Виктор Баранец - Ельцин и его генералы Страница 16

Мне вспоминаются слова только что изгнанного из армии генерала:

— Запомни, сынок. Бывают президенты, которые покупают. Но бывают и такие, которых покупают.

…Уже которую неделю страна и армия ждут того дня, когда президент обнародует обещанный им окончательный вариант преодоления чеченского кризиса. Моим сослуживцам по Генштабу этот вариант «до лампочки»: они знают, что пока такого не существует в природе. Генштабовские головы и компьютеры уже перебрали, наверное, миллиона три комбинаций, и ни одна из них не устраивала полностью ни Ельцина, ни Дудаева. Уйти — сдать Чечню. Остаться — продолжать войну. Возникла ситуация, очень похожая на то, если бы человеку предлагали на выбор отпилить руку или ногу. Но если все-таки уходим, то ради чего «приходили»?

Жаркой политической осенью 1993 года президент России зачастил в подмосковные гарнизоны. Справа на снимке — командующий ВДВ генерал-полковник Евгений Подколзин.

В мае 1992 года Б. Ельцин посетил северодвинский военный завод, производящий подводные лодки. Президент облачился в спецодежду и спустился в субмарину.

Весна 1992 года. Президент Б. Ельцин отправляется вместе с маршалом авиации Е. Шапошниковым в поездку по стране.

Осень 1993 года. Тула. Верховный главнокомандующий наблюдает маневры десантников. На снимке (слева направо): командующий ВДВ генерал-полковник Е. Подколзин, президент Б. Ельцин, вице-премьер О. Сосковец и министр обороны генерал армии П. Грачев.

Осень 1993 года. Министр внутренних дел РФ генерал Виктор Брин демонстрирует президенту учения подразделения специального назначения дивизии МВД им. Дзержинского.

23 февраля 1996 года орденом «За военные заслуги» был награжден Главком ВМФ России адмирал флота Феликс Громов…

Сон президента — Верховного главнокомандующего. Может быть, ему снилась армия его мечты — небольшая, мобильная, хорошо оснащенная, а главное — глубоко преданная?

Улыбка последнего министра обороны «империи» маршала авиации Евгения Шапошникова стала знаменитой.

Январь 1992 года. Всеармейское офицерское собрание в Кремле, доставившее Борису Ельцину и Евгению Шапошникову немало неприятных минут.

Февраль 1992 года. Минск. Главком ОВС СНГ маршал авиации Евгений Шапошников, прибывший на совещание министров обороны и председателей комитетов по делам обороны суверенных государств, предпринимал титанические усилия для углубления военно-технической интеграции. С этой целью по его решению состоялся показ военной авиационной техники.

…Когда-то и первый президент России Б. Ельцин и последний министр обороны СССР маршал авиации Е. Шапошников почти в один голос утверждали, что надо сохранить единые Вооруженные Силы…

В МО и ГШ часто звонят из Кремля, вызывают наших на консультации. Генерал, побывавший в Кремле, вернулся мрачный. Сказал:

— По-моему, Ельцин и сам не знает, что делать.

— Ельцин размышляет над генеральным вариантом выхода из чеченского кризиса. — Это пресс-секретарь президента Сергей Медведев объяснял затянувшееся молчание своего патрона. Он напоминал мне адъютанта Петьку, который с крыльца дивизионного штаба кричал бойцам:

— Тихо!!! Чапай думать будет.

Но уже приближался конец марта, а Ельцин по-прежнему молчал.

В Кремле тем временем говорили о важности политических методов урегулирования конфликта в связи с выборами. А в чеченских предгорьях разъяренная армия громила селения. Было ясно: генералам приказано вынудить чеченцев сдаться. О масштабах и интенсивности боев можно было судить хотя бы по тому, что в 20-х числах марта на генштабовских графиках резко поползла вверх кривая гибели наших военнослужащих — за один день 27 трупов…

А Россию и армию продолжали убеждать, что рейтинг Ельцина растет, как на дрожжах…

Один из наших офицеров, поддерживавших контакты с аналитиками президента, однажды услышал в Кремле слова весьма влиятельного чиновника: «Если даже 80 процентов проголосует против Ельцина, мы отсюда не уйдем»… И я вспомнил такую же многозначительную реплику бывшего главы администрации президента Сергея Филатова, который на утверждение одного из собеседников, что «Ельцин все равно вынужден будет уйти» ответил:

— Ну, мы еще посмотрим…

Уже вскоре после парламентских выборов президент вызвал в Кремль на беседу Грачева и в очередной раз обсудил с ним вопрос о финансировании Вооруженных Сил. Вслед за этим Ельцин (тоже — в очередной раз) дал Черномырдину распоряжение немедленно устранить долги армии. Информация об этой отеческой заботе президента активно доводилась руководством Министерства обороны до всех частей в расчете на «положительный отклик».

Кремль возлюбил армию небывало страстной любовью, словно черствый промотавшийся внук обнаружил вдруг «прозрение нежных чувств» к забытой им бабушке, у которой в потаенном сундуке хранился скарб «на черный День»…

Хорошо зная, что в войсках все больше зреет недовольство ходом военной реформы, Ельцин поручил Черномырдину в десятидневный срок представить ему план реформирования Вооруженных Сил (ЧВС в то время находился в отпуске и уговорил президента представить ему план «позже». Потом об этом плане вообще забыли)…

От досадных мыслей меня отвлекает тихий шорох в углу кабинета. Там, на тумбочке, лежит копия одного из указов о реформировании армии. Огромная генштабовская мышь самозабвенно грызет бумагу. Я боюсь пошевелиться. «Приятного аппетита, коллега…».

Мышь отрывается от бумажного жорева, смотрит на меня малюсенькими глазками и шевелит усами. Она часто стала приходить в гости ко мне в последнее время. Я делюсь с ней бутербродами.

Так и живем.

Какие бы прогнозы ни строили аналитики в тот период, их осевая линия неизбежно проходила через Чечню. Россия ждала: что же предпримет президент? Гражданские и военные ждали главного — мира.

Ельцинский план урегулирования чеченского конфликта начал рушиться сразу после ввода его в действие. Уже через сорок минут пополуночи 2 апреля на Центральном командном пункте Генштаба раздался звонок из штаба Объединенной группировки в Чечне, и дежурный доложил о нападении дудаевцев на позиции наших войск. В первый день действия плана жертв с нашей стороны было даже больше, чем в другие дни…

Главный просчет военной части плана заключался в том, что в Кремле надеялись на мирное и одномоментное разъединение противостоящих сторон в предгорных юго-западных районах республики. Тут же стали искать виновных и нашли их, естественно, среди наших генералов, якобы не повинующихся приказам Верховного главнокомандующего. В штаб Объединенной группировки посыпались грозные телеграммы из Москвы. Командующий группировкой генерал-лейтенант Вячеслав Тихомиров вел себя, как карась на раскаленной сковородке…

В конце концов он под надзором помощника президента по национальной безопасности Юрия Батурина сумел с помпой организовать вывод первой части. Это событие широко рекламировалось по всем каналам телевидения и должно было создать впечатление о том, что план Ельцина стал работать на полную мощь.

А в жизни все было иначе: чеченские и русские солдаты продолжали нещадно колошматить друг друга в юго-западных и других районах. Расчеты кремлевских аналитиков на окончание войны до президентских выборов становились все более призрачными…

Иногда мне казалось, что Кремль уже готов заплатить Дудаеву любую цену, лишь бы дать возможность Ельцину отвязаться от войны, которую он начал. На помощь были призваны президенты Татарстана Шаймиев и Турции — Демирель, и даже король Марокко Хасан II. Загадочно-хитрый бизнесмен Боровой рекламировал свою возможность за считанные минуты организовать прямую телефонную связь Ельцина с Дудаевым. Губернатор Нижнего Новгорода Борис Немцов призывал Ельцина поехать в Чечню и лично встретиться с Дудаевым…

Прибывший на Кавказ Ельцин начал заманивать Дудаева последними своими козырями, обещая невиданно широкие права Чечне в составе России. Ельцин в апреле 1996-го делал то, что должен был сделать еще в апреле 1992-го. Войска понимали это и все больше скрежетали зубами.

— Я не удивлюсь, если кто-то из Кремля приползет к дудаевцам на коленях и попросит прощения, — зло сказал мне дежурный по Центральному командному пункту Генштаба. Красным фломастером он подчеркивал в новой шифровке данные об убитых и раненых…

Мой сослуживец, возвратившийся из Чечни, рассказывал:

— Сижу с офицерами в штабной палатке. Смотрю телевизор. Какой канал ни включаем, везде: «В Чечне уже не стреляют». И тут же звонок полевого телефона: начальник разведки дивизии и его зам попали в чеченскую засаду и погибли…