Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян Страница 2

Резня в Киликии в апреле 1909 года — самое значимое событие до Первой мировой войны для анализа практики режима младотурок. Этот мой выбор продиктован тем, что это насилие стало основной темой дальнейшего диалога турок с армянами и основой того кризиса доверия, который за этим последовал. По этому переходному периоду есть множество доступных документов, позволяющих понять суть явлений, что гораздо труднее сделать относительно последующих периодов. В этом — еще одна причина моего выбора.

Географическая проблематика — вторая исходная система координат для этой книги. Региональный подход, требующий от исследователя опуститься на микроисторический уровень, никогда серьезно не встраивался в ткань глобальных исследований. Обширность географического охвата, наряду с местными особенностями, делает задачу чрезвычайно сложной, что наверняка отпугнуло не одного историка. Огромная масса материалов, которые необходимо терпеливо сортировать и обрабатывать, чтобы установить фактические события, которые имели место в различных регионах, возможно, объясняет тот историографический вакуум, который наблюдается в этой области. Кровавый характер событий, которые предстоит исследовать, также в состоянии отпугнуть многих. Я и сам не без трепета вступил в свое время на стезю этого исследования. Погружение в историю регионов Османской империи также необходимо, поскольку только оно позволяет извлечь макроисторические уроки из той стратегии, которая применялась центральными властями, и те небольшие изменения, которые время от времени вносились в эту стратегию. Региональный подход также позволяет сделать выводы о судьбах армянских призывников — эти судьбы зависели от региона, из которого они были родом. Этот подход также помогает выделить те категории армян, которым был дарован шанс выжить, то есть быть включенными в создававшийся тогда «турецкий мир»; он бросает резкий обличительный свет на взаимоотношения палачей и жертв и на ту реакцию, которую партийно-государственная политика геноцида вызывала в обществе и особенно у некоторых должностных лиц; и, наконец, такой подход дает возможность конкретизировать те роли, которые играли власти, армия, политические и военизированные группы, связанные с Комитетом «Единение и прогресс» (КЕП), в реализации плана по истреблению армянского населения. Что сразу бросается в глаза, так это постоянно применяемый механизм возложения «законной» части процесса на государственные органы (выявление лиц, подлежащих аресту, формирование конвоев, конфискация имущества), а также «теневую» роль «Специальной организации», деятельности которой мы уделили особое внимание. В этом огромном перечне реальных событий, происходивших в армянских провинциях восточной Анатолии и в армянских общинах западной Анатолии, каждое региональное исследование вносит свой небольшой вклад в понимание общего процесса.

В рамках этого же подхода я провел «инвентаризацию» военных и гражданских чиновников, а также местных деятелей, которые в той или иной форме принимали участие в этом массовом насилии, чтобы постараться определить социологический профиль тех, кто принял участие в «эксперименте» младотурок. Чтобы удовлетворить понятное и законное любопытство потомков жертв, я также постарался определить как можно точнее даты отправки всех конвоев с депортированными с разбивкой по регионам и отдельным населенным пунктам, проследить их маршруты, определить места уничтожения, куда их направляли, и выявить как тех офицеров, которые командовали «эскортом», так и командиров нерегулярных отрядов Особой организации, которым все время поручали «обрабатывать» ущелья, которые чаще всего использовались как людские бойни.

Меня также интересовала деятельность созданных османской администрацией комиссий по управлению так называемым «брошенным имуществом», а также более широкие экономические последствия грабежа имущества армян, который проводился в рамках «Millî İktisat» (национальной экономики). Важность проведения таких экспроприаций трудно переоценить, так как это была одна из основных целей политики младотурок по этнической гомогенизации Малой Азии[1].

Среди отдельных лиц и организаций, представлявших КЕП на местном уровне, мое внимание привлекли клубы младотурок и «ответственные секретари», делегированные Центральным Комитетом Иттихада, так как их деятельность показывает скрытую сторону программы геноцида.

Среди новых аспектов этой книги можно назвать уроки, извлеченные из анализа того судопроизводства, которое государство вело во время войны против гражданского или военного персонала. Этот анализ дает возможность выявить причины, по которым преступников судили за экономические «злоупотребления» — присвоение движимого или недвижимого имущества депортированных, но никого — за массовые убийства.

При исследовании тех процедур, которые применялись КЕП для уничтожения армянского населения, представляется уместным проследить на длительном отрезке времени судьбы тех депортированных, которые на «втором этапе геноцида»[2] были интернированы в концентрационные лагеря в Сирии и Месопотамии, которыми управлял субдиректорат города Алеппо. Здесь я опирался на окончательное решение руководства младотурок, принятое в первой половине марта 1916 года и определившее судьбу сотен тысяч депортированных. Оно иллюстрирует выход лидеров младотурок на передний план в принятии государственных решений.

Следуя той методологии, которая положена в основу этой книги, я провел систематический анализ деятельности тайных гуманитарных сетей, как армянских, так и иностранных, которые, в частности, старались спасти сирот и представителей интеллигенции.

Я бы не мог считать свою работу завершенной, если бы не рассмотрел правовой аспект и политические последствия уничтожения армян Османской империи. Поэтому в заключительной части книги рассмотрены попытки османских властей и международных организаций привлечь лиц, виновных в совершении геноцида, к суду, а также решения, вынесенные по этим делам. Такой анализ необходим, так как позволяет оценить желание государства и общества взять на себя ответственность за истребление армян и дает возможность проанализировать не только то, как были организованы суды, которые состоялись в Константинополе в период с февраля 1919 года по весну 1921 года, но и методы, которые применялись на этапе предварительного следствия для оценки доказательств, собранных следственными комиссиями, а также при допросах свидетелей и подсудимых. Этот анализ дает нам возможность проникнуть во внутренний мир подсудимых через их объяснения, самооправдания и восприятие тех уголовных деяний, в которых их обвиняли. Наконец, он позволяет прояснить ту логику оправдания, которая до сих пор применяется турецкими властями. У нас есть повод задуматься над идеологическими и культурными основами того общества, которое отвергает свое прошлое и не в состоянии смириться со своей собственной историей.

Изучение судебных разбирательств также дает возможность оценить степень внешнего вмешательства в эти послевоенные судебные процессы, в том числе и суд над младотурками, которые скрылись в Анатолии или остались в османской столице. Мы также рассказываем об этом их анатолийском, а впоследствии кемалистском убежище в связи с саботажем судебных процессов, хищением обличающих доказательств, отрицанием самой мысли о том, что обвиняемых следует судить и организации их бегства в Анатолию