Александр Кавтарадзе - Военные специалисты на службе Республики Советов 1917-1920 гг. Страница 13

Во втором декрете (параграф 10) говорилось, что командный состав, возраст которого выше призывного возраста солдат и который не избран на те или другие должности и тем самым оказался «на положении рядового», имел право выхода в отставку. Декрет регламентировал также порядок выборов как на командные, так и на штабные должности, в том числе и лиц Генштаба, как стали именовать офицеров Генерального штаба после отмены в армии чинов. Последние занимали должности по командной линии от командира полка и выше и, согласно декрету, должны были избираться общим голосованием командиров полков, а командиры выше полкового — съездами или совещаниями при соответствующих комитетах. Что касается штабных должностей, то начальники штабов должны были избираться съездами лиц со специальной подготовкой, а все остальные чины штабов — назначаться начальниками штабов и утверждаться «соответствующими съездами». Одним из наиболее важных положений декрета являлось то, что «все лица со специальным образованием (в том числе и бывшие офицеры Генерального штаба. — А.К.) подлежат особому учету»[149].

В конце декабря 1917 г. «в развитие положения о демократизации армии» было объявлено положение о назначении на должности Генерального штаба в Действующей армии[150]. В нем, в частности, отмечалось, что «к числу должностей технических, указанных в § 13 положения о демократизации армии, относятся должности Генерального штаба, так как таковые требуют специального образования, специальных знаний и практической подготовки». Лица Генштаба, которые «числятся на особом учете в штабах фронтов», могли занимать как командные, так и специальные должности Генерального штаба, ведомость которых прилагалась к приказу. В первом случае они назначались по правилам выборного начала на общих основаниях, а во втором — «путем особого нижеследующего выборного порядка»: в каждой строевой части начальник штаба должен был выбираться на общих основаниях из лиц Генштаба, затем он избирал кандидатов на непосредственно подчиненные ему в штабе должности Генштаба. При этом каждому войсковому комитету предоставлялось право (по согласованию с соответствующими начальниками) выдвижения и отвода лиц Генштаба, если их деятельность по обстоятельствам «текущего времени» приносила ущерб работе или носила «явно контрреволюционный характер». В случае отвода лиц Генштаба от должности, который производился на общих основаниях, они должны были либо перемещаться на другую должность на том же фронте, либо зачисляться в распоряжение штаба армий фронта, если не желали воспользоваться «своим правом на уход в отставку». Лица Генштаба, отстраненные от должности «по подозрению в контрреволюционной деятельности», подлежали переводу «во всяком случае в строй на общем основании», причем их фамилии должны были сообщаться в управление генерал-квартирмейстера при Ставке верховного главнокомандующего, где были сосредоточены все вопросы по службе вывших офицеров Генерального штаба.

Декрет Совнаркома от 16 (29) декабря 1917 г. о выборном начале и об организации власти в армии стремился сохранить «все те элементы, опираясь на которые, можно было строить новую армию»[151]. В.И. Ленин, у которого, по словам К.С. Еремеева, хотя и было «совершенно определенное мнение» в отношения старой армии («роль ее кончена», а офицерство должно быть распущено «на основе учета»), «надежных офицеров требовал втягивать в нашу военную работу и, хорошенько проверив, использовать без опасений»[152].

В процессе проведения в жизнь выборного начала обращалось, в частности, внимание на необходимость сохранения аппарата управления войсками, и прежде всего в Действующей армии; в связи с этим признавалось, что «распространять выборное начало в полной мере на штабы, управления, учреждения и заведения Действующей армии не представляется возможным»[153]. Приказом по военному ведомству № 68 от 27 декабря 1917 г. (9 января 1918 г.) в дополнение и развитие приказа по военному ведомству № 36 от 14 (27) декабря 1917 г. и декрета Совнаркома «О выборном начале и об организации власти в армии» предлагалось принять к руководству, что пункт 6 приказа и параграф 10 декрета (о праве бывших офицеров, достигших одинакового возраста с увольняемыми от службы солдатами, на увольнение) распространяются «в полном объеме исключительно на строевые части армии». Что же касается штабов, управлений и заведений военного ведомства как в Действующей армии, так и в округах, то «в целях обеспечения планомерной деятельности таковых путем оставления в их составе необходимого числа надлежаще подготовленных работников» увольнения от службы этих военнослужащих надлежало производить только в том случае, «если занимаемые ими должности и без нарушения нормальной деятельности подлежащего (т. е. непосредственно подчиненного. — А.К.) учреждения могут быть замещены соответственно подготовленными лицами». Вопрос о возможности освобождения этих лиц от несения ими служебных обязанностей должен был решаться «в каждом отдельном случае лицами, на которых лежит ответственность за служебную деятельность штабов, управлений, учреждений и заведений, по соглашению с соответствующими комитетами или другими выборными организациями». В случае оставления этих военнослужащих, достигших отпускного возраста, на занимаемых ими должностях им должно было выдаваться «сверх получаемого по должности содержания, добавочного вознаграждения в размере 35% прибавки к основному окладу, но не менее 75 рублей в месяц»[154].

Однако, несмотря на указанные выше приказы, командный состав в Действующей армии, представлявший основную массу бывшего офицерства, оказался в тяжелом положении, так как значительное количество офицеров не были избраны на ранее занимаемые ими должности. Так, из 45-й пехотной дивизии, расположенной в районе крепости Петра Великого (Северный фронт), сообщали, что «невыбранные офицеры или дезертируют… или же уходят по болезни… офицерский состав тает с каждым днем»[155].

Сложное положение создалось и с офицерами Генштаба. Многие из них, занимавшие в Действующей армии как штатные должности Генерального штаба, так и командные должности (преимущественно командиров полков), оказались на эти должности не избранными. Кроме того, в связи с продолжавшейся демобилизацией армии происходило расформирование различных штабов и управлений, в которых освобождались от должностей лица Генштаба. Согласно существовавшему положению офицеры Генштаба, отставленные от занимаемых должностей, направлялись в резервы чинов при штабах Петроградского, Московского, Киевского, Одесского, Двинского и Кавказского военных округов. Однако в связи с упразднением этих резервов состоявшие в них лица Генштаба, как специалисты с высшим военным образованием, не подлежавшие принудительному увольнению в отставку, должны были быть командированы в распоряжение начальников штабов армий фронтов (Северного, Западного или Кавказского); имевшие же право и желавшие быть уволенными в отставку «могли быть уволены от службы»[156].

Назначенные в распоряжение штабов армий фронтов лица Генштаба должны были незамедлительно назначаться на соответствующие должности Генштаба. Однако вследствие направления этих лиц из упраздненных резервов чинов при штабах военных округов в распоряжение штабов армий фронтов в последних образовался значительный резерв лиц Генштаба. Число их по мере продолжения демобилизации все увеличивалось, так как рассчитывать получить какие-либо новые назначения вследствие сокращения числа должностей Генерального штаба могло лишь незначительное число генштабистов.

Положение командного состава старой армии к началу 1918 г. видно из донесения исполняющего должность начальника штаба 39-го армейского корпуса Генштаба С.Н. Колегова генерал-квартирмейстеру Особой армии: «На фронте остается все меньше бывших офицеров, и в частности бывших офицеров Генштаба, всё стремится в тыл и устраивает свою судьбу и материальное положение. До конца оставшиеся на фронте бывшие офицеры возвратятся в тыл, когда уже устроить свою личную судьбу будет трудно, так как подходящие места будут уже заняты предусмотрительно ушедшими с фронта раньше». В связи с этим Колегов просил запросить теперь же гражданские учреждении внутренних органов и прислать соответствующее количество вакансий в штаб армии для разверстки их по войскам. «Особенно желательно, — продолжал Колегов, — устройство судьбы кадровых офицеров, которых осталось (в Действующей армии. — А.К.) немного и которые имеют только специальную военную подготовку». Для переподготовки «к новым видам труда» им необходимо предоставить «право бесплатного обучения и льготного приема в высшие учебные заведения или создание для них специальных курсов» и даже выяснить вопрос «о возможности перехода кадровых офицеров на службу в одну из иностранных армий»[157]. К этому же времени относится и телеграмма начальника штаба верховного главнокомандующего М.Д. Бонч-Бруевича: после расформирования к 20 февраля 1918 г. большей части Ставки «несколько сот военнослужащих, честно и с полным напряжением сил работавших в Ставке, останутся без работы и без средств существования». В связи с этим он ходатайствовал выдать «каждому уходящему из Ставки… двухмесячный оклад содержания по новым, сильно уменьшенным против прежнего нормам», что позволит «существовать до приискания работы и выехать из Могилева», тем более что многие чины Ставки «достигли столь значительного возраста, что переход на совершенно новый род занятий для них является делом крайне затруднительным, между тем они лишены той пенсии, на которую надеялись до последних дней своей службы»[158]. На этой телеграмме имеется резолюция начальника Генерального штаба Н.М. Потапова: «Товарищ народного комиссара Склянский определенно заявил, что военнослужащим (бывшим офицерам. — А.К.) никаких пособий при увольнении от должностей (за штат и в отставку) выдаваться не будет, так как для них имеется выход — поступать в Красную Армию»[159]. Однако вопрос состоял именно в том, что командный состав Действующей армии, не избранный на ранее занимаемые им должности или оказавшийся вне штата, вследствие расформирования строевых частей (соединений), штабов и т. д. оказался в безвыходном положении. Поступить в какие-либо учреждения и заведения военного ведомства (даже не в соответствии с их прежней должностью) они не могли, так как эти места уже были заняты командным составом, который ранее оказался «не у дел». Служить же в отрядах Красной гвардии, а затем в формируемых руководителями Наркомвоена отрядах Красной Армии («красных батальонах», создававшихся для оказания сопротивления регулярным войскам империалистов) с выборными командирами, комитетами и т. д. бывшие офицеры, тем более кадровые, не могли, да их туда никто и не приглашал: так, по мнению Н.В. Крыленко, «в произведенной нами работе по формированию армии военные специалисты оказались излишними. Излишними они оказались и для другой работы»[160].