Георгий Вернадский - Русское масонство в царствование Екатерины II Страница 18

Письмо это получено было в московской ложе Трех Знамен в начале 1784 года. Оно и определило собою окончательный поворот московских масонов от «благотворного рыцарства» к розенкрейцерству.

Уже с конца июля 1783 года, имея, вероятно, внутренние сведения от Тедена или Вёльнера, главари московских масонов начали подготовлять этот поворот.

23 июля кн. Н.Трубецкой советовал Ржевскому войти «в переписку с герцогом Брауншвейгским и с секретарем генерального ордена Шварцем»; при этом он, видимо, страшно гордился своими внутренними познаниями. «Я расхохотался, — писал он, — когда увидел, мой друг, из твоего письма, что Рибас принимает Р. К. за градус».

Через неделю, 30 июля, Трубецкой сообщал своему корреспонденту: «Мы не думаем по брауншвейгскому ритуалу работать, а будем работать в четвертом градусе по тому ритуалу, который тебе сообщим».

Наконец, 19 августа Трубецкой наставлял Ржевского «об устроении теоретического градуса». «Спешите открыть градус, — торопил Трубецкой, — дабы оным могли воспользоваться достойные…»

Временной организацией, которою московские братья заменили рыцарство, был союз четырех «матерей лож»: Трех Знамен (Татищева), Озириса (Трубецкого), Латоны (Новикова) и Сфинкса (Гагарина).

«Советую открыть для себя ложу из избранных братий… — писал тому же корреспонденту Трубецкой 5 сентября 1783 года, — о усыновлении которой напиши в мать-ложу письмо, которая, ложу твою приняв, дозволит ей работать в четырех степенях. И через то ты совершенно от рыцарства уклонисся, ибо в теоретическую степень чтоб войти, нет нужды быть рыцарем, но достойные входят прямо из екоссов».

В 1784 году (вероятно, после получения упомянутого письма отложи Трех Глобусов) на место четверного союза поставлена была единая Провинциальная Ложа. Чиновниками ее состояли: 1) великий мастер — кн. Ю. В. Долгорукий[130], 2) наместный мастер — кн. Н. Н. Трубецкой, 3) 1 — й надзиратель — кн. Н. И. Одоевский, 4) 2-й надзиратель — кн. В. В. Долгорукий, 5) секретарь — А. Я. Клейн, 6) ритор — М. М. Херасков, 7) казначей — А. Н. Щепотьев, 8) обрядоначальник — Б. А. Загряжский, 9) 1-й собиратель милостыни — кн. Г. А. Щербатов, 11) великий придверник — Н. С. Лаптев.

В капитуле, который, должно быть, явно управлял делами организации, участвовали: кн. Ю. В. Долгорукий (предстоятель капитула), кн. В. В. Долгорукий, кн. Н.Н.Трубецкой, М. М.Херасков, кн. Н. И.Трубецкой, Н. И. Новиков, кн. Н. И. Одоевский, А. Н. Щепотьев, кн. Г. А. Щербатов, кн. И. Н. Гагарин, О. А. Поздеев.

В ведении Провинциальной Ложи, кроме четырех «лож-матерей», находились: в Москве: лл. 1) Светоносного Треугольника, 2) Девкалиона, 3) Св. Моисея, 4) Блистающей Звезды, 5) Гермеса; 6) неизвестная ложа под управлением Е. Е. Гине; 7) л. Астреи;

в Казани 8) л. Восходящего Светила (или Солнца);

в Могилеве 9) л. Геркулеса в Колыбели (или в Пеленках);

в Симбирске 10) л. Златого Венца[131].

Все эти ложи просуществовали недолго.

«В 1786 году, — показывал Новиков, — все масонские ложи, сколько их было с нами в связи, уничтожены, и собрания быть перестали и члены из нашего знакомства вышли». Устраивались с тех пор только тайные собрания «теоретических братьев». Причиной были те систематические со стороны правительства гонения, которые начиная с 1784 года обрушились на новиковский кружок.

Московские ложи, по словам Елагина, едва не навлекли на себя в это время «громовые тучи», и только благодаря закрытию явных лож отодвинут был на шесть лет момент, когда «мрачного негодования дворского туча на всю братию, особливо на собор московский гром запрещения тайных собраний испустила».

Не все члены Провинциальной Ложи участвовали в московском капитуле 1784 года. Зато все правление «теоретического градуса» полностью входило в состав капитула (в том числе, кроме чиновников Провинциальной Ложи, еще Н. И. Новиков и О. А. Поздеев, в Ложе не несшие никаких обязанностей). «Теоретический градус» был как бы тайным высшим центром подобно Директории шведского капитула.

Акты «теоретического градуса» Теден передал Шварцу в Берлине 1 октября 1781 года.

«Имея полную доверенность к честности и верности бр. Шварца, силою данной мне братской власти, сим назначается он верховным предстоятелем сей степени во всем Императорско-Российском государстве и его землях с тем, чтоб он ежегодно присылал ко мне именной список принятых по удостоверению его братьев, дабы они могли быть вносимы в орденскую цепь теоретических братьев. Также обязывается брат Шварц за каждого принятого брата ежегодно переводить хорошими векселями в пользу нашей кассы для бедных по одному червонцу. Каждый брат платит перед принятием семь талеров, из которых четыре талера остаются в распоряжении брата верховного предстоятеля Шварца для приобретения нужных снарядов и пр., и он в них никому, кроме меня, отчетом не обязан».

«Верховный предстоятель» Шварц уполномочен был назначить от себя «главного предстоятеля» для ближайшего управления братьями, именно Н. И. Новикова. Вероятно, впрочем, Новиков не завязал более тесных отношений с Теденом. По крайней мере, получив известие о смерти Шварца (17 февраля 1784 года), Теден обратился не к Новикову, а к Татищеву (письмом от 9 апреля 1784 года), предлагая ему образовать для управления «градусом» Директорию из трех лиц: себя, Новикова и Н. Трубецкого.

«Каждый из сих трех в. д. братьев выбирает по одному секретарю из теоретических братьев, о коих скромности они удостоверены»; «для в. д. брата Татищева» Теден предложил в секретари барона Шрёдера[132].

Получив письмо Тедена, Татищев, Новиков и Трубецкой 30 апреля 1784 года, собравшись вместе и взяв друг друга в руки, поклялись в верности к ордену и, по приношении с коленопреклонением молитвы Триединому Богу, учредили Директорию для «теоретического градуса».

Татищев пробыл членом Директории, вероятно, очень недолго; его имени уже нет в том списке правления «теоретического градуса», который Трубецким послан был Ржевскому в середине или конце 1784 года.

Список содержит следующие имена: 1) великий мастер кн. Ю. В. Долгорукий, 2) наместный мастер — кн. В. В. Долгорукий, 3) 1-й надзиратель — кн. Н. Н. Трубецкой, 4) 2-й надзиратель — кн. Н. И. Одоевский, 5) секретарь — А. Н. Щепотьев, б) ритор — Н. И. Новиков, 7) обрядоначальник — О. А. Поздеев. Впоследствии Гаупт-Директорию над «градусом» составляли: 1) барон Шрёдер, 2) А. М. Кутузов, 3) кн. Н. Н.Трубецкой, 4) Н. И. Новиков, 5) кн. Ю.Н.Трубецкой, 6) И. В.Лопухин, 7) И. П.Тургенев, 8) С. И. Гамалея.

«Теоретических братьев» в показаниях Новикова означено более 60 человек. Главными надзирателями «градуса» были: в Москве — И.В. Лопухин, И.П. Тургенев, О.А. Поздеев, С. И. Гамалея[133]; в Петербурге — доктор Е.Ф. Зверака[134], а с 1788 г. — А.А. Ленивцов; в Вологде — В. И. Остолопов; в Орле — З.Я. Карнеев. Кроме того, главным надзирателем для Кременчуга предполагался И. Ф. Белоусов.

«Теоретические собрания» носили совершенно иной характер, чем все другие ложи. Обстановка их была простая и строгая. Все затянуто было черным атласным покровом: жертвенник, треугольные столы для секретаря и ритора, кресло для надзирателя. Простое и мрачное тапи, четыре светильника (один из них седмиручный), на жертвеннике и четыре — по углам тапи: вот все, что должно было находиться в ложе. При вступлении в «градус», новый «теоретический брат» произносил короткую и строгую формулу присяги: «Я NN свободно и по добром размышлении обещаюсь: 1) во всю мою жизнь поклоняться вечному, всемогущему Иегове духом и истиною; 2) по возможности моей стараться всемогущество Его и премудрость чрез натуру познавать; 3) сует мира отрещися; 4) сколько в моей возможности есть, стараться о благе моих братьев, любить их и помогать им и советом и делом во всех их нуждах; и наконец 5) ненарушимую молчаливость соблюдать так истинно, как Бог есть бессмертен».

Столовые собрания носили также совершенно особый отпечаток. «Все столовые собрания, бывающие при принятии масонов и многими яствами изобилующие, от коих деньги расточаются, должны вовсе уничтожены быть, и все братья довольствоваться будут хлебом и вином. Только три праздника орденские: день Святого Иоанна Крестителя, день Святого Иоанна Евангелиста, и чертверток после Духова дня — должны торжественно собранием празднуемы быть с подобающею скромностью, дабы столовые собрания наши не уподоблялись Бахусовым пиршествам, как то во многих масонских ложах по злоупотреблению завелось».

Во время столового собрания главный надзиратель спрашивал секретаря: «Достойный брат, для чего мы здесь собрались?» Секретарь отвечал: «Дабы тело укрепить пищею и питием, а душу назидательным поучением насытить и друг другу подать все знаки братской любви».

После этого происходили обряды, составлявшие основное содержание столового собрания «теоретических братьев».