Владислав Петров - Всякий, даровитый или бездарный, должен учиться… Как воспитывали детей в Древней Греци Страница 22

Собственно, об образовании как таковом говорить не приходится. До пятнадцати лет девушки из приличных семей покидали гинекей только во время праздничных шествий и похоронных обрядов. Чтобы при этом они вели себя «подобающе», наблюдали специальные должностные лица — гинекономы. Учителям путь в женскую половину дома был заказан. Следовательно, все свое образование девушки получали от матерей. К замужеству они худо-бедно умели читать, писать и считать, но только в том случае, если их матерей всему этому в свое время научили. Если же фантазия матери в обучении дочери не шла дальше полного курса домоводства, прядения и ткачества, то этим и ограничивалось.

Познания в «женских» ремеслах были для юной свободнорожденной гречанки обязательны, а некоторым они давали дополнительную возможность «выйти в свет». Например, в Афинах существовал обычай облачать в ионийский хитон и дорийский пеплос статую Афины Паллады; ткали пеплос шафранного цвета с изображениями эпизодов из мифов и греческой истории, а потом сопровождали по дороге в храм во время праздника Великих Панафиней, посвященного Афине, девушки из самых знатных семей. Ну и разумеется, разнообразие вносила в жизнь гинекея музыка, которая единственная из благородных занятий считалась подвластной женскому уму…

Музыкальное образование афинские девушки также получали в домашних условиях, что говорит прежде всего о высочайшей музыкальной культуре общества, в котором почти каждая мать владела и могла передать дочери знания, вполне подходящие под обозначение словом «специальные». Существовал, между прочим, и инструмент, на котором играли преимущественно женщины. Это односторонний барабан тимпан, связанный с оргиастическими культами бога виноделия Диониса и Кибелы, олицетворяющей мать-природу.

Стоит, наверное, все-таки сказать, что все вышесказанное в большей степени справедливо для более или менее состоятельных семей. Беднота и вольноотпущенники жили попроще, и уделом девочки, коли по рождению ее не отнесли в лес и вырастили, был домашний труд с самых ранних лет и почти никакого образования. Многие не умели ни читать, ни писать.

В пятнадцать-шестнадцать лет или даже еще раньше девушку выдавали замуж, как правило не спрашивая ее согласия — жених обычно договаривался с отцом. «Когда она пришла ко мне, ей не было еще и пятнадцати лет, а до этого она жила под строгим присмотром, чтобы возможно меньше видеть, меньше слышать, меньше говорить»{96}, — говорит Исомах, герой «Домостроя» Ксенофонта. Никого не смущало (это даже считалось нормальным), если жених был вдвое, а то и больше старше невесты; главное, чтобы молодые принадлежали к одному общественному и имущественному слою. После сговора невеста приносила в жертву богине Артемиде свои детские игрушки, и с этого символического жеста, собственно, начиналась ее взрослая жизнь. Затем следовала свадьба, и из гинекея в отцовском доме она перебиралась в гинекей в доме мужа, который, вероятнее всего, следовал совету Гесиода, высказанному в одном из греческих учебников жизни — «Трудах и днях»:

В дом свой супругу вводи, как в возраст придешь подходящий.До тридцати не спеши, но и за тридцать долго не медли:Лет тридцати ожениться — вот самое лучшее время.Года четыре пусть зреет невеста, женитесь на пятом.Девушку в жены бери — ей легче внушить благонравье.Взять постарайся из тех, кто с тобою живет по соседству.Все обгляди хорошо, чтоб не на смех соседям жениться.Лучше хорошей жены ничего не бывает на свете,Но ничего не бывает ужасней жены нехорошей…

Как ни странно, но единственными женщинами, имевшими в Афинах шанс на образование, были женщины публичные — может быть, те самые девочки, которых родители выбросили за ненадобностью в хозяйстве. Самые умные из них становились гетерами, которых молва не совсем правильно отождествляла с блудницами. Скорее это были, если говорить о классических и последующих временах, просто свободнорожденные женщины, ведущие независимый образ жизни, своим умом и образованием (самообразованием в том числе!) сумевшие добиться пусть и своеобразного, но признания в обществе. Что характерно, большинство гетер были родом не из Афин и приезжали в центр греческой демократии уже вполне сложившимися личностями.

В отличие от добропорядочных матерей семейств гетеры допускались к участию в мужских застольях и могли поддержать разговор на любую тему (см. список «Застольных бесед»), а некоторые принимали мужские компании, сливки общества, в собственных домах. Разумеется, присутствовал и сексуальный подтекст, но никто не неволил гетеру ложиться в постель с каждым желающим — мужчин они выбирали сами. Главным же в общении с ними было интеллектуальное наслаждение, которое утонченные греческие мужи испытывали, общаясь с умными, образованными и — обязательно — красивыми женщинами. Случалось, из-за гетер оставляли жен. Хрестоматийный пример — выдающий афинский государственный деятель и полководец Перикл (490–429 до н.э.) и уроженка Милета Аспасия (ок. 470–400 до н.э.), о которой философ Сократ (ок. 469–399 до н.э.) в диалоге Платона «Менексен» говорит: «Моей учительницей была та, что совсем неплохо разбиралась в риторике и вдобавок обучила многих хороших ораторов»{97}. Возможно, Платон несколько и преувеличил, но нет сомнения, что Аспасия занимала в общественной и культурной жизни Афин почетное место.

Но все это в Афинах. На островах Эгейского моря и в полисах-колониях на берегу Малоазииского полуострова положение женщин было значительно свободнее, и соответственно иначе организовывалось обучение девочек и девушек. Скажем, в ионийском Теосе начальные школы, существовавшие, между прочим, за счет полиса, посещали и мальчики, и девочки. Не совсем ясно только, происходило ли обучение совместно, но зато известно, что главными предметами у девочек были игра на лире, пение и танцы. Есть предположение, что такие школы имели место практически во всех греческих городах, расположенных в бассейне Эгейского моря, а точно известно их существование в Смирне, Магнесии на Меандре, Пергаме, где девушки публично состязались в мелодекламации, на островах Лесбос и Тенедос.

Самая знаменитая девичья школа находилась на Лесбосе, и руководила ею Сапфо (ок. 630 — ок. 570 до н.э.), которую чаще, чем следует, вспоминают в связи с ее нетрадиционной сексуальной ориентацией, забывая, что она была выдающимся поэтом, чье творчество весьма ценили современники. Предполагается, что возникла эта школа в конце VII века до н.э. Точнее даже сказать, это была не школа, а фиас (от греч. θιασος — буквально «процессия, компания, собрание») — своеобразное женское сообщество или, если угодно, религиозное сестринство на манер известных философских школ, где учились девушки старшего возраста — уже освободившиеся из-под опеки матерей, но еще не вышедшие замуж. В программе обучения были групповые танцы, пение и мелодекламация, поэзия, игра на лире, гимнастика. Как видим, за исключением последней дисциплины все напрямую связано с музыкой, но и физические упражнения у греков (та же орхестрика) тоже происходили под музыку.

Девушки занимались гимнастикой в коротких хитонах, которые для свободы движений спускали с одного плеча — выглядело, должно быть, очень эротично. Сказано не ради красного словца: атмосфера школы Сапфо была пронизана эротизмом, в чем, конечно, сказывалась пылкая личность ее основательницы. Сохранились ее стихи, обращенные к воспитанницам: «Гиринна нежна, но красотой ты, Мнасидика, выше», «Было время — тебя, о Аттида, любила я», «Ты ж, Аттида, и вспомнить не думаешь обо мне», «…Приходит нынче все далекая мне на память Анактория»[12]. Нет сомнения, что в фиасе процветали лесбийские связи, однако и женское образование тоже процветало! Показателен тот факт, что Эолида — область на эгейском побережье Малой Азии — дала лучшие образцы древнегреческой женской поэзии, в то время как Афины, чьи женщины были замкнуты в гинекее, никоим образом в этой сфере себя не проявили.

«Слабый» пол по-спартански

В предыдущей главке мы ничего не сказали о Спарте, но о Спарте, как всегда, особый разговор. Жизнь девочек, девушек и женщин в Лаконии не имела ничего общего ни с участью покорных судьбе афинянок, ни со свободолюбием и свободонравием уроженок Лесбоса.

Воспитание юных спартанок мало чем отличалось от воспитания их сверстников. Пока мальчики учились в агеле военному делу настоящим образом, девочки, в сущности, занимались тем же, но только в условиях относительной свободы. Только эта свобода не имела ничего общего со свободой жительниц Эолиды, ибо заключена была в жесткие рамки военной дисциплины. Объединяло же эолидских и спартанских девушек то, что они, в отличие от афинянок, были особами самодостаточными.