Юрий Жуков - Сталин: арктический щит Страница 17

В течение 1914 года капитан Вилькицкий, сделав новые и важные исследования, открыл другой новый остров близ острова Беннета, назван в его остров Новопашенного[11].

Императорское российское правительство имеет честь нотифицировать настоящим правительствам союзных и дружественных держав включение этих земель в территорию Российской империи.

Императорское правительство пользуется этим случаем, чтобы отметить, что оно считает также составляющими нераздельную часть империи острова: Генриетта, Жанетта, Беннета, Геральда и Уединения, которые вместе с островами Новосибирскими, Врангеля и иными, расположенными близ азиатского побережья империи, составляют продолжение к северу континентального пространства Сибири.

Императорское правительство не сочло нужным включить в настоящую нотификацию острова Новая Земля, Колгуев, Вайгач и иные, меньших размеров, расположенные близ европейского побережья империи, ввиду того, что их принадлежность к территории империи является общепризнанною в течение столетий»49.

К этой ноте российского правительства прилагалась карта с нанесенными на нее всеми упомянутыми островами.

В такой форме Россия и заявила впервые о своих суверенных правах на территории в Ледовитом океане, раскинувшиеся от острова Колгуева — 48° восточной долготы, до острова Геральда — 176° западной долготы. Последовала наконец примеру Канады и Дании. Но слишком много внимания уделив результатам гидрографической экспедиции Б.А. Вилькицкого, в ноте вместе с тем было упущено весьма существенное.

Почему-то авторы данного дипломатического документа забыли о том, что им должно было быть знакомо более других. Прежде всего о том, что на востоке границу в Арктике установили еще в 1867 году, при продаже Аляски Соединенным Штатам. То же соглашение отодвигало линию, отделяющую две страны, гораздо далее к востоку: «Западная граница уступаемых территорий проходит через точку в Беринговом проливе под 65°30′ северной широты в ее пересечении с меридианом, отделяющим на равном расстоянии остров Крузенштерна, или Игналук, от острова Ратманова, или Нунар-Бук, и направляется по прямой линии безгранично к северу (выделено мной. — Прим. авт.), доколе она совсем не теряется в Ледовитом океане»50.

Должно было вызвать недоумение и иное. Не определив сектор Арктики по меридианам, как то уже сделала Канада, в ноте вместе с тем были объявлены российскими некие острова «и иные, меньших размеров», введены расплывчатые указания, недопустимые в такого рода документах. Таким образом, появилось основание для возможных в будущем произвольных толкований, которые могли привести и к территориальным спорам.

Наконец, Россия, признав ранее Шпицберген «ничейным», почему-то не упомянула в ноте о принадлежности острова Медвежий, о котором ничего не говорилось в проекте, подготовленном в 1912 году тремя странами Конвенции об управлении полярным архипелагом. Кроме того, в нотификации была обойдена и судьба Земли Франца-Иосифа, хотя И.И. Ислямов никогда не делал секрета из захвата ее. Он не только уведомил о том морского министра, но и написал статью о плавании в 1914 году на «Герте», рассказав и о подъеме российского флага, и об оставленной записке51.

4

Революция 1917 года — события и февраля, и октября, не оказали никакого принципиального воздействия на военное и политическое положение Русского Севера. Серьезные изменения претерпели только структуры местной власти. 3 марта она на Кольском полуострове перешла к Мурманскому совету рабочих и солдатских депутатов, а также и к образованному 12 мая Соединенному Совету депутатов армии и флота.

Оборона же края 11 сентября была возложена на главного начальника Мурманского укрепленного района контр-адмирала К.Ф. Кетлинского. В его подчинении находились корабли Мурманского отряда (с лета 1917 года — флотилии), базировавшиеся в Александровске. Линкор «Чесма», крейсер «Аскольд», миноносцы «Бесстрашный», «Бесшумный», «Капитан Юрасовский», «Лейтенант Сергеев», тральщики № 31, 32,35,41, 42, несколько посыльных судов. Кроме того, К.Ф. Кетлинскому подчинялись также Кольская и Александровская отдельные флотские роты, Кольская военная база и батареи Кольского залива52.

Положение на Мурмане стало быстро меняться, и далеко не в лучшую сторону, после провозглашения 4 декабря 1917 года Финляндией независимости и признания ее суверенности Совнаркомом РСФСР 31 декабря. Но наиболее серьезные изменения произошли с образованием 28 января 1918 года революционного правительства Финляндии, Совета народных уполномоченных.

В Смольном уповали на очень скорое слияние двух пролетарских стран, а потому и пошли 1 марта на подписание крайне невыгодного для России, приведшего к значительным, ничем не обоснованным территориальным уступкам «Договора об укреплении дружбы и братства».

Его параграф 15-й, в частности, зафиксировал: «Российско-финляндской государственной границей отныне будет линия, которая идет от Корвинтунтури, находящемся на теперешней российско-финляндской границе, по прямой линии к истокам реки Печенги, оттуда — по восточному водоразделу реки Печенги, через Мотовский залив и Рыбачий Нос (полуостров Рыбачий. — Прим. авт.), по прямой линии выходит на берег Ледовитого океана у Зубого»53. Тем самым Финляндия приобретала ранее отсутствовавший у нее выход к Баренцеву морю, получая стратегически важный район Печенги, и становилась буфером между Россией и Норвегией.

Добровольная отдача западного Мурмана сразу же вызвала резкие протесты в Архангельской губернии. Единственная внеполитическая организация края, Общество изучения Русского Севера, поспешила опубликовать воззвание «К населению Русского Севера»: «Среди тяжелых испытаний, переживаемых нашей родиной, новый удар готовится нашему Северу, населению соседних с ним губерний и вместе с ними остальной России. В силу договора Народных комиссаров с Финляндией лучшая часть нашего Мурмана, примерно 40 тысяч квадратных верст, где сосредоточены все экономические интересы и промышленная жизнь прилегающей местности, дарится Финляндии…

Мы должны потерять и исконно русские места и земли, начиная с Паз-реки — Печенгский монастырь, эту трудовую крестьянскую общину, представляющую образец благоустроенного хозяйства на Севере, Печенгский и Мотовский заливы, Рыбачий полуостров с гаванями и морскими ловлями, единственные на океане по природным богатствам Айновы острова, покрытые зеленеющей травой, дающие богатые урожаи сена, и многое другое…

Грозящая Северу и России утрата нанесла бы неисправимый удар нашей рыбной промышленности, сокращая рыболовный район, лишая промышленность получения наживки и подрывая навсегда дальнейшее экономическое развитие всего Севера. И все это особенно недопустимо теперь, когда наконец после невероятного напряжения всех сил русского народа рельсовый путь связал наш Север с нашими центрами и открылась долго не существовавшая основа для планомерной и целесообразной колонизации края»54.

Более коротким, но вместе с тем и более резким оказалось заявление Архангельского губернского торгово-промышленного союза, направленного в адрес СНК РСФСР.

«Союз, — гласило оно, — обсудив в общем собрании 9 апреля сего года параграф 15-й договора Народных комиссаров о передаче Западного Мурмана Финляндии, нашел, что передача Западного Мурмана с Мурманским портом (так в тексте! — Прим. авт.) Финляндии явится непоправимой ошибкой со стороны Советской власти.

Фактическим хозяином на Мурмане будет Германия, которая устроит там базу и лишит весь Северный край богатых рыбных промыслов и возможной эксплуатации других богатств Мурмана, лишив Россию единственного оставшегося порта для торговых сношений с Англией, Францией и Америкой, и приостановит развитие торгово-промышленной деятельности всего Северного края.

Такой ошибочный шаг Советской власти не способствует интересам демократии, нарушает принцип независимого развития России и наций, населяющих ее области, и послужит к еще большему усилению Германии, которая явится первенствующим государством в Европе и окончательно подчинит Россию своему влиянию как в экономическом, так и в политическом, и военном отношении»55.

Но в те самые дни, когда готовились эти протесты, все уже решительно изменилось.

По просьбе старого финского правительства П. Свинхувуда, 5 марта на полуострове Ханко[12], в Або (Турку) и неподалеку от Гельсингфорса (Хельсинки) высадилась пятнадцатитысячная германская «Балтийская дивизия». Совместно с шюцкором — финскими добровольческими «отрядами обороны», которыми командовал генерал К. Маннергейм, ей удалось сломить сопротивление финской Красной гвардии и вынудить ее отступить в Россию — в Петроград, Карелию и даже на Мурман.