Леонид Шебаршин - Рука Москвы - записки начальника советской разведки Страница 16

Индийцы готовятся к войне. Их беспокоит возможная позиция США и Китая, они не вполне уверены, что получат достаточную поддержку со стороны Советского Союза. Обработку советских представителей - от посла Н. М. Пегова до членов многочисленных советских делегаций - индийцы ведут настойчиво и изобретательно, умело используя наши слабые места - традиционный страх перед усилением американского влияния в этом регионе и состояние конфронтации с Китаем. Идет хитроумная политическая, дипломатическая и пропагандистская игра.

Советская сторона занимает взвешенную солидную позицию. Не скрывая своих симпатий к освободительному движению в Бенгалии, к миролюбивой политике Индии (Индия предстает потенциальной жертвой возможной агрессии), осуждая Пакистан, мы обещаем сделать все возможное для предотвращения конфликта.

Одновременно, однако, индийцы обращаются с просьбой о срочных поставках некоторых видов оружия из Советского Союза. Наш государственный механизм в экстренных случаях мог действовать весьма эффективно, и эта просьба удовлетворяется с невиданной быстротой. 9 августа 1971 года по инициативе индийской стороны подписывается советско-индийский договор о дружбе и сотрудничестве.

Переговоры и консультации продолжаются, призывы к миру, предотвращению братоубийственной войны (слово "братоубийственный" нравилось и политикам, и журналистам - редкое публичное выступление обходилось без него) нарастают. Многим казалось, что еще небольшое усилие - и конфликт не перейдет в кровопролитную фазу.

У нашей службы таких иллюзий не появлялось. Информация, очищенная от пропагандистского налета, ясно указывала на неизбежность войны.

В этой предгрозовой атмосфере начиналась моя работа в Индии. Я был направлен сюда в качестве заместителя резидента. Времени для постепенного вхождения в дела не было.

События развивались стремительно. Центр ждал информации.

В цивилизованном западном мире многими десятилетиями создавался миф о каком-то особом миролюбивом, ненасильственном характере индийского общества и его культуры. "Люди там задумчивы и нежны, а с неба льется золотая пыль", "жрецы в белоснежных одеждах", ахимса, Махатма Ганди, Рамакришна, мать Тереза, задумчиво бродящие по улицам Дели и Калькутты священные коровы и дымок благовоний, курящийся на алтарях храмов, джайны в марлевых повязках, чтобы ненароком не лишить жизни комара, вдохнув его с воздухом, размышляющие о божественных тайнах бытия садху и загадочные вечные отшельники в высокогорных пещерах у истоков Ганга, древние книги на санскрите - вся эта экзотическая, кружащая голову смесь неотразимо действует на экзальтированного западного обывателя, страдающего от скучной благоустроенности своей жизни. Действует это и на советского гражданина, терзаемого всеми видами неустройства и жаждущего душевной и материальной гармонии.

Миролюбие индийского народа (без различия национальности, веры, местной традиции, касты) становится общепризнанным штампом. Штамп кочует из брошюры в брошюру, из статьи в статью, из речи в речь, пробирается в официальные документы. Хитроумные индийцы умело подпитывают это мнение.

Первое же серьезное соприкосновение с индийской действительностью развеивает этот миф. Индийцы ничуть не миролюбивее и не воинственнее любого другого народа, их отвращение к насилию представляет собой интеллигентскую выдумку. Жизнь в Индии жестока к тем, кого она не милует и в других странах - к неимущим, к национальным меньшинствам, к чужакам, к слабым вообще.

Не питает отвращения к насилию индийская политика на всех уровнях и во всех проявлениях. Война для Индии такое же продолжение политики, как и для любого другого государства. Моральные устои, общечеловеческие ценности, философия ненасилия, идеи миролюбия и гуманизма и прочий пропагандистский ширпотреб никогда не фигурировали в реальных политических выкладках индийского руководства. Трезвый расчет, прагматизм с изрядной долей цинизма, строгий учет государственных интересов - таков стальной стержень индийской политики, замаскированный гирляндами цветов, ворохами философских трактатов, фонтанами высокопарной риторики. Умение индийцев добиваться своих целей не может не вызывать уважения и даже зависти. За их плечами цивилизация, насчитывающая пять тысяч лет.

2 декабря 1971 года посол Н. М. Пегов устраивал прием в честь первого заместителя министра иностранных дел СССР В. В. Кузнецова. Василий Васильевич прибыл в Дели для того, чтобы вместе с индийцами изыскать возможность предотвратить надвигающуюся войну с Пакистаном или, как грубовато шутили советские дипломаты, "удержать мадам Ганди за юбку". В. В. Кузнецов вел длительные и вежливые беседы с Индирой Ганди, ее советниками, выслушивал многословные разъяснения резонов, по которым миролюбивая Индия обеспокоена действиями Пакистана. К тому времени уже был подписан советско-индийский договор о дружбе и сотрудничестве, и в Индию нескончаемым потоком поступала советская военная техника.

Прием в посольстве проходил в чрезвычайно теплой обстановке. Гости мило улыбались любезным хозяевам, говорили приятные и льстивые слова и озабоченно хмурили брови, упоминая о пакистанской угрозе. Хозяева при этом упоминании тоже сгоняли улыбки с уст, выражая твердую уверенность, что здравый смысл восторжествует и кровопролития удастся избежать. При этом все дружно клеймили злодеев-пакистанцев и их американских и китайских покровителей.

Все шло прекрасно, как вдруг в зале приемов погас свет. Свет погас не только в посольстве, а во всем городе. Это могло означать только одно началась война.

Я быстро ушел с приема, в темноте добрался до машины и из города позвонил одному хорошо осведомленному знакомому. (Звонить ему из посольства было нельзя - служащие его категории не имели права поддерживать неофициальные контакты с иностранцами.) Выяснилось, что два неизвестных, предположительно пакистанских, самолета нанесли удар по базе ВВС Индии, повредив взлетно-посадочную полосу. Индийские самолеты немедленно нанесли ответный удар, а сухопутные силы пошли в наступление в районах Раджастана и Сиалкота на западной границе и начали марш на Дакку на восточном направлении.

Было в этой истории с налетом на Агру нечто шитое белыми нитками. Какой военачальник пошлет всего два самолета для того, чтобы бомбить крупную авиабазу в момент наивысшей опасности для своей страны? Почему самолеты прилетели в сумерках, а не на рассвете, как это делается всегда, если нападающая сторона развязывает войну и стремится получить преимущество внезапности? Почему пакистанская сторона не предприняла вслед за налетом других действий?

Ничего загадочного не произошло. Индия изготовилась к войне, провела массированную пропагандистскую подготовку, тщательно прозондировала политическую ситуацию, сконцентрировала силы на главных направлениях. Нужен был повод, но напуганный, затравленный противник его не давал. Так и появились самолеты над Агрой. Несколько лет спустя при встрече с П. Н., одним из авторов и исполнителей военно-политической кампании 1971 года, я заметил, что вся операция была разыграна, как шахматная партия. П. Н. довольно улыбнулся. В человеческой истории было немного эпизодов, где столь малые издержки дали такой крупный результат.

Война началась. Вновь затемнение, вновь закрашенные фары автомашин, фантастические слухи в дипкорпусе, победные лживые сводки с полей сражений, воинственная музыка по радио. Наша позиция в этой войне была ясна благочестиво нейтральные официальные фразы лишь слегка прикрывали твердую поддержку Индии.

Один из знакомых устраивает мне встречу с крупным индийским военачальником. Мало сказать, что генерал настроен оптимистично. Он точно знает, когда и как закончится война: 16 декабря сдачей Дакки и капитуляцией пакистанской армии. Прогноз основан на точном расчете. Именно к этой дате пакистанцы сумеют отойти к столице Восточного Пакистана. Оказать сопротивление они не в состоянии и защищать Дакку не будут, поскольку им неоткуда ожидать помощи. "Мы знаем пакистанскую армию, - говорит собеседник. - На их месте любые профессиональные солдаты вели бы себя таким же образом". Индийский генерал совершенно точно предсказал развитие событий.

17 декабря в Дели всенародное ликование, улицы забиты людьми и машинами. В дорожной сутолоке задеваю крыло чужого автомобиля. Выскакивает разъяренный водитель и, узнав, что я русский, из советского посольства, заверяет, что в этот великий день он может только поблагодарить мою страну и никаких претензий ко мне не имеет: "Хинди руси бхай-бхай".

Индия ошеломляет новичка. Я долго вникал в индийские дела в Центре, интересовался ими в период работы в Пакистане, изучал эту страну в институте, несколько раз проездом бывал в Дели, и тем не менее очень многое здесь оказалось для меня неожиданным.