Амеде Ашар - Плащ и шпага Страница 22

- Что тебе нужно? - спросил король. - Говори, я слушаю тебя.

- Я знаю, что вы с вашими солдатами не можете отсюда выбраться... Ну, я и забил себе в голову, что могу вас отсюда вывести, потому что люблю вас.

- И за что же ты меня любишь?

- А за то, что вы сами храбрый солдат, всегда впереди всех под огнем, себя не бережете. Вот мне и сдается, что из вас выйдет славный король, милостивый к бедному народу.

- Недурно сказано! Но каким же способом ты думаешь вывести нас отсюда? Ты понимаешь, вывести надо не меня одного, а весь отряд, иначе я останусь здесь со всеми.

- Вот это по-королевски. Значит, я не ошибся, что пришел сюда со своим предложением.

- Так ты думаешь, что можешь вывести всех нас вместе из этого проклятого леса?

- Да, именно так и думаю.

- Так говори скорей. Каким путем?

- Да просто - рекой.

- Но ведь река так широка и глубока, что через неё нельзя перейти! Ты, любезный, теряешь голову.

- Голова у меня пока исправно держится на плечах... А брод через реку разве годится только для коз или овец, что-ли?

- Значит, ты знаешь брод?

- Если бы не знал, не пришел бы сюда.

Генрих чуть не обнял крестьянина.

- И ты нас проведешь?

- Да, когда прикажете. Но лучше дождаться ночи, чтобы пройти скрытно.

- А разве и на том берегу есть неприятель?

- Да, за лесом, причем, я думаю, в их отряде людей вдвое против вашего.

- Ну, это ничего, пробьемся!

- И я себе говорил то же самое.

- Живо! Снимать лагерь! - крикнул король, но спохватившись, тронул руку проводника.

- А ты не врешь? Ты не для того пришел сюда, чтобы обмануть меня и вывести отряд на засаду?

- А велите сопровождать меня двум верховым с пистолетами в руках и, как только вам покажется, что я соврал, пусть меня застрелят без разговоров! Но если я благополучно переведу вас через через брод, то, я думаю, мне можно будет попросить кое о чем.

- Проси, что хочешь. Весь кошелек высыплю тебе в руки.

- Кошелек лучше оставьте при себе, а мне велите дать коня и шпагу и позвольте сражаться вместе с вами.

- Решено! Останешься при мне.

Как только совсем стемнело, королевский отряд снялся с лагеря и выстроился, а проводник стал в голове и повел отряд через лес. Солдаты потянулись гуськом по узкой извилистой тропинке, которая через чащу вела прямо к реке. Проводник двигался уверенно, ни разу не задумавшись, хотя было темно, как в печке. Когда выходили на поляну, вдали там и сям виднелись неприятельские огни. Они огибали лес со всех сторон. Ветер доносил оттуда песни. Видно было, что там люди сыты, так весело они шумели. В королевском отряде царило глубокое молчание.

Вдруг на опушке открылась река, совсем черная в тени деревьев. Проводник, шедший до сих пор крупными шагами и молча, остановился и стал внимательно смотреть, сказав, чтобы никто не двигался с места.

- Понимаете, - сказал он, - как бы не ошибиться и не завести вас в какую-нибудь яму.

При слабом отблеске на гладкой воде, он увидел в нескольких шагах толстую дуплистую вербу, а рядом с ней другую поменьше с подмытыми корнями.

- Вот если тут, немного в стороне, есть под водой большой плоский камень, то брод как раз тут и есть, - продолжал он.

Он опустил в воду палку, пощупал и нашел камень.

- Отлично! - сказал он. - Теперь можем смело переходить.

И первым вошел в воду. Все пошли за ним следом.

Скоро вода стала выше колен. Смутно обозначился другой берег.

- Сейчас, - продолжал проводник, ощупывая дно палкой, - дойдет до пояса, а немного дальше почти до плеч. Тут самое трудное место, но оно не широко. Вот только оружие надо будет поднять над головой, чтобы не замочить порох. Да и верховые могут взять пеших себе за спину на коней.

- Молодец, ни о чем не забывает! - сказал король.

Как говорил проводник, отряд очутился скоро на самой середине реки, лошадям было уже по грудь. Через несколько шагов вода дошла почти до самых седел, потом дно стало мало-помалу подниматься. Шагов за десять до берега уже было только по щиколотку.

- Слава тебе, Господи! - сказал король, выходя на берег. - Ну ты, брат, молодец!

Ночь подходила к концу. На белеющем горизонте обозначился гребень холмов. Показался бледный отблеск зари.

- Вот самый лучший момент, чтобы напасть врасплох на неприятеля, сказал проводник, - от усталости и от утреннего холода там все крепко спят.

- А ты откуда это знаешь?

- Да разве я не служил целых шесть лет? Ранение заставило меня бросить ружье.

Королевские солдаты уже строились на берегу, каждый подходил к своему ротному значку.

- Что же, - сказал крестьянин королю, который привстал на стременах, чтоб лучше видеть, - помните, что вы мне обещали?

- Коня и шпагу! Сейчас!

Генрих IY сделал знак офицеру и крестьянину подвели оседланную лошадь.

- Храбрый солдат, который ездил на этом коне, убит на днях. Ты его заменишь.

За леском что-то зашевелилось, но ещё нельзя было разобрать, что там именно делается.

- Это просыпается неприятельский лагерь, - сказал крестьянин и принялся махать шпагой, подбирая поводья.

- Ты хорошо знаешь местность. Куда нам теперь идти? - спросил король.

- Этот лесок - пустяки. Неприятель стоит дальше, под горой в долине, как только спустимся, так на него и наткнемся. Значит, прямо вперед и в атаку!

- Сказано - сделано! А как тебя зовут?

- Поль Самуил, из местечка Монтестрюк в Арманьяке.

- Ну, Поль, вперед!

Крестьянин дал шпоры коню и пустился во весь опор, размахивая над головой шпагой и крича: "Коли! Руби!".

В одну минуту они пронеслись через лесок, как и говорил Поль. Королевский отряд с Генрихом IY и проводником Полем ринулся вниз с горы, как лавина. Почти все лошади в неприятельском лагере были ещё на привязи, часовые разбежались. Кучка пехоты вздумала было сопротивляться, но было опрокинута. В мгновенье ока король со своим отрядом оказался в центре лагеря. Тут было все в смятении. Но на голос офицеров несколько человек собрались толпой, пытаясь выстроиться. Поль, увидев это и указывая шпагой, кинулся со своими к ним, продолжая кричать: "Коли! Руби!".

Ударом шпаги плашмя он свалил первого, острием проткнул горло второму и врезался в середину толпы.

Под ударом подоспевших королевских солдат с кучкой неприятеля было покончено в одну минуту. Четверть часа спустя король уже был в чистом поле и вокруг него собрались сторонник, чуть не потерявшие надежду увидеть его в живых.

Когда пришли вечером на ночлег, король подозвал Поля, обнял его при всех и сказал:

- Вот человек, который спас меня. Считайте его своим братом и другом. А тебе, Поль, я отдаю во владение Монтестрюк, так что теперь твое имя Поль де Монтестрюк. Кроме того, я жалую тебе титул графа де Шарполь. На титул и владение ты получишь грамоту по всей форме с моей подписью и королевской печатью. Кроме того, я хочу, чтобы в твоем графском гербе, на память о твоем подвиге и словах, было, во-первых, золотое поле как символ твоего золотого сердца, во-вторых, черный скачущий конь, в-третьих, зеленый шлем - на память о том леске, в который ты бросился первым, и в-четвертых, над шлемом - серебряная шпага острием вверх. А девиз своего рода ты сам прокричал и можешь поместить на своем гербе эти два слова "Коли! Руби!", которые лучше всяких длинных речей.

- Как было сказано, так и сделано, - прибавил Югэ. - Так мой предок стал сир де Монтестрюк, граф де Шарполь. С тех пор в нашем роду стало обычаем прибавлять имя Поль к тому, что дается при крещении. Мой отец Поль-Гедеон, я зовусь Поль-Югэ. Если Богу будет угодно, я передам своему старшему сыну это имя и титул - граф де Шарполь, который я считаю равным самым лучшим и самым древним. Как ты думаешь, Коклико?

- Ей Богу! - вскричал Коклико в восторге, - Я скажу, король Генрих IY был великий государь, а предок ваш Поль-Самуил был славным капитаном, хоть и пришел в одежде простого крестьянина! А ты что скажешь, друг Кадур?

- Аллах велик! - ответил Кадур.

12. Дама с голубым пером

Разговаривая таким образом, трое товарищей проехали чуть ли не половину Франции и нигде не встретили ничего особенного, хотя дороги были в то время не то, что теперь. Должно быть, вид трех молодцов, крепких и хорошо вооруженных, внушал особенное почтение всем ворам, которые попадались по дороге, а щедрость при при оплате располагала в их пользу всех холопов в гостиницах.

Переехав Луару в окрестностях Блуа, они услышали в лесу звуки рога и догадались, что благородное дворянство развлекается здесь охотой.

- Черт возьми! - воскликнул Югэ, - мне хочется взглянуть, как понимают охоту в этих краях.

Погода была тихая и ясная, местность живописная и богатая, вблизи лениво протекала широкая Луара, вокруг темнели леса до самого горизонта.

Югэ, не долго думая, поскакал к темной дубраве, откуда слышались звуки рога. Через несколько минут лай собак привел его к блестящему обществу. Шла охота на оленя.

Свора была отличная, впереди неслись огромные ищейки. Охотники были все одеты в зеленые суконные казакины, желтые кожаные сапоги, спущенные на широкие сапоги, за ними следовали доезжачие со свежими собаками на смычках. Человек двадцать господ, разукрашенных шнурками и лентами, в шляпах с перьями, разъезжали по зеленым аллеям. Впереди скакала на белой лошади, отливавшей чистым серебром, молодая дама. На её серой шляпе колыхалось голубое перо, по шее вились белокурые волосы с золотым отливом. Голубой бархатный корсаж обтягивал её тонкий стан. На ноги спускалась широкими складками длинная амазонка. Разгоряченная охотой, она то и дело рассекала воздух хлыстом.