Неизвестен Автор - Сборник Наше отечество - Опыт политической истории (Часть 2) Страница 21

Однако на каком-то этапе воинственный настрой Троцкого дал сбой. Сейчас, когда исследователи имеют возможность выносить суждения об этой исторической фигуре, многие совершенно справедливо подчеркивают ее крайнюю неоднозначность и противоречивость. Троцкий -- военный и Троцкий -- апологет мировой революции в начале мирной передышки разрабатывают стратегию применения диктаторских и военных методов приступа к социалистическому строительству. Но когда Троцкий -- хозяйственник в это же время в качестве председателя I Трудовой армии сталкивается с конкретными экономическими проблемами, он (по его словам) приходит к выводу о необходимости отказаться от военного коммунизма и "во что бы то ни стало ввести элемент личной заинтересованности, т. е. восстановить в той или другой степени внутренний рынок".

Конечно сомнительно, чтобы Троцкий весной 1920 года мог так свободно рассуждать о судьбе военного коммунизма и о необходимости рынка, тем не менее несомненно то, что в записке о сельскохозяйственной политике, направленной в ЦК РКП (б) 20 марта, он действительно

предложил перейти от разверстки к налоговой системе и индивидуальному товарообмену в хлебородных регионах страны. Но и в этом случае Ленин вновь подтвердил себя категорическим противником преобразований и большинством голосов в ЦК предложения Троцкого, обвиненного во "фритредерстве", были отвергнуты.

В этот период, несмотря на назревшую социально-экономическую необходимость реформы, настроение большинства влиятельной части партии было отнюдь не в пользу уступок крестьянству, что также сказывалось на позиции Ленина. Цюрупа замечал, что у Ленина была тактика всегда добиваться поддержки большинства: "Будучи диктатором, он никогда единолично не давал распоряжений". Эта особенность сыграла свою роль, наряду с теоретической ошибкой в оценке возможностей военно-коммунистической системы. На IX съезде партии Ленин имел неосторожность утверждать, что "наша революция от прежних революций отличается тем, что в нашей революции нет утопизма". Подобная самоуверенность была настолько сильна, что еще на целый год притупила у него и у большинства руководства восприятие объективной необходимости. Для самого Троцкого потребность в переходе к новой экономической политике оказалась достаточно умозрительной, поэтому он легко отказался от своих предложений и стал последовательным приверженцем государственного принуждения вплоть до 1921 года.

IX съезд РКП (б), состоявшийся 29 марта -- 5 апреля 1920 года, явился очередным крупным этапом в совершенствовании военно-коммунистической системы. В первую очередь его главнейшие решения о милитаризации промышленности и транспорта тяжелым бременем легли на остатки рабочего класса, закрепостив его на предприятиях.

"Единый хозяйственный план", "милитаризация", "единоличие", "военные методы работы" -- вот круг тех понятий, которыми был намечен курс IX съезда, и которые в тех условиях с разных сторон обозначали только одно -- усиление государственного принуждения во имя строительства социализма.

Член РВС Кавказского фронта С. И. Гусев, один из инициаторов и активных проповедников этого курса, чьи брошюры неоднократно упоминали и цитировали Ленин и Троцкий, в одной из них писал, что пора покончить с "затыканием дыр" (имелись в виду попытки наладить городское коммунальное хозяйство) и направить все силы на основные задачи -- транспорт, топливо, хлеб. "Но не то

нуть же в нечистотах, не вымирать же от эпидемий? -- скажут мне. А почему бы и нет! Отчасти тонуть, отчасти вымирать..."

Подобная психология в то время распустилась пышным цветом, предваряя будущие гроздья сталинской политики. Гусев собственным примером демонстрировал ее не только с внешней, декларативно-циничной стороны. У этой психологии уже тогда была другая, тайная сторона. Как раз перед самым съездом с Гусевым произошел скандальный случай, который стал известен благодаря принципиальности некоторых продработников.

В это время участились случаи игнорирования ответственными функционерами продовольственного законодательства по части запретов на провоз продовольствия. Когда Гусев следовал на партийный форум, его отдельный вагон, благодаря упрямству и настойчивости начальника заградительного отряда, был проверен на предмет провоза нормированных продуктов. Таковых оказалось изрядное количество: окорока, колбаса, консервы, крупа, в том числе около тридцати бутылок спиртных напитков (формально в России еще действовал сухой закон). В ответ на вопросы начальника заградотряда Гусев заявил ему, что он "Хам, дурак и болван".

Продотрядовец и впрямь оказался недалеким в своем стремлении поставить на одну доску простого мешочника и члена РВС. Это дело, как и множество других подобных дел, завершилось постановлением Оргбюро ЦК, а затем Наркомпрода, давшими "полную возможность освободить ответственных товарищей от осмотра заградительными постами". Наркомпрод в ответ на постановление Оргбюро услужливо писал, что выработаны удостоверения "коими будут снабжаться соответствующие лица, причем сама техника этого дела может быть упрощена до минимума. Возможно и снабжение особых учреждений такими удостоверениями по представляемым ими спискам".

IX съезд открыл новый и последний этап в истории военного коммунизма. Именно в этот, заключительный период известная идея непосредственного перехода к социализму военно-коммунистическими методами начинает наиболее очевидно довлеть в социально-экономических расчетах и мероприятиях большевиков, вопреки уже ясно определившейся общественной потребности в новой политике. Ставка руководства на принудительные методы, курс на скорейшее изживание рыночных отношений, денежной системы и т. д. приходят в открытое противоречие с инте

ресами подавляющей части общества. Это противоречие проявилось в ряде ключевых моментов, когда правительственная политика столкнулась с усиливающимся недовольством рабочих и крестьянских масс и усилением соответствующих настроений в руководящей прослойке общества.

К лету 1920 года потребность в изменении продовольственной политики стала на местах настолько очевидной, что даже в консервативной среде продовольственных комиссаров появляется множество сторонников отмены продовольственной диктатуры. Это показало состоявшееся в июне -- июле II Всероссийское продовольственное совещание, на котором происходила борьба за выбор стратегии на предстоящую продовольственную кампанию -- либо переход к продналогу, либо ужесточение продовольственной диктатуры и укрепление государственной монополии. Несмотря на то, что руководству Наркомпрода удалось настоять на втором варианте, сделать это удалось с огромным трудом при поддержке партийных органов.

В течение 1919--1920 годов в сфере государственных обязательных разверсток оказались не только хлеб и фураж, но почти все основные продукты питания, а также некоторые виды промышленного сырья: лен, шерсть, кожи и т. д. Размеры обязательных поставок с каждым годом возрастали. "Разверстка должна охватить все", -- так формулировали свою задачу руководители продовольственного ведомства в соответствии с установками общего курса на развитие военно-коммунистической системы. В этот период Ленин вновь возвращается к идеям провалившегося декрета 1918 года: "Надо, чтобы ни одного лишнего пуда не было ни у одной крестьянской семьи... чтобы излишки хлеба были полностью сданы государству рабочих", -- говорил он в октябре на III съезде РКСМ.

На усиление реквизиционной политики и почти полное отсутствие государственного обмена с деревней крестьяне отвечали резким сокращением производства. В сочетании с уменьшением посевных площадей, стремление Наркомпрода путем разверсток добиться реальной монополии на продукты приводило к еще большему разрушению хозяйства, поскольку особенно в Европейской России реквизиции подвергались уже не только "излишки", но и семенной материал и необходимое для питания крестьянской семьи. Сохранение и развитие политики разверстки в 1920--1921 продовольственном году фатальным образом предопределило наступление страшного голода

1921--22 годов в наиболее эксплуатировавшихся регионах и гибель многих миллионов людей.

Отказ руководства пересмотреть после окончания основного этапа гражданской войны свою аграрную политику вызвал в течение 1920 года соответствующую реакцию в настроениях крестьянства. Вначале оно предприняло попытку найти легальные способы борьбы за свои интересы. В первой половине 20-го года по всей стране наблюдается стихийное стремление крестьян к объединению в крестьянские союзы. В марте на XI Московском губернском съезде Советов они заявляли докладчику Бухарину: "Наша Советская власть победила мировой империализм при поддержке крестьян. Для дальнейшей совместной работы необходимо дать право беспартийным крестьянам объединиться в какой-либо крестьянский союз, под флагом которого крестьяне могли бы защищать свои экономические интересы".