Булач Гаджиев - Шамиль Страница 19

5 ноября 1840 года Клугенау, бывший в то время в Темир–Хан–Шуре, получил сразу два письма — от коменданта Хунзаха майора Лазарева и от генерал–майора Ахмет–хана. В них извещалось, что 1 ноября Хаджи–Мурат арестован, закован в цепи и находится на гауптвахте цитадели. Клугенау потребовал доставить арестованного в Темир–Хан–Шуру.

Поздно вечером 10 ноября четыре унтер–офицера и 40 солдат под командованием штабс–капитана Флейса с арестантом тайно покинули Хунзах. Решили двигаться через аул Буцру. Шли по узкой тропинке. У подножья Буцринского хребта пришлось идти один за другим. В месте, где тропинка резко поворачивала над обрывом, Хаджи–Мурат прыгнул вниз. Солдаты, державшие веревки, к которым был привязан арестант, инстинктивно разжали руки. Флейс и его подчиненные из‑за глубокого снега, метели потерял след хунзахца, не могли его найти.

«Слышал я, — вспоминал позже Хаджи–Мурат, — как солдаты в поисках… катились, падая, и ругали меня»[48].

Хаджи–Мурат, хромая на одну ногу, двинулся в сторону Гоцатля, где жил его родственник Арцул–меэр. Через некоторое время беглец ушел дальше, в аул Цельмес. Здесь его настигло письмо Клугенау, датированное 26 ноября. «Прапорщик Хаджи–Мурат! Ты служил у меня — я был доволен тобою… — писал генерал, — недавно г–н Ахмед–хан уведомил меня, что ты изменник, что надел чалму, что ты имеешь сношения с Шамилем. Приказал арестовать тебя и доставить ко мне, ты на пути следования бежал… Если ты не виноват ни в чем — явись ко мне. Не бойся никого — я твой защитник… Хан тебе ничего не сделает, он сам у меня под начальством… Ты хочешь служить Шамилю, следовательно, ты чувствуешь, что ты не прав. А что до Шамиля — рано или поздно он погибнет, как и все его приверженцы… Итак, Хаджи–Мурат, я тебе еще раз говорю: если ты не виноват — явись ко мне, не бойся никого, я твой покровитель…»[49]

Хаджи–Мурат немедленно откликнулся. Он сообщил, что находится в ауле Цельмес, не чувствует себя виноватым и ему нечего бояться. «С Шамилем, — сообщил хунзахсц, — я не имею никакого сношения. В этом я совершенно чист, ибо через него убиты отец, брат и родственники мои…»[50].

Клугенау в следующем письме снова просил Хаджи–Мурата верить ему, воротиться назад и заверял, что его имущество и баранов возвратят ему тотчас, виновные же будут наказаны и т. д. и т. п. Хаджи–Мурат не вернулся. Вместо этого он послал андийского князя Лабазана к Шами–лю. Имам искренне обрадовался. Лошадь, бурка и теплое письмо — таковы были первые подарки Хаджи–Мурату. Получив письмо имама, Хаджи–Мурат через Гоноду, Батлух, Карату, через Андийский хребет явился в Дарго. С этого времени до 23 ноября 1851 года Хаджи–Мурат находился в рядах восставших, участвовал во многих операциях, показал себя храбрым и умелым наибом.

Вот несколько кратких сведений. В начале 1841 года по приказу Шамиля он захватил Цельмес. К аулу подошли царские войска и атаковали. 12 часов шел кровопролитный бой. Каратели не имели успеха, у них погибло много людей, в том числе генерал Бакунин. В бою Хаджи–Мурата ранило; некоторое время он лечился в ауле Инхо.

В октябре 1841 года вместе с другими наибами он атаковал Аварию, захватил Цалкиту, Харахи. Во второй половине мая 1842 года вместе с мюридами Ахверды–Магомы бойцы Хаджи–Мурата завязали бой у Куму–ха. 8 сентября 1842 года без единого выстрела он занял укрепление Ахалчи. В феврале 1843 года своими действиями переполошил Хунзах. В сентябре 1843 года Хунзах был очищен от царских войск. Кадием Хунза–ха Хаджи–Мурат назначил своего брата и потребовал, чтобы вещи, забранные из укрепления и ханского дома, принесли ему. В качестве трофеев было захвачено и 5 орудий. По приказу Хаджи–Мурата казнили 5 человек, которые были заподозрены в каких‑то враждебных действиях.

При Хаджи–Мурате постоянно находились четыре телохранителя с обнаженными кинжалами и шашками. Хунзахцы рассказывали, что за 9 дней пребывания на родине Хаджи–Мурат только однажды выходил из дому. При этом его окружала плотная толпа мюридов. Он хорошо понимал, что его действия в прошлом не останутся безнаказанными и что с ним могут поступить так, как в свое время он с братом Османом поступил со 2–м имамом Дагестана Гамзат–беком и другими людьми.

Однажды Хаджи–Мурат, оставив в Хунзахе наибом шототинца Хочбара, выехал в Сиух. По дороге с ним случилось несчастье: на полном скаку он упал с лошади и, ударившись о камни, сильно разбил голову. В Сиух его доставили на носилках. Горский лекарь из Чоха Битулав–Гаджи и его коллега из Орота Сахибилав определили перелом черепа. Сильный и натренированный организм Хаджи–Мурата перенес и этот удар.

В первых числах 1844 года Хаджи–Мурат явился в Хунзах. Голова его была забинтована; хромал он теперь больше прежнего.

Распоряжения его удивили жителей. По приказу Хаджи–Мурата с землею сравняли цитадель царских войск, сломали дома, находившиеся рядом со старой мечетью, и саму мечеть. Разбили памятники и над могилами аварских ханов. Каждый день ходил он на кладбище, где находилась могила Гамзат–бека, и усердно молился. Вероятно, хотел замолить прошлые грехи. Его–примеру последовали некоторые хунзахцы. Одни боялись гнева наиба, другие были солидарны с ним. Но большинство населения оставалось недовольно действиями Хаджи–Мурата. хотя в лицо ему никто об этом не осмеливался говорить.

Хаджи–Мурата с войсками видели и далеко на юге Дагестана, в аулах, населенных лезгинами, и на плоскости, где живут кумыки, и на отрогах Кавказского хребта, за которым живут грузины. «Любимым делом Хаджи–Мурата были набеги», — писал зять Шамиля Абдурахман. Эту мысль подтверждают сын Хаджи–Мурата Гулла и внук Казанбий в своей работе «Хаджи–Мурат», изданной в Махачкале в 1927 году. Они подсчитали, что их знаменитый родитель совершил одиннадцать набегов. По рассказам Гуллы и Казанбия, Хадлси–Мурат, перед тем как совершить поход, раздавал милостыню сиротам и вдовам, молился у могилы Абу–Муслима.

В некоторых источниках утверждается, что Хадлси–Мурат не столько воевал против царских войск, сколько мародерствовал, вызывая тем резкое осуждение пострадавших горцев.

Шамиля часто огорчала «инициативность» Хаджи–Мурата, и он несколько раз делал внушения своему наибу. Хаджи–Мурат был опасен для движения горцев. Он, как Кибит–Магома и Даниель–бек, с одной стороны, накапливал богатства, старался вернуть себе феодальные привилегии, с другой стороны, тайно претендовал на пост имама. Такая «односторонность» военных дарований Хаджи–Мурата. — считал зять Шамиля Абдурахман, — была одной из причин, повлекших за собой сначала размолвку, а затем и полный разрыв с имамом. Абдурахман рассказывает и о случае, после которого переполнилась чаша терпения Шамиля. Жители Кайтага решили перейти на сторону Шамиля. Сначала Ягия–Хаджи, затем Омар Салтинский пытались добраться до него, но неудачно. Третий наиб имама Бук–Магома пробился к кайтагцам, но в бою с царскими войсками получил тяжелую рану. Попросив положить рядом с собою обнаженный кинжал и пистолет со взведенным курком, наиб приказал человеку по имени Мамай скакать к Шамилю и просить помощи. Последний так и сделал. (Затем Бук–Магому все‑таки взяли в плен, отвезли в Дербент, где он и скончался от ран). Тем временем в Кайтаг прискакал четвертый наиб — Хаджи–Мурат с 500 мюридами. Он, как сообщает Абдурахман,«… стал бросаться, как барс, из стороны в сторону, разгуливая по всему Хайдаку.., а затем, не доведя до конца порученного ему дела, преблагополучно вернулся в свою резиденцию Хунзах»[51].

Об этом стало известно Шамилю. Он снял Хаджи–Мурата со всех должностей, конфисковал часть его имущества. Самому наибу было приказано явиться в Ведено для отчета. Но Хаджи–Мурат с несколькими «близкими ему людьми 23 ноября 1852 года перешел к противнику.

После разрыва с Шамилем Хаджи–Мурат с семьей и несколькими хун–захцами поселился в Цельмесе. Однако долго оставаться в бездействии он не мог. Решил перебраться в Чечню — на родину жены Санув, в аул Гехи, где находились царские войска. За день до отъезда отправил туда одного из своих людей — Али–Магому с золотом, серебром, одеждой, но тот вместо Гехи поехал в Хунзах к наибу Фатали–хану, заменившему Хаджи–Мурата, и все ему рассказал.

Хаджи–Мурат и его спутники в Чечню уходили ночью. Ночью же прибыли в Анди. Здесь наиб узнал об измене Али–Магомы, увезшего драгоценности. Далее, на Маккаич, по страшным тропам, повел Хаджи–Мурата кунак. Бывший наиб вскоре понял, что и он — изменник, и потому убил проводника шашкой. С боем прорвался через встретившийся на пути караул. Прошли чеченское село Шали. Затем встретили сотенного Шамиля, чиркеевца — однорукого Магому. Хаджи–Мурат оставил товарищей в укрытии, а сам стал говорить с Магомой. Расстались мирно. День провели верст за 30 от Гехи в лесу. Ночью снова вышли на дорогу. Доехали до большой поляны Кудияб–майдан. В версте от крепости Воздвиженской натолкнулись на казаков. Хаджи–Мурат решил сдаться и отправил своего мюрида Замира к казачьему полковнику. В итоге полковник с почестями встретил их, затем отвез в крепость. Трое суток жили там беглецы, затем десять дней — в Грозном и двадцать — в Тифлисе.