Николай Каманин - Скрытый космос. Книга 1. (1960-1963) Страница 15

25 мая.

Юра до 27 мая будет в Болгарии. Уже два дня идет возня с оформлением моей поездки в Париж на конференцию ФАИ вместо В. К. Коккинаки. Решение ЦК состоялось вчера, 27 мая уже надо вылетать, а еще ничего не оформлено.

Сегодня получил письмо Гагарина Главному маршалу авиации А. А. Новикову. В нем Юра пишет: «… Очень много говорится и пишется во всем мире по этому случаю(о полете в космос — Ред.). Я не могу и не имею никакого права принять все это на себя. Если моя заслуга составляет хотя бы одну сотую долю всего сказанного, то и это было бы для меня величайшей оценкой совершенного. Я знаю, как трудно было нашим летчикам в период Великой Отечественной войны. Их заслуги и трудности, которые они перенесли, во много раз больше моих. Я просто оказался в фокусе событий, которые подготовил народ, партия и наука… Космические полеты под силу выполнять только летчикам, если другие хотят летать в космос, то прежде они должны научиться летать на самолетах. Авиация — начальная ступень космических полетов».

Май-сентябрь.

С 27 апреля по 7 августа вместе с Гагариным был в Чехословакии, Финляндии, Англии, Исландии, на Кубе, в Бразилии, Канаде и Венгрии. В июле был в Париже на заседании ФАИ, где рассматривались рекорды Гагарина и Шепарда. Впечатлений и материалов от поездок очень много, но нет времени их обработать…

14 сентября — 3 октября.

14 сентября на самолете Ил-14 вылетели на отдых в Крым. Гагарин с семьей, Титов, полковники Азбиевич, Рудный, Аристов с женой и я с Марией Михайловной разместились на бывшей даче А. М. Горького (в двух километрах от основной базы санатория «Форос»). Первая неделя отпуска прошла хорошо, все время стояла солнечная погода. 21 сентября, группой в составе 23 человек, ездили в Севастополь. Осмотрели город, побывали в Панораме и Диараме, на Сапун-горе. Обедали на крейсере «Михаил Кутузов», где нас принимал командующий флотом адмирал Касатонов. Посещение города прошло хорошо, но к концу обеда Гагарин и Титов были заметно навеселе.

Возвращались в «Форос» на двух автомобилях «ЗИМ»«и автобусе. До Диарамы Гагарин ехал в машине вместе с Валентиной Ивановной, мной и Марией Михайловной. После осмотра Диарамы Гагарин, ничего нам не сказав, пересел в автобус. Это обидело Валентину Ивановну, было по меньшей мере бестактно. Проезжая в Золотой долине мимо ресторана, автобус остановился, из него вышли Гагарин, Масалов, Ахмеров и направились к ресторану. Желая предупредить злоупотребление спиртным, я также поднялся в ресторан. Быстро выпили по стакану вина и спустились к машинам. Я сказал Юре, что его зовет Валентина Ивановна. Гагарин подошел к машине и спросил: «Ну, что тебе нужно?» Валя настойчиво просила его сесть в машину и ехать вместе с нами. Гагарин отказался, а Валя не согласилась перейти по его просьбе в автобус. Тогда он сердито хлопнул дверью машины и пошел в автобус один. Валя заплакала, мне и Марии Михайловне было очень неудобно. На следующий день я сказал Гагарину: «Вчера мне в первый раз было стыдно за тебя, ты очень обидел Валю». Юра признал свою вину и заверил меня, что он уже извинился перед Валей и больше ничего подобного не допустит.

25 сентября были в Артеке, где пионеры показали нам очень интересную спортивную игру «Снайпер». На обратном пути обедали в ресторане «Ялта», перед обедом осмотрели завод «Массандра» и попробовали более 12 различных вин. За Гагарина пили вино выдержки с 1934 года, за Титова — 1935, за меня 1908. Обедом «дирижировали» первый секретарь Ялтинского горкома партии А. А. Куценко и его первый заместитель Н. Н. Дементьев. Оба любят крепко выпить. В этой и других встречах они спаивали Германа и Юрия. Герман зачастил в Ялту, возвращался поздно и изрядно выпившим. 26 сентября я обнаружил, что охранник Титова — Роберт Ахмеров — пьет, спаивает Германа и занимается сводничеством. Серьезно поговорил с Титовым и Гагариным, предупредил их, что они на скользком пути, объявил, что немедленно отправлю Ахмерова в Москву. Оба признали свои ошибки и очень просили не наказывать Ахмерова. Герман уверял меня, что во всем виноват только он сам. Я им поверил. Ахмеров сдержал слово и вел себя хорошо, но Масалов, Серяпин, Логинов и другие продолжали пьянки и плохо влияли на Гагарина и Титова.

4 октября.

За девять часов до назначенного отъезда из «Фороса» случилось происшествие, которое попортило очень много крови мне и многим другим людям, несущим ответственность за Гагарина. Это происшествие могло закончиться очень печально для Гагарина, меня и нашей страны. Юрий Гагарин был на волосок от нелепой и глупейшей смерти.

В этот день (3 октября) Юра с территории дачи не отлучался, за исключением прогулочной поездки на катере. Как я позже узнал, эта прогулка была опасной. Гагарин на четырехместную моторную лодку сажал по 6–7 человек, на лодке отсутствовали средства спасения. Юрий уходил далеко в море и делал очень резкие и опасные развороты.

За день Гагарин чрезмерно «напрощался». После ужина Юра сразу лег спать. Женщины играли в карты. В 22:00 я с женой ушел отдыхать, а в 23:50 она разбудила меня криком: «Коля, вставай! Внизу что-то случилось!» Через минуту я увидел Гагарина лежащим на садовой скамейке. Лицо и рубашка Юрия были в крови, на лице — рваные раны. Валя в слезах кричала: «Что же вы все стоите, помогите ему! Он умирает!» Срочно вызвали врача и начальника санатория. Через четыре часа приехали флотские врачи, сделали на месте операцию. Заключение: пробита надбровная кость, но рана не смертельная, над левой бровью останется шрам. Порекомендовали в течение трех недель сохранять постельный режим.

Из опроса Рудного, Масалова, Азбиевича, Титова, медсестры Ани, Валентины Ивановны и других людей я установил следующее. Гагарин проснулся около 22 часов, помогал купать Галку, а потом спустился в гостиную на первый этаж, где Валентина Ивановна с другими женщинами продолжала играть в карты, а мужчины — в шахматы. Юра «болел» за шахматистов, «помогал» жене, менял пластинки на проигрывателе, танцевал и был в нормальном состоянии. В 23:47–23:48 Юра сказал Вале: «Кончай играть, пошли спать!» — и вышел из гостиной. Через 2–3 минуты Валя, закончив играть в карты, спросила: «А где Юра?» Жена Серяпина с ехидцей сказала ей, что он пошел по коридору направо и зашел в одну из комнат. В коридоре находились три комнаты, из которых отдыхающие уже уехали. В двух комнатах Валя никого не обнаружила, третья была закрыта на ключ изнутри. Валя резко постучала в закрытую дверь. Через несколько секунд она открылась, в комнате горел свет, а в дверях стояла медсестра Аня (27 лет). На вопрос Вали: «Где Юра?» — Аня ответила: «Ваш муж выпрыгнул с балкона». Балкон возвышался над уровнем земли на 2 метра, под ним была асфальтированная дорожка, окаймленная с внешней стороны цементированной бровкой. При прыжке Гагарин зацепился ногами за виноградные лозы, потерял равновесие и упал лицом на цементную бровку. Как рассказала медсестра Аня, она после смены с дежурства зашла в комнату отдохнуть, лежала на кровати одетой и читала книгу. Гагарин вошел в комнату, закрыл дверь на ключ и со словами: «Ну что, будешь кричать?» — пытался ее поцеловать… В это время раздался стук в дверь, и Гагарин выпрыгнул с балкона.

14 октября.

Вчера Гагарина самолетом привезли из Крыма в Москву и поместили в авиагоспиталь в Сокольниках. Самочувствие его удовлетворительное. Консилиум врачей решил, что еще 10 дней Гагарин должен соблюдать постельный режим. На открытие 22-го съезда КПСС он уже не попадет. Сегодня вместе с Валей были у Юрия. Я не стал читать ему нотаций, а только сказал: «Благодари Бога, тебе еще раз повезло, а могло быть очень плохо. Надеюсь, ты не хуже меня понимаешь, какие неприятности ты доставил себе, командованию, партии и народу. Ты получил очень дорогой урок, и из него нужно сделать выводы на всю жизнь». Юра сказал: «За эти дни я многое передумал, наделанных глупостей я сам себе не прощу, необходимо менять курс поведения».

17 октября.

Сегодня открылся 22-й съезд партии. Гагарин и Титов делегаты съезда. Титов на съезде, а Гагарин в госпитале. Утром звонили Фрол Романович Козлов и маршал Захаров, оба интересовались состоянием здоровья Гагарина и тем, когда он сможет быть на съезде. Я ответил, что еще не менее недели Гагарин будет находиться в госпитале. 4 октября я написал доклад в ЦК и министру, где изложил обстоятельства происшествия и указал, что до 24–25 октября Гагарин будет соблюдать постельный режим. Все начальство, начиная с Хрущева, очень недовольны происшествием. Сегодня утром Вершинин мне сказал: «С космосом справились, а на Земле начудили». Из-за отсутствия Гагарина ни он, ни Титов не избраны в президиум съезда. Короче говоря, случившееся с Гагариным происшествие уже начинает сказываться, все наши противники будут пытаться использовать ситуацию и против ВВС, и против меня лично.

Месяца два тому назад С. П. Королев предложил с интервалом в одни сутки запустить последовательно три корабля «Восток» с продолжительностью полета первого не менее трех суток, а второго и третьего — 2–3 суток, с тем чтобы все три корабля хотя бы в течение одних суток находились в космосе одновременно. Изучив это предложение, я заявил, что оно заслуживает внимания, но полеты можно будет осуществить не в ноябре 1961 года, как предложил Королев, а в середине 1962 года. По этому вопросу мы провели совещание у Главкома ВВС, после чего Вершинин направил Устинову, Смирнову, Келдышу и Королеву письмо, в котором говорилось, что ВВС выступают за односуточный полет с возможностью его продолжения максимум до двух суток такое решение принимает комиссия по результатам первых суток полета, при этом одновременно в космосе будут находиться не три, а только два корабля. Наши предложения исходят из того, что один суточный полет Титова не дает оснований для уверенного двух-трехсуточного полета. У Титова были головокружение, рвота, боли в голове и глазах, расстройство вестибулярного аппарата, отсутствие аппетита и позывов к естественным отправлениям. Все это было вызвано невесомостью и указывает на то, что к длительным полетам в космосе нужно долго и серьезно готовиться. Все наши (военные — Ред.) ученые единогласно высказались за необходимость повторения суточных полетов. Но за время моего трехнедельного отсутствия Королев сумел склонить многих, в том числе и Яздовского, на свою сторону. Он вызывал также Горегляда, Карпова, Николаева и Поповича и уговаривал их отказаться от официальной точки зрения ВВС. Думаю, что мы сумеем отстоять свое мнение, хотя неприятностей при этом будет немало.