Вячеслав Манягин - Герои и подлецы Смутного времени Страница 22

Смута вступила в новую стадию. С запада наступали поляки, с севера – шведы. Под Москвой металась Марина Мнишек. Ляпунов, обвинив царя Василия в смерти Скопина, поднял против него мятеж и захватил Рязанскую землю. Весь юго-запад страны давно уже не подчинялся центральному правительству. По сути, у Шуйского в подчинении осталась Москва и некоторые северные области. Власть его висела на волоске.

Отправляя войска против поляков, Василий Шуйский назначил главнокомандующим своего брата Дмитрия. Хуже этого для него было бы только просто сдаться врагу. Бесталанный и нерешительный Дмитрий, командуя примерно 50-тысячной армией, проиграл битву при Клушине 12 тысячам поляков под командой Жолкевского. Шведы и другие наемники (из них почти на треть состояло русское войско) так и не получили перед битвой причитающегося им жалованья [86] и были очень ненадежным союзником, не желающим «умирать в долг». При этом русская армия, уверенная в своем численном превосходстве и победе, была настроена очень беспечно. Командиры не выставили сторожевые охранения, а Делагарди с Шуйским накануне сражения устроили дружескую попойку, которая продолжалась допоздна.

В ночь на 24 июня 1610 г. Жолкевский неожиданно поднял войско и в полной тишине, без барабанного боя и музыки, двинул его на врага. Переход сквозь густые леса оказался чрезвычайно труден, артиллерия (две легкие пушки-фальконета) застряла в болоте. На рассвете польский авангард неожиданно появился перед русско-шведским лагерем. Однако войско Жолкевского сильно растянулось на плохих дорогах и прошло более часа, прежде чем оно сосредоточилось, что спасло Шуйского от молниеносного разгрома.

Битва началась еще до восхода. Наемники Делагарди построились у плетней, перегораживавших поле боя, и оказывали упорное сопротивление в течение трех часов. Гусар Самуил Мацкевич вспоминал, что Жолкевский посылал эскадроны в атаку от 8 до 10 раз, в то время как обычно все решал первый же натиск крылатых гусар. Долгое время исход борьбы наемников и гусар был неясен. С другой стороны – большая часть русских полков не выдержала уже первой атаки кавалерии Жолкевского и бежала, ища укрытия в лесу. Был ранен передовой воевода Василий Бутурлин. Воевода Андрей Голицын бежал, но позже с несколькими сотнями воинов в объезд вернулся к Дмитрию Шуйскому. Между тем, к передовым отрядам Жолкевского подоспели их пушки и немногочисленная пехота, огнем и решительной атакой опрокинувшие пеших наемников. Шведы бежали частью к лагерю, частью к лесу. Они попытались предпринять контратаку с помощью французских конных мушкетеров Делавиля, но прежде, чем те успели перестроиться и перезарядить оружие после первого залпа, на них обрушились гусары с холодным оружием – и мушкетеры бежали в лес, а гусары, преследуя их, даже проскакали сквозь русский лагерь. Шуйский с 5000 стрельцов и ратных людей и 18 пушками засел в обозе в деревне, проявляя полную пассивность.

Битва при Клушине 24 июня (4 июля) 1610 г.

Остатки армии Делагарди числом около 3000 оказались зажаты на правом фланге около леса. Большая часть войска была разгромлена и бежала, меньшая часть с Дмитрием Шуйским засела в деревне и не проявляла активности, старшие офицеры отсутствовали. В этой ситуации шведские наемники начали переговоры с Жолкевским. Часть перешла на сторону поляков, остальным предложили свободный проход за обещание больше не воевать против Сигизмунда III в Московском государстве. Шуйский спешно послал к Делагарди приказ объявить заключенный с поляками договор недействительным, но тот сам ничего не мог сделать: когда он попытался навести дисциплину, начался бунт солдат. Делагарди начал спешно раздавать деньги шведам, но английские и французские наемники, возмущенные, что до них не дошла очередь, разграбили его повозки, а затем стали грабить и русский обоз. В конце концов, Делагарди (хвалившийся перед сражением взять Жолкевского в плен) заключил соглашение с польским командующим, получив от него право свободного прохода на условиях нейтралитета. Видя уход шведов, русские бежали. Дмитрий Шуйский велел разбросать по лагерю меха и драгоценности, чтобы этим задержать поляков. Хитрость его удалась. Сам он бежал первым, причем, увязнув в болоте, бросил своего коня и прибыл в Можайск на крестьянской лошади. Как писал современник: «…отъя от нас Бог такового зверогонителя бодрого [Скопина-Шуйского], и в его место дал воеводу сердца не храброго, но женствующими облажена вещьми, иже красоту и пищу любящего [Дмитрия Шуйского]».

Поляки преследовали русских 20 км. Русский обоз, казна, артиллерия, знамена, наконец, весь личный багаж полководцев, включая саблю и воеводскую булаву Шуйского, достался врагу. «Когда мы шли в Клушино, – писал Жолкевский в донесении королю, – у нас была только одна моя коляска и фургоны двух наших пушек; при возвращении у нас было больше телег, чем солдат под ружьем».

Остатки русской армии разбежались, и она фактически перестала существовать. Армия Жолкевского усилилась тремя тысячами бывших наемников Делагарди, перешедшими на службу к Сигизмунду III и восьмитысячным войском Валуева (который так без дела и простоял в тылу у поляков), присягнувшим королевичу Владиславу после поражения.

Оставшийся без войска царь Василий попытался прибегнуть к древнему приему, практиковавшемуся еще князьями Киевской Руси – он нанял кочевников. По его призыву на Русь прибыл Кантемир-мурза с 10000 крымских татар. Вскоре они пришли под Москву. Навстречу новым союзникам царь выслал гонца с богатыми дарами и все что у него осталось боеспособного – воинские отряды бояр Ивана Воротынского и Бориса Лыкова. Крымцы атаковали лагерь тушинцев на реке Наре, но после нескольких дней боев, так и не добившись успеха, ушли в степь, пограбив и уничтожив по пути русские деревни, угнав в полон множество русских людей.

В это время в Москве уже сложилась самая широкая коалиция против Шуйских. В нее входили люди, казалось бы, самых разных политических предпочтений: патриоты, тушинцы, сторонники королевича Владислава на русском престоле. Душой заговора стал Прокопий Ляпунов. Сам он опасался ехать из Рязани в Москву, но его представлял в столице брат Захар, поддержанный большой группой рязанских дворян. Самое активное участие в заговоре принял глава Боярской думы князь Федор Мстиславский, сторонник воцарения в Москве Владислава Вазы. Пока речь шла об устранении с престола Шуйского, Мстиславского поддерживали Голицыны и Салтыковы – фамилии хорошо известные в XVII веке уже при Романовых, и, в той или иной степени, являющиеся Романовым родней. Принял участие в готовящемся перевороте и сам глава семейства Романовых, тушинский патриарх Филарет.

Владислав Ваза (9.06.1595 – 20.05.1648)

Активно действовала в Москве и польская агентура, работавшая в тесном контакте с некоторыми из заговорщиков. Медленно продвигаясь к Москве, гетман Жолкевский, по его собственному признанию, посылал тайные письма боярам. Одни письма адресовались сторонникам Владислава, другие разбрасывались по улицам. Письма обличали Шуйского и сулили населению щедрые милости после воцарения королевича Владислава. В письмах Сигизмунду III Жолкевский подчеркивал, что глава Боярской думы князь Мстиславский «сильно действует в пользу королевича». В ответ король старался через гетмана обнадежить боярина «в большой награде». В результате польской пропаганды часть москвичей ходила толпой под окна царского дворца, требуя «поймать Шуйского и отослать его королю».

Шуйский, досиживая в Кремле свое правление, практически уже ничем не руководил. Реальных рычагов власти у него не осталось. Дворянское ополчение устало воевать, дворяне, питавшиеся и вооружавшиеся со своих земельных поместий, во время Смуты обнищали, остались без коней и оружия. Русское войско практически перестало существовать, его последние отряды, отправленные на помощь крымцам против тушинцев, частью разбежались, частью перешли на сторону Тушинского вора. 16 июля самозванец с «литвой» и казаками подступил к стенам столицы. По смоленской дороге наступал Жолкевский. На Красной площади толпа москвичей скандировала: «Ты нам больше не царь!»

Воспользовавшись беспорядками, участники заговора Захар Ляпунов и Федор Хомутов «на Лобное место выехаша, и з своими советники, завопиша на Лобном месте, чтоб отставить царя Василья». Мятежники захватили патриарха Гермогена и потащили его в свой лагерь у Серпуховских ворот. Там, под крики толпы, решилась судьба царя и всего рода Шуйских. Выступления сторонников царя заглушили крики толпы. Патриарх Гермоген так и не смог переубедить собравшихся мятежников и покинул лагерь. Как утверждает Р.Г. Скрынников, «Патриарх Гермоген мог бы повлиять на исход дела, если бы получил поддержку священного собора. Однако Гермогену противостояли Филарет Романов и другие духовные лица. С авторитетом Романова считались и духовенство, и дума. Митрополит Ростовский действовал, оставаясь в тени. Но его позиция повлияла на исход переворота» [87] . Так что Филарет играл ведущую роль в свержении Василия Шуйского.