Гульельмо Ферреро - Величие и падение Рима. Том 1. Создание империи Страница 20

Митридат хотел быть не только героем эллинизма, но и разрушителем космополитической плутократии в глазах ремесленников, крестьян, среднего класса, азиатских собственников и купцов, угнетенных римскими банкирами и местными ростовщиками — евреями и египтянами. Он послал правителям всех завоеванных провинций тайный приказ подготовить на третий день после даты письма общее избиение италиков; при этом ловко возбудили простой народ, уже раздраженный осуждением своего покровителя Рутилия Руфа, обещая свободу или прощение долгов рабам и должникам, которые убьют своих господ и кредиторов. И в назначенный день 100 000 италиков, мужчин, женщин и детей, подверглись нападению, были зарезаны, утоплены, сожжены живыми озверевшим народом во всех больших и малых городах Азии; их рабы были отпущены на свободу, их имущества разделены между городами и царской казной, так же как имущества прочих капиталистов — не италиков и вклады еврейских банкиров на острове Кос.[230] Дух мятежа подобно заразе проник в Грецию; афинский народ восстал, возбужденный философами и профессорами, и скоро получил помощь от Митридата, пославшего в Грецию своего полководца Архелая с флотом и армией, чтобы покорить не восставшие еще против римлян города и завоевать и опустошить Делос.[231] Началась великая война за господство над эллинским миром между азиатским монархом, поддерживаемым революционным плебсом, и италийской плутократией, которой помогали разлагающаяся аристократия и возникающая демократия, в то время как интеллигенция — ученые и профессиональные философы, столь многочисленные на Востоке, — стояла, как всегда бывает в социальной борьбе, на той или другой стороне, в зависимости от личных симпатий, интересов и отношений.

Сенат поспешил принять меры; он приказал произвести набор, поручил Сулле, бывшему в 88 г. консулом, вести войну и, так как казначейство было пусто, продал все римские владения «мертвой руки», все имения, которыми в Риме владели храмы.[232] Но умы в Италии были до такой степени смятены, что даже в этот ужасный момент, когда опасность грозила государству, партии предавались самым преступным выходкам для удовлетворения своей ненависти и своего честолюбия. Самниты и луканы, находившиеся еще под оружием, отправили к Митридату посольство с предложением союза. Многие разорившиеся италики, побуждаемые ненавистью к консервативной партии, старавшейся уклониться от дарования им прав гражданства, и принужденные тем или иным способом доставать себе средства к жизни, бежали в Азию и вступали в армию Митридата.[233] В Риме часть всадников, раздраженная утратой судебной власти, замышляла революцию для ее возвращения. Она вошла в сношения с Марием, который в бешенстве, что он забыт толпой, с умом, ослабевшим от пьянства, мечтал отнять у Суллы командование в войне против Митридата, овладеть неизмеримыми сокровищами понтийского царя и возобновить великие дни кимврского триумфа.[234] Они нашли, наконец, свое орудие в лице тогдашнего народного трибуна Публия Сульпиция Руфа, знатного человека, сделавшегося горячим демагогом, по-видимому, по причине своих долгов и из личной злобы. Под предлогом дать, наконец, удовлетворение новым гражданам Руф предложил закон, по которому италики должны быть распределены по 35 трибам, и добился его утверждения, наняв банды разбойников, терроризировавших избирателей и оказавших насилие над самими консулами. Последние были принуждены покинуть Рим; Сулла присоединился к армии, формировавшейся в Ноле. Но Марий, оставшийся господином Рима вместе с Руфом, провел закон, отнимавший у Суллы начальствование в восточной войне, и тотчас же послал приказ передать себе его легионы.

V

Сулла и консервативная реакция в Риме

Сулла и его характер. — Его движение со своей армией на Рим. — Бегство Мария и реставрация аристократического правительства. — Отъезд Суллы в Грецию. — Осада Афин. — Новая революция в Риме; возвращение Мария к власти. — Критическое положение Суллы при осаде Афин; его удивительная энергия. — Насилия демократического правительства в Риме и смерть Мария. — Падение Афин и битва при Херонее. — Консул Валерий Флакк предлагает кассацию долгов и отправляется в Грецию против Суллы. — Битва при Орхомене. — Сулла заключает мир с Митридатом. — Валерий Флакк убит его генералом Фимбрией. — Война Суллы и Фимбрии. — Сулла — властелин Азии. — Налоги, контрибуции, наказания. — Переговоры Суллы с вождями демократической партии. — Возвращение Суллы в Италию и гражданская война. — Победа Суллы; его военная диктатура; консервативная реакция, конфискации, преследования, проскрипции. — Реформы Суллы. — Созданное им консервативное правительство. — Марий и Сулла.

Если богатые классы так часто терпят поражения в борьбе с демократическими партиями, то причиной этого является их нежелание подчиняться своим вождям. Дух зависти, гордости, взаимного презрения, который их разделяет, очень часто заставляет их действовать вопреки собственным интересам даже при угрожающей опасности. Таким образом, в то время как революция во главе с Марием овладела Римом, консерваторы только случайно нашли себе борца в лице Суллы. Сулла до сих пор был одним из тех выдающихся, но одиноких людей, которые часто встречаются среди знати при разложении аристократического строя: слишком образованный и умный для того, чтобы сохранять старые предрассудки своего класса и не понимать роковой необходимости его падения, слишком гордый и серьезный, чтобы искать почестей ценой низости и глупости, от которых почти всегда зависят политические успехи в демократии, слишком энергичный и стремящийся к богатству для того, чтобы оставаться праздным, слишком скептический и чувственный, слишком индифферентный к тому, что зовут добром и злом, слишком жадный до чувственных и умственных наслаждений, чтобы пожертвовать когда-либо своим интересом или своей выгодой какому бы то ни было делу или идеальному принципу… Сулла до сих пор занимался более войной, чем политикой, предпочитая сражаться с кимврами или восставшими италиками, чем служить в Риме той или другой партии; все же по своему происхождению и связям он примыкал скорее к консервативной партии, чем к партии народной.

Он вмешивался в политическую борьбу только в тех случаях, когда это было необходимо для получения магистратуры или командования. Поэтому его карьера была медленной; консульства он достиг только в этом году, имея уже более 50 лет от роду. Вероятно, он еще долго бы предоставлял возможность консерваторам и народной партии поочередно резать друг друга, одинаково презирая и тех и других, если бы революция не обратилась лично против него, отнимая у него начальствование в войне с Митридатом. Мало заботясь об интересах консервативной партии, он вовсе не был расположен уступить Марию эту войну, в которой рассчитывал приобрести громадные богатства и блестящую славу.

На требования Мария он отвечал смелым шагом, впервые обнаружившим его страшный гений; удостоверившись в верности войска, он двинулся на Рим и занял город. Марий, не имея войска и испуганный столь неожиданным нападением, был принужден спасаться бегством.[235] Сулла остался господином Рима, но, желая лишь сохранить свое командование, а вовсе не делать контрреволюции в пользу консерваторов, выказал крайнюю умеренность. Он преследовал только двенадцать вождей революции, приказал уничтожить противоконституционные законы Сульпиция и свободно допустил произвести выборы на следующий год. Консерватор Гней Октавий был избран вместе с демократом Луцием Корнелием Цинной. Сулла ограничился тем, что взял с них клятву в соблюдении законов.[236]

Затем, в начале 87 г., он поспешил отправиться в Брундизий, чтобы сесть на корабли с пятью легионами, несколькими неполными когортами и небольшим количеством конницы, всего немного более тридцати тысяч человек.[237] Никогда столь незначительная армия не должна была выполнить столь большую задачу. Митридат, пользуясь подавляющим превосходством своих сил, готовился к очень энергичной защите своих завоеваний. Архелай и Аристон, уже бывшие в Греции во главе значительных армий, сосредоточили свои войска около Афин и Пирея для их осады. В Азии набиралась новая армия. Надеялись раздавить в Греции маленькое войско, уже истощенное осадой Афин. Этот план был превосходен, потому что Сулла, с трудом высадившись в Эпире со своими тридцатью тысячами солдат, должен был спуститься с севера, следуя за врагом, отступавшим вплоть до славного города Аттики, и начать с небольшими силами длинную и тяжелую осаду, в то время как понтийский флот намеревался прервать сношение с Италией и сделать трудным снабжение войска продовольствием.