Петр Рябов - История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том II Страница 16

Едва у Петра I родился первенец от новой жены (младенец, названный также Петром, должен был стать наследником трона, но умер в возрасте трёх лет), расчётливый царь потребовал от Алексея отречения от наследования престола, обвинив его в нелояльности и недостаточной готовности быть его послушным орудием. Царевич согласился отречься от трона, но Петру нужно было больше, и он поставил сына перед нелёгкой дилеммой: или безоговорочная и активная поддержка его мероприятий (что было противно совести царевича), или немедленное пострижение в монастырь (что противоречило его желаниям).

Алексей не собирался становиться монахом, как не собирался он и выступать против своего грозного и деспотичного отца, осознавая однако, всю неправедность, ложность, жестокость и бесчеловечность его политики. Он попытался избрать третий путь – бежать за границу (к своему родственнику – императору Священной Римской Империи) и жить там жизнью частного лица со своей возлюбленной крепостной девушкой. Однако этот выбор завершился трагически.

Алексею удалось бежать во владения императора Австрии, который укрыл его в одном из итальянских замков. Однако взбешённый Пётр, подстрекаемый кликой Екатерины I и Меншикова (которые понимали, что возвращение Алексея на трон означает конец их власти и кару за всё, ими совершённое с Россией), решил любой ценой заполучить сына в свои руки. Подосланный к Алексею петровский дипломат граф Пётр Толстой (человек, исключительно беспринципный, подлый и вероломный) сумел, используя угрозы, обещания, шантаж и подкуп (он подкупил ряд австрийских чиновников и даже возлюбленную Алексея, которой тот безгранично доверял), убедить доверчивого царевича вернуться к отцу. Пётр клятвенно обещал простить сына, но, разумеется, нарушил это обещание по возвращении Алексея.

Царевич был неоднократно подвергнут пыткам, назвал множество своих друзей, которые были схвачены, замучены и обезглавлены. По легенде, один из казнённых друзей несчастного Алексея Петровича, предрёк роду Романовых проклятье и страшную гибель, которая постигнет его некогда за злодеяния Петра I над своим сыном (спустя ровно два века, летом 1918 года, когда были казнены Николай Романов с семьёй, кое-кто вспоминал об этом пророчестве). А 26 июня 1718 года царевич Алексей Петрович был убит в каземате Петропавловской крепости по приказу своего отца Петра I. Что нисколько не помешало на следующий день, 27 июня, Петру весело отпраздновать очередную годовщину полтавской «виктории». Принеся всю страну в жертву своему ненасытному деспотизму и имперскому могуществу, великий государь не остановился и перед пренесением в жертву собственного отпрыска.

6.1.10. «Консервативная революция сверху»?

Разрубив «топором» своих реформ одни застарелые «узлы» российской истории, Пётр I тотчас же завязал новые тугие «узлы», заложив в фундамент создаваемой им империи чудовищные противоречия (которые с неизбежностью привели к революции начала XX века, в свою очередь, попытавшейся разрешить уже эти противоречия).

Государство, созданное Петром, стало сочетанием и воплощением глубочайших контрастов. Вот лишь некоторые из них. Могучая военная держава, непрерывно расширяющая свои пределы, угрожающая соседям, – и нищее, бесправное население. Претензии империи на мировое господство и – её технологическая, экономическая зависимость от Запада, превращение её в сырьевой придаток Европы и поставщика своих армий для нужд европейской политики. Сильная промышленность, – основанная на принудительном, неэффективном крепостном труде, экстенсивных методах и технологической отсталости. Огромная армия, – состоящая из рекрутов-рабов, подчинённых палочной дисциплине, вырванных на 25 лет из своей (крестьянской) среды и часто используемых против населения. Необходимость в непрерывных реформах для укрепления самодержавия и роста империи – и невозможность их последовательного проведения (ибо оно угрожает основам самодержавно-крепостнической системы). «Просвещение», насаждаемое сверху властью, однобокое и поверхностное, прекрасные дворцы на гранитных набережных Невы, блеск и роскошь света и – всеобщая неграмотность народа, живущего своей особой, общинной традиционной жизнью, никак не затронутого «просвещением» и оплачивающего его дорогой ценой. Казённая обездушенная церковь, управляемая назначенньми императором чиновниками, ставшая частью колоссальной бюрократической машины – и народные религиозные искания, проявлявшиеся в старообрядчестве и сектантстве. Всё более «европеизирующиеся», живущие в роскоши столичные «верхи» и – «низы» из глубинки, своей нищетой и возросшим азиатским рабством оплачивающие «европейские» фасады империи и западные повадки столичной публики.

Непрерывная военная экспансия и противостояние западным державам находились в остром несоответствии с самодержавно-крепостническим фундаментом империи, делающим, всю социально-экономическую систему России неэффективной, а значит и её военную мощь – главное оправдание перед собственным народом – непрочной и шаткой. Огромное количество производимых промышленностью товаров было низкого качества, крепостная экономика всё более заходила в тупик, рабская армия не могла на равных противостоять европейским, громадная чиновничья машина и двор поглощали все силы страны.

Осуществлённый невероятными усилиями (и ценой запредельного насилия над народом) петровский рывок в стратегической перспективе оборачивался грандиозным провалом и крахом. Осознавая архаичность экономической, социальной системы страны, нехватку образованных людей (что вело к военным поражением, которые, в свою очередь, влекли за собой взрывы народного недовольства) самодержавие время от времени было вынуждено, повторяя сделанное Петром, предпринимать попытки модернизации, вновь и вновь совершая «революции сверху»: перестраивать систему управления государством, насаждать (принудительно) просвещение, создавать (искусственно) буржуазию и промышленность – всем этим не решая проблемы, а лишь усугубляя их. Однако эти попытки обостряли противоречия, а не разрешали их, поскольку осуществлялись за счёт всё большего закабаления и разорения народа и чисто бюрократически-полицейскими методами. Кроме того, они не могли быть последовательными (лишь подновляя европейский фасад азиатского деспотизма), поскольку кардинальное преобразование России по европейскому пути означало бы смену самого исторического вектора страны – самоубийство самодержавно-крепостнической системы. Поэтому, если военные поражения заставляли самодержавие идти на частичные реформы, то военные победы тотчас консервировали режим. (Поэтому потребность в «маленьких победоносных войнах» – для укрепления своего престижа внутри страны и снятия социального напряжения – стала неизбежной для империи, ускоряя её крах.)

Но никакие реформы не могли заставить крепостных рабов проявлять инициативу, рабов-рекрутов в армии жертвовать собой ради блага враждебной им империи, буржуазию, созданную государством, выказывать заинтересованность в технических усовершенствованиях. По словам Б. Кагарлицкого: «Возникла противоречивая ситуация. С одной стороны, культурные и идеологические влияния, идущие с Запада…

требовали раскрепощения личности и формирования гражданских институтов. С другой стороны, логика экономического взаимодействия между Россией и миросистемой предполагала сохранение авторитарной системы власти не только в государстве, но и в обществе». Лишь всемогущее государство могло в России «насаждать просвещение», строить заводы, создавать огромную армию и флот и держать в повиновении закрепощённое население, снабжающее зерном и сырьём европейский рынок.

Однако отделить технические и административные достижения Европы от идей свободы и автономии личности, никакое «избирательное просвещение», проводимое властью, не могло. Как побочный продукт имперской модернизации «сверху», в России родилась революционная интеллигенция (сначала дворянская, а потом – разночинная), мечтавшая о вольности и начавшая героическую, борьбу за слом существующей в России системы, стремящаяся освободиться из-под «отеческой» опеки самодержавия и отдать свой «долг» народу, оплачивающему «просвещение».

Все достижения и внутренние конфликты, заложенные в самое основание Петербургской Империи, родились в петровскую эпоху. В 1841 году историк М.П. Погодин писал, что в руках Петра «концы всех наших нитей соединяются в одном узле. Куда мы ни оглянемся, везде встречаемся с этой колоссальной фигурою, которая бросает от себя длинную тень на всё наше прошедшее и даже застит нам древнюю историю, которая в настоящую минуту всё ещё как будто держит свою руку над нами…» Рекрутская система, созданная Петром, просуществовала до 1874 года (170 лет), Сенат – до декабря 1917 года (206 лет), Коллегии – до 1802 года (70 лет), Синодальное устройство церкви – до 1918 года (197 лет), подушная подать – до 1887 года (163 года)…