Хорхе Анхель Ливрага - Театр мистерий в Греции. Трагедия Страница 13

Но уже в первом стасиме появляются более глубокие намеки. Например, фраза: «Мы идем по древним следам нашей матери…» – это явная отсылка к Ио, которую преследовал Зевс:

Наш из Аргоса род —От рогатой Ио, обуялой Ио,Той, что овод язвил; прикоснулся к ней Зевс…

Вновь мы сталкиваемся с древним мифом о Деве-Матери, зачавшей от прикосновения, видения или сна. Поэтому Данаиды молят о защите своего отца Зевса, того, кто прикосновением руки заставил деву родить. С другой стороны, Зевс – владыка справедливости, совершенства и добродетели, как мы увидим позже в мифе о Прометее и как признает тот же Мюррей.

Молитва дочерей Даная

(из книги: J. Flaxman, T. Piroli, F. Howard, Compositions fr om the Tragedies of Aeschylus, 1831)

С точки зрения структуры это произведение представляет собой мольпе, ритуальный танец, сочетающийся с пением. Хор состоял из пятидесяти человек. Это число позже сократилось до двенадцати: именно двенадцать человек образовывали хор в каждой части тетралогии. К ним прибавлялось еще два актера, что придавало трагедии астрономически-астрологический смысл: согласно данной трактовке, Ио – это Луна, а Зевс представляется в двойном аспекте Юпитера-Солнца, как в мифе о Геракле.

Последующее бегство пятидесяти египтян от войска аргивян приводит нас к выводу, что на сцене это войско представляло столько же, если не больше, воинов. Таким образом, на сцене находились одновременно по меньшей мере пятьдесят человек, разделенных на три хора, каждый со своим эксархонтом, который одновременно был актером, но не отделялся от хора.

Афродита

(из книги: J. Flaxman, T. Piroli, F. Howard, Compositions fr om the Tragedies of Aeschylus, 1831)

Эксархонтом хора Данаид был Данай, хора египтян – Посланник, а хора аргивян – сам царь Пеласг.

Сценография могла быть совсем простой, поскольку мы не встречаем упоминаний ни о декорациях, ни о mekanai– загадочных машинах, которые производили спецэффекты. Была лишь большая круглая площадка без сцены, но с возвышением, достаточно большим, чтобы на нем разместились одновременно пятьдесят Данаид, а может быть, и больше актеров, если принять в расчет их преследователей. Возможно, этот «ритуальный холм» находился в центре, там, где впоследствии возводили алтарь, но доподлинно это не известно.

Зевс в двойной ипостаси Юпитера-Солнца

(из книги: J. Flaxman, T. Piroli, F. Howard, Compositions fr om the Tragedies of Aeschylus, 1831)

Большое число роскошно одетых исполнителей должно было производить впечатление на зрителей. Данаиды со смуглыми и яркими щеками были одеты в экзотические финикийские наряды. Египтяне с черными руками и ногами появлялись в коротких белых туниках. Хоры исполняли продолжительные, страстные и волнующие танцы.

Утрата большей части этой трагедии и неизвестного нам продолжения, которое мы пытаемся восстановить с помощью комментаторов более позднего времени, не позволяет судить обо всем произведении. Кроме того, со временем оно могло претерпеть изменения: как мы говорили выше, сокращалось число участников представления, а сама трагедия приспосабливалась к стандартам классической эпохи.

19. «Прометей прикованный»

Истоки мифа о Прометее, по мнению Мюррея, надо искать в местном афинском культе демона огня, второстепенного божества, покровителя кузнецов и гончаров, которого почитали вместе с Гефестом, на одном алтаре. Алтарь называли алтарем Прометеякак более древнего, изначального божества. Кроме того, это был единственный посвященный ему алтарь, в то время как у Гефеста их было много. Главной церемонией культа Прометея был бег с факелом от алтаря через квартал гончаров.

Дословно имя Прометей переводится как «тот, кто предвидит», в отличие от имени его брата Эпиметея – «того, кто думает после». Это связано с мифом о Пандоре*, «биороботе», созданном богами для того, чтобы искушать людей. Для Елены Петровны Блаватской (ЕПБ) миф о Прометее имел более глубокое значение, а его происхождение она считала более древним; так, его имя происходит от Pramantha*, что на санскрите означает «огненная палка», поскольку титан спрятал украденный у богов огонь в полом тростнике. Та же ЕПБ связывает его с Агнишвата* Питри, или «Отцами огня», и Манасапутрами, или «Носителями разума», поскольку, согласно древней традиции, обобщенной ею, Прометей символизирует целую группу божественных существ; они исполнились сострадания к человеку, не имешему разума, который позволил бы ему достичь высших уровней сознания. Эти божественные существа «восстали» – так же как в другом, библейском, мифе это сделал Люцифер, «Носитель света», за что и был низвергнут в бездну; с тех пор его называют «падшим ангелом». Они восстали против Судьбы, которая наделила человечество только тем, что действительно соответствовало уровню его эволюционного развития, – конкретным разумом ( Kama-manas* индусов) – и «украли» для человечества «искру» Разума. Но эту искру восприняли не все, и поэтому Эпитемей и является тем, «кто думает после». Как объясняет «Тайная Доктрина»*, одни люди усвоили только треть искры, другие – две трети, а некоторые – ничего. Следовательно, несмотря на все усилия Манасапутров, человечество, за некоторыми исключениями, не получило всей полноты Разума: ведь даже те, кто восприняли эту искру в наибольшей степени, едва ли смогли подняться до вершин сознания даже на эти две трети «украденного».

Гермес

(музей Пио Клементино, Ватикан)

Прометей, согласно этой трактовке, – символ милосердия благосклонного к людям бога, который вопреки естественному и благоразумно установленному Судьбой ходу времени пожертвовал собой и пострадал за людей, став «великой жертвой», распятой на самых древних горах планеты (упоминание о Кавказе появилось уже после Гомера). Там он подвергался ежедневным пыткам: орел Зевса, который прилетал к нему, пожирал его печень (символ всех страстей, от самых низших до самых высоких), которая на следующий день из-за проклятия Зевса вырастала вновь, и орел снова ее выклевывал.

Мы настаиваем на том, что миф о Прометее нельзя понять вне связи с историей о Пандоре, ее ящике и открывшем его Эпиметее. Этот миф повествует о нисхождении Высшего Разума в человека; он принадлежал Мистериям и никогда не выходил за их пределы, разве что в виде известного в народе и вызывавшего сочувствие образа. Эсхил же полностью отразил этот миф в своей трагедии, сделав доступным для каждого, кто хотел бы его узнать.

Религиозная жертва, которую приносили Прометею, непосвященным казалась очень странной. Жертву, которой мог быть, например, вол, участники церемонии умерщвляли, мясо тщательно отделяли от костей, жарили и с великой радостью поедали, запивая вином с водой. Кости приносили в жертву Зевсу.

Смысл этого жертвоприношения связан с происхождением человечества. Согласно Мистериям, когда Земля находилась еще в газообразном состоянии, человек был энтелехией, или эфирным призраком. Прошли миллионы веков, и, по мере того как уплотнялась планета, то же происходило с обитавшими на ней бесплотными телами. Они неизбежно обретали вес и кости, которые защищали их жизненные органы и позволяли двигаться благодаря костному аппарату. Так из человечества «без костей» родилось человечество «с костями». Это знание отражено и в еврейской части Библии (Ветхом Завете) в мифе о рождении Евы (кость) из «ребра» Адама.

Столь приятная церемония, которая так радовала ее участников и воздавала почести Прометею, имела еще и другие, эзотерические, значения, делавшие ее чем-то большим, чем простое приношение. Одно из них заключалось в том, чтобы вспомнить это первое человечество «с костями» и выразить благодарность Зевсу (а на самом деле просто Божественному, независимо от его имени), поднося ему кости жертвы, а не мясо, поскольку именно благодаря появлению скелета и черепа Прометей смог позже даровать нам Высший Разум и те сложнейшие органы нервной системы, которые являются его физическим вместилищем.

Эсхил, получивший посвящение в Элевсине, не упоминает о связи с ящиком Пандоры. Он представляет Прометея «похитителем огня»… но Огня священного.

В конце пролога, прервав напряженное молчание, титан произносит страстный монолог, где после сетования на свое нынешнее состояние торжественно объявляет: он принес огонь смертным, чтобы с его помощью они развивали науки, искусства и ремесла. Он утверждает, что этот Священный Огонь – величайший дар, которым дано обладать человеку.