Евгений Черных - Степной пояс Евразии: Феномен кочевых культур Страница 16

«…я укажу главные народности, у которых различаются учения, существующие ныне в мире. И это: сарацины, тартары, язычники, идолопоклонники, иудеи, христиане. И большего числа основных учений нет и быть не может – вплоть до появления учения Антихриста» [Юрченко: 113].

Однако тема различий в религиозных системах истинных Востока и Запада будет в этой книге привлекать наше внимание еще не единожды.

Таласская битва и Джунгарские ворота

Пусть лапидарно сформулированные выше тезисы явятся лишь прелюдией к сложнейшей проблеме истинного водораздела между Западом и Востоком. Мы продолжим ее обсуждение и в последующих разделах книги. Данную же главу автор намеревается закончить кратким упоминанием об одном чрезвычайно важном сражении, которое некоторым образом может приблизить нас к более отчетливому пониманию заданных выше вопросов. Речь пойдет о знаменитой Таласской битве 751 года между арабами и китайскими имперскими войсками тогдашней могучей династии Тан.

Таласская долина расположена на северной окраине горной системы Тянь-Шань. Получилось так, что в этой точке как бы столкнулись две «стрелы», агрессивно устремленные в прямо противоположных направлениях. Некогда всесильный арабский халифат Омейядов к этому времени доживал свои последние дни, но его воинские соединения все еще старались продолжить свой победный шаг на восток. К тому времени практически вся Средняя Азия оказалась под зеленым знаменем ислама. С востока в эти же заселенные «тюрками-язычниками» области рвались и китайские воинства. Находившаяся тогда под властью династии Тан Поднебесная империя, переживавшая, по мнению многих историков, свой «золотой век», также начинала испытывать явные признаки весьма серьезного кризиса.

Многовековая стратегия и тактика китайцев заключалась в необходимости сохранения гибких и приемлемых отношений между центральной властью и народами варварских окраин, – как правило, мобильными скотоводами, номадами или же полуоседлыми аборигенами степей и полупустынь. В зону интересов и воздействий Китая на северо-западе его владений или же областей, примыкающих к его владениям, входили, как правило, тюркоязыч– ные народы. В их ряду оказались и карлуки, чьи племена предстали одной из важнейших составляющих системы Уйгурского каганата. Китайские военачальники решили ввести в состав своей армии в качестве наемников карлукские подвижные отряды, а это было их довольно обычной практикой. Однако именно это, как утверждают, и оказалось трагической ошибкой китайских стратегов: тюркские отряды и явились важнейшей причиной тяжкого поражения китайцев в Таласской битве. Тогда конница тюрков нанесла абсолютно неожиданный и жестокий удар по тылу китайского воинства.

Для нашей темы Таласское сражение явилось, пожалуй, одним из символов той точки – или же линии – водораздела между Западом и Востоком, что мы и обсуждаем в настоящей главе. Китайцы вынужденно откатились на восток, и причина такого отступления вполне очевидна: то было следствием их весьма ощутимого конфуза в этой схватке. Однако это может послужить лишь внешним поводом. Существенно более серьезной причиной отступления стал жесткий кризис, в который погружался могучий Танский Китай.

Абсолютно те же условия послужили причиной обратного и столь неожиданного после победы рейда арабских отрядов. Обширный халифат Омейядов также охватили вспышки внутренних борений и разного рода смут, нараставших едва ли не по всем областям огромного мусульманского объединения. Мятежи были обусловлены падением первой в истории халифатов династии Омейядов (ее финал, кстати, датируют 750 годом) и захватом власти новой династией Абассидов.

При любых объяснениях для нас весьма ярким знаком явилось то, что Таласская долина стала на карте той самой восточной точкой, до которой сумели дойти вооруженные отряды арабов. Для китайских властителей та же самая межгорная равнина оказалась наиболее западным пунктом вожделений на глобальное господство. Именно поэтому мы и привлекли внимание читателя к данному примечательному пункту: до известной степени это место битвы стало олицетворением одной из самых важных водораздельных позиций в долгой истории народов Евразии. Повторим, однако: мы видим в этом только лишь символ.

Обратимся теперь уже не к символу, но некоей геоэкологической реальности. Я имею в виду знаменитые Джунгарские ворота, о которых мы довольно подробно говорили во Введении. По всей вероятности, этой горловине придавали чрезвычайное значение уже очень давно: по крайней мере, в том же VIII веке тюрки именовали ее Темир-капыга или Железные ворота, а китайцы окрестили, кажется, этот знаменательный проход уже Яшмовыми воротами. Во всяком случае, вполне резонно предполагать, что именно на эту грань между Западом и Востоком указывали авторы билингвы на стеле Кюль-тегина в Центральной Монголии, когда говорили о западной границе расселения «голубых тюрков» или же о западном фланге Восточного Тюрского каганата в начале VIII столетия [Малов: 34, 36].

Джунгарские ворота («Темир-капыга») Степного пояса Евразии расположены всего лишь в тысяче километров восточнее долины, где проходила Таласская битва. Мы говорим «всего в тысяче», поскольку для евразийских просторов эта величина совсем не столь значима, сколь, к примеру, для западноевропейского региона (мне кажется, что читатель уже привык к постоянному мельканию в тексте гораздо более существенных значений для характеристики евразийских расстояний).

Китайское ополчение проникло в Среднюю Азию именно через Джунгарские ворота, – другого пути здесь просто не существует. И также назад, уже на восток, остатки разбитого их воинства должны были двигаться тем же маршрутом. Стало быть, для нас кажется вполне резонным присовокупить яркий символ Таласского сражения к уже отнюдь не символическим в геоэкологическом смысле Джунгарским воротам. Эти области и должны стать для нас отчетливым водоразделом между истинным Востоком и истинным Западом.

И в этой связи вот что, пожалуй, становится весьма любопытным. Даже сегодня, уже в третьем тысячелетии, на тесной геосинклинали Джунгар– ских ворот сошлись рубежи четырех государств: с севера – Казахстан, с юга – Китай, с востока – Монголия, а с северо-востока – Россия.

Глава 4

Впечатления от степных азиатских пришельцев

Предыдущую главу мы завершили сравнительно кратко изложенными соображениями по поводу граней раздела Евразийского мира на западную и восточную половины или – в более емком понимании – на Запад и Восток. В последующих главах мы постараемся показать, сколь несходной оказалась реакция на монгольские завоевания у культур Запада и Востока, что со всей очевидностью отразилось в многочисленных письменных свидетельствах.

Католический мир: этап ранних впечатлений

В раннесредневековой западноевропейской традиции термин «монголы» почти не употреблялся. Предпочитали слова «тартареи», «тартары», и созвучие с уходящим в античную древность и жутким для слуха понятием Тартар (Тартарос – греч.) приводило католиков в ужас. Для древних греков, например, вряд ли можно было представить в окружавшем их мире что-либо более устрашающее, нежели Тартарос. Его мрачная бездна располагалась глубже Аида и была удалена от поверхности земли на столько же стадий, на сколько небо отстояло от земли. Гомер полагал, например, что сброшенная в бездну Тартара медная наковальня летела бы до нее от поверхности земли целых девять дней. Тартар был окружен тройным слоем мрака и железной стеной.

Античные представления спустя столетия нашли отражение в творениях Учителей христианской церкви. Так, для Исидора Севильского, в начале VII века написавшего для одного из вестготских королей Иберии, по существу, первую средневековую энциклопедию, Тартар представлялся местом вечного мрака, холода и оцепенения; сюда не проникал ни один солнечный луч. Одна только мысль об этой бездне могла повергнуть человека в ужас. Любопытно, что вплоть до сегодняшнего дня даже в русском языке сохранилось выражение «Провалиться в тартарары».

Для христиан такая внушающая леденящую жуть бездна ассоциировалась, прежде всего, с азиатским обиталищем народов Гог и Магог, откуда по широко распространенному в двадцатых и тридцатых годах XIII века поверью и вырвались свирепые лавины степных завоевателей. По этой причине все кошмарные, как ранние, так и позднейшие – уже средневековые, ассоциации вполне логично свивались в единый тесно сплетенный клубок.

В развитии представлений католических христиан того времени по отношению к монгольским завоевателям можно различать два основных этапа. Смысл первого из них состоял в порождении и широком распространении смутных рассказов, докатывавшихся до католического мира в самом начале степных нашествий, начавшихся с восточных краев великого противостояния. Второй этап резонно отсчитывать с того времени, когда папские посольства к монгольским ханам и нойонам доставили на Запад несравненно более правдоподобные сведения о неведомых до тех пор народах.