Руслан Хасбулатов - Как развалили СССР. Крушение Сверхдержавы Страница 14

Таким образом, этот президентский указ был прямо и непосредственно коррупционным, позволившим немедленно начать мошенническую деятельность с приватизационными чеками (ваучерами). Трудно предположить, что его авторы не желали такого результата, прямо противоречащего интересам государства и народа. В то время как Государственная программа приватизации предусматривала следующие цели (экономические и социальные):

повышение эффективности деятельности предприятий путем их приватизации;

создание конкурентной среды и содействие демонополизации народного хозяйства;

привлечение иностранных инвестиций в экономику России;

социальная защита населения и развитие объектов социальной инфраструктуры за счет средств, поступивших от приватизации;

содействие процессу стабилизации финансовой ситуации в стране;

создание условий и организационных структур для расширения масштабов приватизации в 1993–1994 годах.

Указ президента отбросил все эти цели, кроме последней – вся деятельность правительства оказалась подчиненной задаче «ускорения приватизации». Как это все напоминало сталинскую политику «сплошной коллективизации» 30-х годов! Особенно эта задача стала характерной после расстрела парламента в начале октября 1993 года. В 1993 году число приватизированных предприятий составило 88,6 тыс. (36,1 %), а в 1994 году оно возросло до 112,6 тыс. единиц (47 %). Правильно писал академик Н.П. Федоренко, указывая, что «при такой гонке было трудно достичь перечисленных выше целей (Программы. – Р.X.), экономические соображения отходят на второй план, первыми задачами становятся политические; в стороне остались вопросы улучшения управления предприятиями и повышения их эффективности. Таким образом, концепция и ход приватизации были трансформированы. Провозглашенные цели оказались формальными, пропагандистскими лозунгами»[11].

Правящая бюрократия торопилась, она жадно хватала самые прибыльные, мощные, современные государственные предприятия, недра, богатые нефтью, газом, рудами, нефтеперерабатывающие и химические предприятия, могучие заводы ВПК. Все транжирилось – за бесценок передавалось знакомым, друзьям, друзьям знакомых, знакомым друзей, женам, детям, бабулям и т. д. Стали появляться первые схемы сращивания госаппарата и дельцов, замаячили на горизонте первые олигархические семейства, влияние которых на Кремль стремительно возрастало.

Страна всегда имела множество талантливых ученых, в том числе в экономической науке. Самые авторитетные ученые-экономисты страны были чрезвычайно озабочены теми действиями, которые проводило правительство в рамках избранной модели экономических преобразований. Например, 6 марта 1992 года в «Независимой газете» была опубликована большая статья академика Николая Петракова и профессора Владимира Перламутрова с жесткой критикой самих теоретических основ правительственной политики. Авторы прямо указывали на гибельные для страны ее последствия и, по существу, обратились к парламенту с требованием провести публичные парламентские слушания по складывающейся социально-экономической ситуации в стране[12]. «Гайдаризм – это реакция на свой собственный марксизм» – так была озаглавлена большая статья Георгия Аркадьевича Арбатова в той же «Независимой газете».

«Последние месяцы я, как, наверное, многие, живу с ощущением усиливающейся тревоги. Ее внушает прежде всего положение в экономике, курс, проводимый здесь российским правительством с начала текущего года, – писал этот известный ученый и замечательный теоретик политики. – Авторы нынешнего курса, отвечая критикам, часто ссылаются на то, что их программа прошла международную экспертизу, пользуется поддержкой виднейших зарубежных экономистов и, по сути, указывает единственно возможный, даже неизбежный путь, которым уже прошли Мексика, Польша и другие страны. И то, и другое, и третье – неправда»[13], – твердо заявил этот деликатный ученый, много повидавший на своем веку, консультировавший и Хрущева, и Брежнева, и Андропова, и Горбачева по вопросам американо-советских отношений и другим проблемам внешней политики государства.

В доказательство академик приводит некоторые эпизоды дискуссии, которая проходила в конце января 1992 года на заседании американской общественной организации «Комитет по советско-американским отношениям» (действующий с 70-х годов). Основным докладчиком был представитель Чикагской экономической школы профессор Джерри Сакс, ставший советником российского президента и правительства. Он сообщил, что основными инструментами «Программы для России» являются: «формирование сбалансированного бюджета за счет многократного сокращения расходной части, полная либерализация цен, что позволит «освободиться» от «ненужных государственных предприятий», и приватизация». Всемирно известный экономист, лауреат Нобелевской премии, профессор Дж. Гелбрэйт, комментируя основные положения доклада Сакса, сказал: «На Западе слишком хорошо знают, что такой подход неприемлем. И потому никогда не позволят осуществлять его на практике в своих собственных странах. Зачем это вы предлагаете России?»[14] – спросил с удивлением знаменитый профессор Сакса. Вразумительного ответа он не получил.

Удивительно, но этот же вопрос я задал Саксу в ноябре 1992 года, когда по его просьбе я принимал его и имел с ним продолжительную беседу. В той беседе Сакс откровенно признался, что политика правительства Ельцина – Гайдара «не принесла ожидаемого успеха». Он просил меня дать правительству еще один «шанс» и на предстоящем в декабре съезде народных депутатов (VII) не отправлять Гайдара в отставку. Заметьте, это просил не Гайдар, не Ельцин – а американский профессор! Представьте аналогичную ситуацию: я являюсь в Белый дом, к президенту Бараку Обаме, и прошу его оставить в должности, например, Алана Гилспейна, по всеобщему мнению, виновника американского кризиса 2007–2009 годов! Невозможно даже представить! Однако в России это американское вмешательство во внутреннюю политику имело беспрецедентный характер, словно она была какой-то третьесортной «банановой республикой»!

В ответ я высказался в том смысле, что в настоящее время и в Западной Европе, и в США экономические дела неважные, депрессия имеет такой характер, что впору говорить о мировом кризисе: «Почему бы вам, профессор, не заняться реформированием экономики в вашей собственной стране?»

Растерянный Сакс говорит: «Руслан Имранович, мне этого никто не позволит!» Но это же самое ему говорил многоопытный Дж. Гелбрэйт! Руководитель группы консультантов председателя парламента профессор Анатолий Милюков не выдержал, расхохотался…

Отрицательную оценку, как писал Георгий Арбатов, предлагаемых для России профессором Саксом мероприятий дал и профессор Маршал Голдмэн на указанном выше форуме, заявив: «Невозможно сбалансировать бюджет, прибегая лишь к сокращению спроса путем повышения цен, роста налогов, ограничения кредита и т. д., как это делает российское правительство. Результатом будет то, что и предложение, остающееся под контролем коррумпированной бюрократии, тоже будет сокращаться, обостряя все проблемы страны»[15].

Возражая более мудрым оппонентам, Сакс высказал свой главный тезис: «Для успеха русских реформ необходима массированная иностранная помощь». Но ее не было и не могло быть – как этого не понимал Сакс? Но в таком случае, если нет главного условия для успеха русских реформ – то есть иностранной помощи, зачем пытаться ее (реформу) проводить, заведомо зная ее провал? Странно все это было. Так оно и произошло – выпуск продукции (предложение) стал стремительно сокращаться, по мере углубления политики правительства, сокращая и спрос, – о чем и говорил профессор Маршал Голдмэн.

Таким образом, принятые на вооружение Ельциным – Гайдаром основные положения «Вашингтонского консенсуса» были, по сути, авантюрой. Да и Дж. Сакс это, похоже, превосходно понимал – не случайно он ставил настойчиво вопрос о необходимости крупной финансовой помощи со стороны Запада как главного условия успешности введенного в России политиком «Вашингтонского консенсуса».

Еще один знаменитый экономист, и тоже – лауреат Нобелевской премии, профессор Василий Леонтьев задал прямой вопрос: почему он, профессор Сакс, рекомендовал русскому правительству политику, в такой критической мере зависящую от западной помощи? В то время как нетрудно представить, что такой помощи Россия не получит?

Ответ Сакса: «Добьется правительство России на этом пути успеха или нет, это был единственно правильный путь…»[16]

«Единственно правильный путь» – сколько раз приходилось сталкиваться с этим словосочетанием в СССР! Но на этот раз этот «единственный» для России путь предначертал заезжий гастролер (с подачи Вашингтона), не имеющий понятия о стране, ее бесценных людях, ее бескрайних просторах, о могучем экономическом, научно-техническом, интеллектуальном потенциале! Бесспорно, что страна могла самостоятельно осуществить самые глубокие экономические реформы и обеспечить процветание общества – конечно, используя позитивный иностранный опыт, – если бы не эти ельцинско-гайдаровско-саксовы эксперименты и шоки. Если бы вместо этих саксов и прочих гайдаров Ельцин пригласил таких интеллектуалов, как Святослав Федоров, Николай Шмелев и Николай Петраков, Георгий Арбатов, Леонид Абалкин, Руслан Гринберг, и других достойных, многоопытных ученых и специалистов – результаты были бы другими, безусловно положительными.