Валентин Катасонов - Генуэзская конференция в контексте мировой и российской истории Страница 16

К 1922 году, в результате Первой мировой войны, двух революций (февральской и Октябрьской 1917 года), Гражданской войны, интервенции и блокады со стороны бывших союзников, Россия потеряла примерно 2/3 своего национального богатства. Авторы документа «Претензии Советского государства к странам, ответственным за интервенцию и блокаду» не списывали все потери национального богатства исключительно на интервенцию и блокаду и специально оговорили этот момент. На интервенцию и блокаду было «расписано» примерно 40 % всех потерь за период 1914–1922 годов. Таким образом, как отмечается в документе, на интервенцию и блокаду пришлось не менее 1/4 потерь всего национального богатства России, которым она располагала на начало Первой мировой войны[61]. Ущерб России от блокады. Помимо материального ущерба, вызванного военными действиями, в документе «Претензии…» был подсчитан ущерб, который вызван такими действиями, которые можно назвать «экономической войной». В период 1918–1922 годов эта война выражалась в торгово-экономической и морской блокаде, которая была установлена Антантой в конце 1917 года. Уже не приходится говорить о блокаде кредитной. Обратимся к «Претензиям…» для понимания того, как осуществлялась оценка этого вида ущерба:

«Можно много – и совершенно бесцельно – спорить на тему о том, увеличился ли бы объем внешней торговли России в 1918 г. и следующих годах, если бы в 1917 г. не произошло пролетарской революции. Нельзя, однако, оспаривать то положение, что интервенция, гражданская война и особенно военная блокада «по всем правилам международного права» до февраля 1920 г., золотая блокада (отказ от признания за Советским Правительством права распоряжаться золотым фондом бывшей Российской империи) ослабили как экспорт, так и импорт России. Блокада надолго и радикально расстроила торговый и финансовый баланс России, и без того пострадавший под влиянием других важных отрицательных факторов (империалистическая война, военная перестройка промышленности и пр.). Вот некоторые соображения, которые дают представление об ущербе, нанесенном русской внешней торговле: в 1917 г. Россия ввезла товаров, считая по довоенным ценам, на сумму 809 млн. руб., в том числе из Англии на 240,9 млн. руб., из Америки на 197,6 млн. руб., из остальных стран на 370,5 млн. руб. Общий рост экспорта из Америки, Англии и нейтральных стран в 1918 и 1919 гг. убеждает нас в том, что за эти два года Россия могла бы получить (при частичном хотя бы кредите) не менее удвоенной суммы ввоза 1917 г. [из остальных стран], т. е. на сумму 741 млн. руб. Нейтральные страны и Финляндия прекратили ввоз в Россию под влиянием и под угрозами стран Антанты. Таким образом, весь ущерб от прекращения торговли с нейтральными странами и Финляндией относится на счет Антанты. Ущерб 1920 и 1921 гг. равным образом не мог бы быть менее суммы ввоза в 1917 г. На деле же, по причине золотой блокады, этот ущерб гораздо больше. Общая оценка ущерба, причиненного России блокадой стран Антанты, не может быть менее 1,4 млрд. руб., не считая дезорганизации внутреннего производства, лишенного импорта. По заказам, сделанным за границей на сумму в 5 млн. руб., Россия получила товаров лишь на 2 млн. руб. Из остальных 3 млн. руб. 70 % приходится на оборудование»[62]. Таким образом, в общей сумме счета, предъявленного Советской Россией Западу на конференции в Генуе (39 млрд. зол. руб.), на ущерб от блокады пришлось примерно 3,6 %.

Заключая тему оценок ущерба от интервенции и блокады Советской России, следует особо подчеркнуть, что авторы «Претензий…» в свои расчеты включили значительную часть ущерба от Гражданской войны. При этом они исходили из того посыла, что Гражданская война в России не могла бы начаться или, по крайней мере, иметь значительные масштабы без поддержки со стороны иностранных интервентов. Поэтому ущерб, причиненный Гражданской войной, своей конечной причиной имеет военную интервенцию и/или иные формы вмешательства Запада во внутренние дела России.

Часть 4. Генуя: Россия против Антанты

Ход Конференции (общий обзор)

Конференция в Генуе проходила в период с 10 апреля по 20 мая 1922 года при участии представителей 34 стран (29 государств и 5 британских доминионов). Среди западных делегаций тон задавали делегации Великобритании (глава – премьер Ллойд Джордж), Франции (глава – министр юстиции и одновременно министр по делам Лотарингии и Эльзаса Луи Барту), Италии (как принимающей страны).

Советская делегация на конференции в Генуе

Председателем делегации РСФСР был назначен Председатель Совнаркома РСФСР Владимир Ленин; однако по причинам здоровья и безопасности он в Геную не приехал. Заместителем председателя делегации был определен Нарком иностранных дел Георгий Чичерин. Он имел все те же полномочия, что и председатель. В состав делегации России также входили Леонид Красин, Максим Литвинов, Вацлав Воровский, Ян Рудзутак, Адольф Иоффе, Христиан Раковский, Нариман Нариманов, Александр Шляпников, Борис Штейн и другие[63].

Интерес к ней во всем мире был огромный. Гостиницы и частные дома старинного итальянского города заполнили прибывшие из разных стран журналисты, банковские деятели, представители промышленных монополий и торговых фирм, всякого рода агенты, посредники, разведчики, русские белые эмигранты. Итальянское правительство увеличило генуэзский гарнизон, усилило полицию, прислав в Геную дополнительно 500 тайных агентов.

Первый день работы Конференции проходил в режиме пленарного заседания. Выступили главы (или заместители глав) делегаций с установочными речами. Первым на Конференции выступил ее председатель – итальянский премьер-министр Факта. В своей декларации он требовал, чтобы все участники Конференции полностью присоединились к каннским резолюциям Верховного совета Антанты. После председателя Конференции выступал глава английской делегации премьер-министр Ллойд Джордж. От имени Франции говорил Луи Барту. Примечательно, что француз предостерег участников от того, чтобы обсуждать на Конференции существующие договоры. Вероятно, он боялся, что на Конференции может начаться перекройка Версальского мирного договора (прежде всего, пересмотр репарационных платежей в сторону ослабления финансового бремени Германии).

В центре внимания первого пленарного заседания было выступление представителя Советской России (он выступал седьмым). В декларации, которую огласил Г. В. Чичерин, содержалась развернутая конкретная программа установления прочного, длительного мира между всеми государствами и укрепления международной безопасности. Советское правительство признавало необходимым экономическое сотрудничество с капиталистическими странами «на основе взаимности, равноправия и полного и безоговорочного признания». Наверное, впервые на столь высоком уровне прозвучал сформулированный советским государством принцип мирного сосуществования государств с различными социально-экономическими устройствами. Чичерин указывал, что экономическое восстановление России, самой крупной из европейских стран, располагающей богатейшими природными ресурсами, «является непременным условием всеобщего экономического восстановления» и что Советская Россия со своей стороны создала все необходимые юридические гарантии для успешного делового сотрудничества с буржуазными странами. Чичерин также заявил, что Советская Россия признает, в принципе, Каннские условия, но сохраняет за собой право вносить в них свои коррективы.

Жан-Луи Барту (фр. Jean Louis Barthou). (25.08. 1862 – 9.10. 1934) Французский политик и государственный деятель периода Третьей республики. Впервые был избран во французский парламент в 1889 году. С 1894 года Барту занимает различные министерские посты. С 22 марта по 9 декабря 1913 года премьер-министр Франции. В 1923–1926 годах был председателем Репарационной комиссии.

Несмотря на консервативные взгляды, в условиях нарастания угрозы гитлеровской агрессии выступил активным сторонником совместной с Советским Союзом политики коллективной безопасности вместе с наркомом внешних дел СССР Максимом Литвиновым, который так вспоминал о Барту: «Его публичные выступления отличались прямотой, серьезностью и убедительностью. Он не прибегал к дипломатическим фразам в ущерб смыслу и ясности своих выступлений… Благодаря его уму, остроумию и всестороннему образованию беседы с ним доставляли всегда истинно эстетическое наслаждение». Барту был ключевой фигурой в разработке Франко-советского договора о взаимопомощи.

9 февраля 1934 года вступил в должность министра иностранных дел, но был убит в Марселе 9 октября 1934 года вместе с югославским королем Александром I.

Было подчеркнуто, что экономические вопросы неотделимы от политических проблем, поэтому «всякие усилия, направленные к восстановлению мирового хозяйства, будут тщетны до тех пор, пока над Европой и над миром будет висеть угроза новых войн…». Г. В. Чичерин сообщил, что Советское правительство намерено предложить программу установления всеобщего мира – сокращение вооружений и вооруженных сил, а также полное запрещение наиболее варварских форм ведения войны. Советская декларация упоминала и о необходимости пересмотра устава Лиги Наций «с целью превращения ее в настоящий союз народов, без господства одних над другими». В связи с предложениями о кабальных для Советской России соглашениях, выдвинутыми Францией и другими западными державами, Г. В. Чичерин заявил, что советская делегация решительно отклоняет всякую возможность неравноправных сделок. Выступление Чичерина вызвало неприятие со стороны французской делегации, которая протестовала против предложений о всеобщем разоружении. Впрочем, критические выпады Барту в адрес Чичерина по поводу предложений последнего о разоружении не были поддержаны другими делегациями, поскольку тогда в Европе доминировали идеи пацифизма. В то же время многие западные участники Конференции были разочарованы выступлением Чичерина по другой причине: они не услышали готовности России оплачивать довоенные и военные долги. Американский наблюдатель Чайлд, при всей своей ненависти к Советской Республике, вынужден был признать в своем донесении государственному департаменту, что при открытии сессии Генуэзской конференции самым ярким, самым сильным выступлением была речь Чичерина. «В этой речи, – сообщал он, – очень сильно прозвучало заявление о том, что Советская Россия предлагает мир и требует разоружения».