Дом наизнанку. Традиции, быт, суеверия и тайны русского дома - Ника Марш Страница 14

Золовкино слово всегда воспринималось как более верное, чем слово невестки, если возникал конфликт. Характерна в этом плане картина «Лихая свекровь» Василия Максимова. В ней – весь колорит межсемейных отношений в крестьянской среде.

В центре картины сразу видна пожилая женщина, свекровь. Максимов не показывает ее лица, только в профиль. Но ее поза и жесты так эмоциональны, что сразу видно, насколько сильно она рассержена. Видно, что встала не с той ноги. Что готова растерзать молодую невестку, сидящую за ткацким станком.

Невестка – юная, цветущая. Нежный румянец покрывает ее щеки. Она испугана и не знает, как ей реагировать. Конечно, придется смолчать. Как сказать слово поперек свекрови! На контрасте с ней толстая и беззаботная золовка, пьющая чай у самовара. Невестка работает, а дочь свекрови недавно встала. И все недовольство обращено на ту, что трудится… Меньшая золовка (а может, и внучка), совсем подросток, сидит спиной и даже не оборачивается. К чему? Она давно знает, что в доме кипят страсти…

Русская классическая литература тоже дает нам яркие примеры подобных отношений. Вспомним конфликт Кабаниха – Катерина в пьесе Островского «Гроза». Правда, Кабаниха – не крестьянка. Это совсем другое сословие. Но сама суть отношений остается такой же: у свекрови всегда виновата невестка. «Домашних заела совсем», – говорят про Кабаниху.

Правда, в этом доме, где все подчинено воле Кабанихи, тоже можно отыскать лазейку. Как Варвара отчитывает Катерину: «Ты вспомни, где живешь! У нас весь дом на том держится. И я не обманщица была, да выучилась, когда нужно стало». Но они разные – Варвара и Катерина. Первая легко мирится с ложью, а Катерине хитрить противно. Она чувствует себя вольной птицей. А если ей обрезают крылья, то для нее лучше выбрать погибель.

«Лучше семь деверей, чем одна золовка», – говорили в старину. Неизменно подчеркивая: золовка – всегда на стороне матери. Может и дружбу с невесткой водить, но, если заметит неладное, первая же и предаст. Таким образом, невестка в доме – самое бесправное существо.

Хотя и здесь бывали исключения. Старая немощная свекровь иногда ничего не могла сделать против молодой и хваткой невестки. Особенно если та оказалась на положении «любимой снохи». Такие ситуации складывались в том случае, когда юного сына женили на женщине намного старше его самого. Об этом писал и возмущался таким обычаем Михаил Ломоносов, остались об этом свидетельства и у сербского дворянина Саввы Текели, который переехал в Россию в XVIII веке. Нашел свидетельство об этом и русский этнограф Алексей Смирнов: он выяснил, что в 1749 году енисейский крестьянин Ковригин пожаловался священнику: что почти двадцать лет назад его отец, без всякого на то согласия, женил его на односельчанке. Нарушены были сразу несколько принципов: с 1716 года решением Петра I насильно женить запрещалось. Вдобавок Ковригин был всего лишь семилетним ребенком.

После смерти отца Ковригин пошел искать заступничества у нового приходского священника. Рассказал, что его престарелая жена давно не справляется с домашней работой, что между ними никогда не было никаких отношений, и теперь он, Ковригин, как с ярмом на шее – вековать до смерти с бесплодной и больной? Он-то крепкий, под тридцать лет. Ему бы развод!

Вся эта история сложилась потому, что в доме Ковригиных был только единственный мальчик, самый младший. Старшие дети – сестры Саввы – быстро повыходили замуж. И остался у стареющих родителей только малыш. Какую помощь он мог оказать? Конечно, к труду приучали рано. Но семилетнему ребенку не справиться со многими «взрослыми» делами. Потому и пошли на уловку – женили мальчика на девице много его старше. Так появилась в доме еще одна работница.

Такой случай был не единичным.

В качестве невесток звали вдовиц или засидевшихся в девках. Те уже не так «разбирались», и если семья заедала их поедом как «лишних» да ненужных, охотно убегали замуж за подростков.

Обе стороны довольно ударяли по рукам: одна приобретала взрослую умелую помощницу, другая избавлялась от лишнего рта. Почему лишнего? Если в доме пять-шесть девиц, не всегда для них достаточно женской работы. Единственным человеком, который мог впоследствии возмутиться, становился… юный жених.

Получается, что заключался фиктивный брак. Енисейский крестьянин Савва Ковригин обзавелся женой, когда он сам еще считался несовершеннолетним ребенком. Его сорокалетняя супруга жила с ним в одном доме и хлопотала по хозяйству, как на то и рассчитывал свекор. Если бы Савве позволили самому сделать выбор, он бы впоследствии женился на молодой красивой односельчанке, которая в день свадьбы спела бы ему:

Я раба, сударь, твоя,

Я послушаю тебя.

Буду век с тобою жить,

Буду век тебе служить.

Была ли жена Саввы только работницей? Или отец мальчика звал ее и по другой причине? Увы, истории снохачества – интимных отношений свекров и невесток – не были такими уж редкими. А когда отец умер, Ковригин пошел к священнику. Напомнил, что он добро на брак не давал. Жена – пожилая, брак бездетный. Готов, если требуется, оставить ее при себе и кормить-поить, как раньше. Только пусть ему дадут возможность жениться снова!

Похожая история произошла в 1735 году в городе Ачинске. Невестка местного попа, Никифора, была взята в дом по такой же схеме – у самого попа был малолетний сын, а в доме требовалась помощница. Пелагея из Ачинска так и прожила всю жизнь снохой Никифора. Не удалось добиться развода и Савве Ковригину – только в 1775-м, а потом в 1781 году приняли два указа, касавшиеся таких случаев. Невестами парней считались «равнолетные или мало превосходящие». В противном случае брак можно было расторгнуть.

Правда, и после принятых указов в некоторых деревнях поступали по-старому. Нарушали, поскольку деваться было просто некуда: без подмоги не справлялись. Соседи в этом случае закрывали глаза, ведь и для них могло наступить время, когда им пришлось бы действовать не совсем честно.

Ульянка – молодуха добрая, честная. Всегда стремится угодить родне. И со свекровью ей повезло. А так всякое бывало. Иногда семейные отношения складывались столь дурно, что не выдерживали женщины. Забирали свои пожитки и уходили. Да только уйти просто так было сложно: собственная семья не принимала назад. Священники называли самовольный «расход» греховным. Даже когда муж поднимал на жену руку, не всегда это считали достаточной причиной для расторжения брака.

В «Архиве историко-юридических сведений» существует запись о деле крестьянина Салопина. Мужчина в возрасте примерно тридцати семи лет убил жену. Как сообщается в документах,