты. Эти преимущества не распространялись на личных гонцов В. В. Голицына, а таковых князь за полгода послал свыше 60 человек. На Коломаке им ничего не давали — самим не хватало! Измученному посыльному приходилось ехать еще сорок верст до Ахтырска и там в съезжей избе получать все необходимое. Взять у почтарей силой коня и пищу княжеский гонец не мог — их было больше, могли и побить. Законного основания у него не было — регламент ахтырской почты не предусматривал проезд гонцов, а закон о запрещении отправлять посыльных помимо почты все еще действовал.

Когда просматриваешь бумаги об Ахтырской почте в делах Разрядного приказа ЦГАДА, создается впечатление, что почтари, кроме драк с гонцами, ничем больше не занимались — столь велико количество челобитных на эту тему.

Возвращаясь из похода, В. В. Голицын распорядился снять почтарей и, когда весной 1689 г. началась новая война против Крыма, для посылки вестей была использована почтовая линия засечной черты до Обояни. Количество людей на станах оставалось прежним, но им заранее дали по две лошади дополнительно. Были учтены ошибки Ахтырской почты. Указом от 28 декабря 1688 г. было велено почтарям обеспечивать спешных гонцов из войска и от городских воевод лошадьми и кормами [102].

Этим распоряжением мгновенно воспользовались городские воеводы. Их гонцы буквально наводнили дорогу между Обоянью и Москвой. Всякий градоначальник предпочитал послать в столицу «своего» пробивного человека, чем безмолвную грамоту. Все это отразилось на почтарях, опять увеличились разгоны, опять падали лошади, загнанные лихими гонцами, опять начали разбегаться ямщики и почтари. Восемь лет длилась война на обояньской дороге, восемь лет летели в столицу челобитные с почтовых станов. И только осенью 1696 г. Петр I категорически запретил посылать нарочных гонцов по тем дорогам, «на которых почта поставлена».

Преобразования Петра Великого коснулись и городов засечной черты, В 1696 г., готовясь ко второму походу на турецкую крепость Азов, царь приказал строить флот на воронежских верфях. А годом раньше через Воронеж стали регулярно доставляться письма и пакеты для участников первого азовского похода. Сначала решили письма из Воронежа в действующую армию возить через город Валуйки. Но оказалось, что на этом пути почтарей встречают татарские разъезды и отнимают корреспонденцию. Поэтому Петр указал всю почту из Москвы в Азов отправлять кружным путем через Царицын, а всевозможные инструменты и песочные часы посылать «через Воронеж водою с нарошным человеком, чтоб бережно довез» [103]. Первая Азовская почта работала сравнительно недолго, с июля по август 1695.

Указ 1695 г. о создании почты определил цели этого учреждения: «для великих государей (тогда в России правили два царя — Иван и Петр) службы для скорые посылки и гоньбы с грамотами на Воронеж о струговом деле и о зборе хлебных запасов и для отпуска тех запасов с Воронежа в плавную на Дон». «А стоять на той почте, — читаем мы далее, — московским и городовым ямщикам в указных местах (в Москве, Туле, Ельце и Воронеже). А рядовые гоньбы (всякие непочтовые посылки) им, ямщикам, которые поставлены будут для той почтовой гоньбы, с своей братьею с иными ямщики не гонять» [104].

В эти годы впервые была применена новая система оплаты труда ямщиков. Сведения о ней относятся к 17 февраля 1696 г. Послал Разрядный приказ-напоминание в Денежный стол: «С указу великого государя, каков прислан в Разряд из Ямского приказу, послать грамоту к ямским прикащикам, чтоб они… ямским подводам велели учинить загонные книги… и те книги с перечневой выпискою со всякою подлинною ведомостью за дьячею приписью прислать в Разряд» [105]. Собственно, в этом сообщении нет ничего нового: сведения о количестве поездок ямщиков — «загонные книги», или, как их еще называли в некоторых указах, «проезжие столбцы» — известны с конца XVI — начала XVII вв. Обычно они присылались в столицу для оплаты раз в три месяца или в полгода. Теперь же порядок выплаты прогонов стал иным. В «памяти» из Разрядного приказа в Ямской писалось, что московским ямщикам до Тулы давать прогонные деньги, как и прежде, раз в полгода, от Тулы же тульским, елецким и воронежским ямщикам «до полков» (в действующую армию) «велено гонять без прогонов, а даны им будут те прогонные деньги по окончании почтовой гоньбы, из Разряда по загонным записным книгам» [106]. Такая система на воронежской линии просуществовала до 1708 г.