Руслан Хасбулатов - Как развалили СССР. Крушение Сверхдержавы Страница 13

Другой вариант, имеющий универсальный подход, исходил из введения ключевого момента – именного приватизационного чека, который получал каждый гражданин по мере проведения очередного этапа приватизации. Каждый общенациональный этап приватизации предполагал вручение каждому гражданину России нового приватизационного чека на основе оценочной стоимости доли приватизированной государственной собственности. Приватизационный чек не мог быть объектом купли-продажи, например, в течение 5–10 лет, но мог переходить по наследству, а также родственникам. В последующем предусматривался механизм его обращения на денежном рынке в качестве ценной бумаги. По мере успешной деятельности предприятия на счет владельца чека поступала соответствующая часть прибыли. Другая модель предполагала собственность «народных предприятий». Были и другие модели, при этом предусматривалось, что коллективы предприятий сами должны определить, какую модель они считают для себя приемлемой. Это был бы честный подход, правильная возможность выбора.

Если бы эти схемы приватизации не были загублены, можно представить себе, насколько существенно улучшили бы свое материальное положение миллионы семей только в результате повышения цен на нефть на мировом рынке! И что не менее важно, такие формы приватизации стали бы заслоном на пути спада и перекрыли бы пути для чубайсовской мошеннической приватизации. Основная цель, которую мы преследовали в Верховном Совете, это придать политике характер народной приватизации. Мы полагали, что нам следует законодательно утвердить ряд вариантов приватизации, когда сами коллективы могли бы сделать свой выбор в этом вопросе, – народы страны имели такое право, но ельцинисты его отняли у него, навязав мошеннические игры.

Такого выбора президентско-правительственная власть не дала народу Российской Федерации – она его ограбила, санкционировав под видом «приватизации» разграбление колоссальной по объему государственной собственности в пользу узкой группы авантюристов. Если до уничтожения Верховного Совета граждане получили какую-то часть доли, пусть самую мизерную, от проведенного первого этапа приватизации народного хозяйства (ваучеры), то в последующем, когда была проведена «большая приватизация», граждане страны не получили ни копейки. Правительство Ельцина фактически раздало (через липовые аукционы) основные предприятия государственного сектора экономики как свою личную собственность. Правящая бюрократия всецело распоряжалась ею по своему хотению, без какого-либо контроля со стороны общества, не руководствуясь никакими законами. Это была откровенно воровская мошенническая операция грандиозных масштабов. По самым скромным подсчетам, оценочная стоимость всей собственности, которая была «передана» в частные руки в 90-е годы, составила порядка 550 млрд долл. Такова цена расстрела Верховного Совета, которую народ заплатил за то, чтобы Ельцин, как абсолютный тиран, воцарился в Кремле. Еще в середине 1992 года мне принесли записи из стенограммы какого-то правительственного совещания. Один из главных «идеологов» официального Кремля заявил о необходимости «слома» всей социалистической экономики. По его словам, она (эта экономика) не может быть преобразована – все те государственные предприятия, которые составляют «социалистическую экономику», должны быть разрушены. Только при таком разрушении «исчезнет угроза реставрации социализма», – так рассуждали эти каннибалы, умышленно уничтожая экономику, вместо того чтобы модернизировать и преобразовать ее.

Собственно, история приватизации в СССР (и соответственно в России) началась задолго до ее начала в 1992 году – с момента принятия в 1988 году Верховным Советом СССР Закона «О государственном предприятии (объединении) в СССР». Этот закон предоставил государственным предприятиям достаточно широкую экономическую самостоятельность, но одновременно разрушил управленческую пирамиду: Госплан – министерства – предприятия. Директора фактически стали владельцами предприятий. Несколько раньше, на основе Закона «Об аренде в СССР», в массовом порядке появлялись хозяйственные организации, сформированные трудовыми коллективами – на правах аренды имущества своих предприятий (в аренду с выкупом и без такового); быстро возрастала численность кооперативов (на базе Закона «О кооперации в СССР»), акционерных обществ и товариществ. Аналитики отмечали, что «коммерциализация госсектора пошла настолько широко, что затронула даже Министерство обороны (СССР. – Р.Х.), вплоть до войсковых частей. Все это происходило при отсутствии нормативной базы, системы специального учета и контроля, поэтому реальные масштабы первого этапа приватизации, которую мы называем стихийной, до сих пор неизвестны…»[10]. По сведениям Верховного Совета, она тем не менее была значительной – примерно 6 % стоимости активов в отраслях II подразделения. Это была в целом позитивная приватизация, своего рода предпосылка для создания смешанной экономики.

На следующем этапе (1990–1991 гг.) в России уже была начата разработка более фундаментальной законодательной (нормативной) базы, регулирующей владение, пользование и распоряжение собственностью – то есть создание полных оснований для частной собственности, ее переход из одной в другие формы собственности (от государственной – в частную), а также основания для новой частной собственности. Основой этого законодательства следует рассматривать Закон Российской Федерации от 3 июля 1991 года № 1531-1 «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РФ» (отметим, этот закон был принят до ГКЧП и задолго до появления в российском правительстве Гайдара, Чубайса и прочих, принятых считать «отцами» российских реформ).

До середины 1992 года российским парламентом был принят целый свод законов и постановлений, регламентирующих фундаментальные отношения и процессы приватизации и регулирования новых экономических отношений, разрешение вопросов и банкротства хозяйствующих субъектов. Одним из основных в этом «пакете» был Закон Российской Федерации от 3 июля 1991 года «Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР» (и эти законы, кстати, были приняты до появления «команды Гайдара», до ГКЧП). Я думаю, Ельцин осознанно отправил Силаева в отставку для того, чтобы заблокировать деятельность его правительства в области продуктивной реформы экономики, включая приватизацию. Приватизационное законодательство российского парламента заложило основы институционального механизма приватизации – создало Фонд федерального имущества, подконтрольный парламенту, построило систему банков и арбитражных судов, институты кредитного механизма и другие институты, необходимые для формирования рыночной (конкурентной) среды. И соответственно заложило базу для успешного развития смешанной экономики с сильной социальной ориентацией.

Однако введение в действие этих нормативных актов затруднялось тем, что Ельцин и его «люди» в правительстве Ивана Силаева с начала лета 1991 года буквально «затерроризировали» главу Совета Министров, добиваясь его смещения. В результате было упущено много времени. И лишь после подписания президентом Указа от 29 декабря 1991 года «Основные положения программы приватизации государственных и муниципальных предприятий на 1992 год» началась реализация принятого парламентом ранее закона (правда, с очень грубыми нарушениями и произвольными толкованиями норм закона).

Следующий указ президента, появившийся 29 января 1992 года, «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий», несмотря на некоторые недостатки, был важен тем, что он утвердил практический механизм приватизации, в своей основе определенный Верховным Советом России в июньском законе 1991 года. Указ был настолько важен, что требовал своего согласования с парламентом – это было достигнуто лишь в июне 1992 года, вместе с принятием Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий на 1992 год.

Возможно, кто-то подумает: «Парламент тормозил работу президента по приватизации…» Да, тормозил. А куда, собственно, надо было спешить? Разве это было просто: колоссальную государственную, а реально общенародную собственность, дающую людям право бесплатно лечиться, учиться, отдыхать, дающую работу всем без исключения трудоспособным членам общества, – одним махом, без долгих размышлений, – передать в чьи-то руки, причем с возможностью риска потерять эту собственность?

С появлением указанной «Программы» началась массовая приватизация в стране. Но, очевидно, в президентско-правительственных кругах полагали, что парламентский закон о программе приватизации «слишком сложный» (хотя он был согласован с правительством и подписан президентом), поэтому «темпы приватизации не соответствуют плановым» (по данным статистики, было приватизировано только 18,6 % от общего числа предприятий). В августе 1992 года (в период каникул Верховного Совета) появляется президентский Указ «О введении системы приватизационных чеков в Российской Федерации»; этот указ во многом противоречил принятому ранее приватизационному законодательству, в частности положениям «Программы», и был направлен на простое ускорение передачи государственной собственности в частные руки; он предельно упростил переход государственных предприятий «частникам» и исказил закон. В частности, указ легализовал чековую (ваучерную) приватизацию, которая послужила одним из главных механизмов растаскивания государственной собственности и скупки приватизационных чеков у членов коллективов предприятий за бесценок. В указе президента «исчез» пункт «именной» (из закона парламента) – то есть главный, обеспечивающий владение персональным владельцем.