Борис Рыбаков - Геродотова Скифия. Историко-географический анализ Страница 23

Если от Ворсклы-Пантикапы отложить расстояние в 14 дней (≈ 500 км), то мы окажемся в излучине Танаиса, т. е. точно там, где и должны кончаться пределы Скифии. Линия в 14 дней пути оставит позади за Ворсклой лесостепь, а от Ворсклы на юго-восток пойдет до самого устья Донца по ковыльной разнотравной степи. Страна эта, за исключением лесных массивов на Ворскле и в верховьях Донца, действительно безлесна.

Дав поперечник степного пространства скифов-кочевников и определив тем самым северо-западную (Ворскла) и юго-восточную (Танаис) границы их кочевий, Геродот двумя ориентирами фиксирует размежевание простых номадов с царскими. Река Геррос-Молочная действительно являлась рубежом между двумя группами скифских племен: вдоль Меотиды до Танаиса жили простые кочевники, почти не оставившие археологических следов, а «по ту сторону Герра», на запад от Молочной, находились владения «храбрейших» царских скифов, власть которых в какой-то мере простиралась и на всех простых скифов вплоть до пограничного Танаиса, за которым начиналась уже земля савроматов.

Вторым (кроме Герроса) ориентиром в приазовских степях для Геродота была река Гипакирис:

«Шестая река Гипакирис начинается из озера. Течением своим разделяет землю скифов-кочевников пополам…» (§ 55).

Верховья Гипакириса-Конки действительно находятся почти на средней линии степей между Днепром и Доном: от Конских Раздоров как до Ворсклы, так и до устья Дона одинаково по 300 км.

Пребывая около Кремн на рубеже царских и простых скифов, Геродот мог получить достаточно полные сведения, которые теперь помогают нам восстановить географическое положение земли скифов-кочевников с большей точностью даже, чем землю их царственных соседей.

Северную половину земель скифов-кочевников очерчивает граница степной ландшафтной зоны, идущая по Нижней Ворскле, дубравам Харьковщины (часть «гилей») и среднему течению Северского Донца, окаймлявшего скифов-кочевников и с востока; южной границей была Меотида. На западе граница шла примерно по Молочной и где-нибудь выше Конских Вод (принадлежавших, судя по курганам, скифам царским) шла по левому берегу Борисфена до Пантикапы.

«Особые скифы» и меланхлены

«ОСОБЫЕ СКИФЫ» И МЕЛАНХЛЕНЫ. Проблема размещения на карте царских скифов останется незавершенной, если мы не обратим внимания на § 22 четвертой книги Геродота, обычно игнорируемый исследователями:

«Над этими народами по направлению к востоку живут, другие скифы, прибывшие в эту местность по отделении от царственных скифов».

Причиной того, что это интереснейшее сообщение мало комментировалось скифологами, является, на мой взгляд, неудачное размещение его в геродотовском тексте — оно явно должно было находиться не в конце 22-го, а в конце 21-го параграфа. Приведу доказательства. В том виде, в каком дошел до нас текст Геродота, запись об «особых скифах» находится после подробного рассказа о северных охотничьих племенах йирков и тиссагетов, живущих в стране, изобилующей лесами. У нас нет еще (пока мы не определили географическое положение будинов) надежных данных для определения страны этих лесных конных охотников. Обычно их помещают далеко на северо-восток от Скифии, за пределами скифского тетрагона, сближая или с дьяковскими и городецкими племенами или же с еще более удаленными другими финно-угорскими народами[92]. Такое размещение йирков и тиссагетов в северо-восточном углу охваченных описанием Геродота земель представляется наиболее вероятным. В этом случае «особые скифы» должны были бы находиться где-то на Среднем Урале, но там никаких скифских древностей мы не знаем.

Земледельческая Скифия

Тонкую путеводную нить нам может дать § 20, где говорится о соседстве царских скифов с меланхленами; тонка эта нить потому, что данный параграф представляет собой одно уравнение с двумя неизвестными:

«Земли, лежащие к северу от царственных скифов, заняты меланхленами, народом особым, не скифским».

На первый взгляд может показаться, что речь идет о тех самых царских скифах, географическое положение которых мы только что определили. Но против этого говорит их непосредственное соседство с меланхленами; меланхлены же, как известно (§ 101), обитали не по южной стороне скифского квадрата (подобно скифам царским), а где-то далеко, в 20 днях пути от моря, т. е. уже за пределами восточной стороны квадрата. Исходя из этого приблизительно наметить ту область, где возможно искать меланхленов, следует так: от линии р. Сейм далее на восток в бассейн Дона и его левых притоков — Воронежа, Битюга и Вороны. Проводя в широтном направлении эту двадцатидневную линию в 700 км от моря, мы пересечем область знаменитых воронежских скифских курганов[93]. Эта область неширокой полосой тянется вдоль Дона на протяжении 250 км; центр ее близ г. Воронежа находится в 20 днях пути от моря. Это не означает, что данные скифские курганы принадлежат меланхленам — рядом с этими курганами, восточнее их, на таком же удалении от моря по левому берегу Дона (в бассейнах Битюга, Хопра и Медведицы) существует археологическая культура кочевников VI–IV вв. до н. э. В этой культуре есть ряд скифских черт, но есть и ряд отличий. П. Д. Либеров назвал ее среднедонской культурой[94].

Изображение легенды об Агафирсе, Гелоне и Скифе на сосуде из Частых курганов под Воронежем. IV в. до н. э. Юноша, получающий лук, — Скиф

В наше уравнение мы можем вместо одного неизвестного — «особых скифов» — поставить скифов воронежских курганов, а вместо второго неизвестного — среднедонскую культуру. Однако и то и другое требует подкрепления дополнительными аргументами. Подходит ли геродотовская характеристика меланхленов к племенам среднедонской культуры?

«…От моря внутрь страны до меланхленов, что живут над скифами, — 20 дней пути» (§ 101).

Дуга длиною в 20 дней пути, центр которой помещен у Боспора Киммерийского, пересечет всю среднедонскую культуру поперек от Битюга до Медведицы. Следовательно, с этой точки зрения у нас нет препятствий к отождествлению меланхленов со среднедонской культурой,

«Меланхлены все носят черные одежды, откуда и произошло их наименование, а образ жизни ведут скифский» (§ 107).

«…Меланхлены народ особый, не скифский. Выше меланхленов, насколько нам известно, лежат озера и безлюдная пустыня» (§ 20).

По этимологии племенного названия меланхленов — «черноодетых» — их неоднократно помещали в районе Чернигова, который более или менее соответствует удалению на 20 дней пути. Однако и район среднедонской культуры не лишен подобных этимологических сближений: через область этой культуры протекают реки Воронеж, Ворона, связанные с обозначением черного, вороного цвета. На карте Фра-Мавро 1459 г. где-то здесь, между Доном и Волгой, указана «Rossia Negra» («Черная Россия»).

Более существенными мне представляются два других пункта в геродотовских записях: скифский образ жизни (при отсутствии родства со скифами) и сопредельность дальнего конца земли меланхленов с безлюдной пустыней. П. Д. Либеров, впервые исследовавший и определивший эту культуру, пишет, что «основным занятием населения левобережья Дона было кочевое скотоводство»[95], что и придавало ему скифский облик быта. Почти весь ареал среднедонской культуры приходится на древнюю степную зону.

Между среднедонской и лежащей на север городецкой культурой находится водораздел бассейнов Оки и Дона. Археологически он пустынен: безлюдный интервал между синхронными культурами насчитывает около 150 км.

П. Д. Либеров отождествляет среднедонскую культуру с будинами, но впредь до разностороннего рассмотрения вопроса о будинах осторожнее будет не отдавать предпочтения ни одной из двух десятков гипотез о местоположении будинов. Примем пока условно область среднедонской культуры за область расселения кочевников-меланхленов.

Весь массив среднедонских меланхленов в целом оказывался несколько севернее воронежских скифов (хотя в основном они были восточными соседями «особых скифов»); этим, быть может, и объясняется то, что Геродот считал меланхленов северными соседями царских скифов (географический «север» у Геродота, как и у других авторов, нередко означал большую отдаленность от моря, иногда — северо-восток). По существу это замечание Геродота не противоречит предложенной локализации меланхленов.

Остается последний вопрос о том, можно ли воронежский скифский остров, удаленный от основной территории царских скифов, по крайней мере на 10 дней пути, и отделенный от них землями скифов-кочевников и савроматов (за Танаисом), считать частью царских скифов и сближать с той заметкой Геродота, где говорится о скифах, отделившихся от царских (§ 22)? На помощь нам приходит известный серебряный сосуд с изображениями скифов (Частые курганы близ Воронежа), многократно изучавшийся и издававшийся. Только в 1970 г. сюжет, вычеканенный греческим торевтом, получил убедительное и исторически важное истолкование. Д. С. Раевский доказал, что на сосуде изображена главная часть генеалогической легенды о сыновьях Геракла, рассказанной Геродотом в §§ 8-10[96]. На фризе серебряного ритуального сосуда, сопровождавшего в могилу знатного скифа, изображено испытание сыновей Геракла — Агафирса, Гелона и Скифа — отцовским луком. Здесь нет самого состязания, но показаны три пары фигур, из которых особенно интересна одна пара: юному безбородому воину его собеседник протягивает лук. Как известно, двое старших братьев не смогли натянуть лук Геракла и поэтому не получили права на отцовское царство на Нижнем Днепре. Победил младший брат — Скиф, натянувший лук и получивший царство; Агафирс и Гелон были изгнаны их матерью.