Робер Амбелен - Иисус, или Смертельная тайна тамплиеров Страница 24

Итак, если мы принимаем этот официальный ряд первосвященников в Иерусалиме, мы видим, что первый его «епископ» — Иаков, брат Иисуса, а второй — Симеон, кузен того же Иисуса: «После мученической кончины Иакова… апостолы и ученики Господни, оставшиеся еще в живых, сошлись отовсюду, по преданию, вместе со сродниками Господа по плоти (многие из них были тогда еще живы) и стали все вместе держать совет, кого счесть достойным преемником Иакова. Все единодушно признали достойным здешнего престола Симеона, сын Клеопова, о котором упоминается в Евангелии. Говорят, что он приходился Спасителю двоюродным братом» (Евсевий Кесарийский. Церковная история. III, XI. С. 108).

Теперь в евангельском рассказе появится невестка Иосифа. В самом деле, вот что уточняет Иоанн:

«При кресте Иисуса стояли Матерь Его, и сестра Матери Его Мария Клеопова, и Мария Магдалина» (Иоан., 19:25).

Таким образом, эта Мария, жена Клеопы, — невестка Иосифа, а также тетка Иисуса. Именно женщины из семьи окружали крест или, согласно Матфею, «смотрели издали» (Матф., 27:55). О Марии Магдалине мы поговорим позже.

Итак, вот этот загадочный Иосиф в окружении родни. Тщательно исследовав все, что говорят о нем канонические тексты, больше мы почти ничего не узнаем. Из апокрифических текстов, которые группируются под общим названием «Евангелия детства», тоже нельзя извлечь чего-либо стоящего и определенного. Они входят в число тех наивных текстов, где вера и воображение автора соперничали с желанием любой ценой найти чудеса.

Теперь снова приступим к двойной проблеме достоверности евангельского рассказа и реального существования некоего Иосифа, приемного отца Иисуса. Вернемся к Матфею:

«Рождество Иисуса Христа было так: по обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святого. Иосиф же, муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее. Но когда он помыслил это, — се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою: ибо родившееся в ней есть от Духа Святого; родит же Сына, и наречешь Ему имя: Иисус; ибо Он спасет людей Своих от грехов их. <…> Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою, и не знал Ее, как наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус» (Матф., 1:18–25).

Достаточно прочесть все, что говорится о рождестве Иисуса, связанном с различными чудесами, у Матфея и Луки, чтобы осознать, что Иосиф и Мария не могли рассматривать этого ребенка как появившегося на свет обычным образом. Ангелы, пастухи, старец Симеон, пророчица Анна — все указывали Иосифу и Марии, что это воплощенное божество, «Сын Всевышнего». И тот, и другая рады, что они избраны для выполнения подобной миссии — вырастить ребенка-божество. Так, Лука берет на себя заботу сообщить:

«А Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем» (Лук., 2:19).

Итак, теперь перенесемся на двенадцать лет вперед и продолжим чтение Луки;

«Каждый год родители Его ходили в Иерусалим на праздник Пасхи. И когда Он был двенадцати лет, пришли они также по обычаю в Иерусалим на праздник; когда же, по окончании дней праздника, возвращались, остался Отрок Иисус в Иерусалиме; и не заметили того Иосиф и Матерь Его, но думали, что Он идет с другими; прошедши же дневный путь, стали искать Его между родственниками и знакомыми; и не нашедши Его, возвратились в Иерусалим, ища Его. Через три дня нашли Его в храме, сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их; все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его. И увидевши Его, удивились; и Матерь Его сказала Ему. Чадо! что Ты сделал с нами? вот, отец Твой и Я с великой скорбью искали Тебя. Он сказал им: зачем было вам искать Меня? или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему? Но они не поняли сказанных Им слов. И Он пошел с ними и пришел в Назарет; и был в повиновении у них. И Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем» (Лук., 2:41–51). Теперь подведем итог всех этих противоречий.

1. Иосиф и Мария, как тот, так и другая, полностью осведомлены, что они — хранители и опекуны воплощенного божества. Следовательно, в этом загадочном ребенке, рожденном вне всяких природных норм, их ничто не должно удивлять. Более того, всё в нем должно быть для них материалом для наблюдений, размышлений, раздумий. Ведь уточняется, что Мария «сохраняла все слова сии в сердце Своем» (Лук., 2:19 и 51).

2. Невзирая на все чудеса, к которым они, должно быть, уже начали привыкать, несмотря на все большее сознание ответственности, возрастающее изо дня в день, они, покидая Иерусалим, ничуть не беспокоятся об этом драгоценном ребенке, который, согласно христианскому преданию, их единственное дитя. И за весь день долгого и утомительного пути они никоим образом не озаботились выяснить, где он, с кем, поел ли он, смог ли утолить жажду, и это на дороге из Иерусалима в Иерихон, в которой больше тридцати километров и которая кишит разбойниками, обирающими и убивающими мирных путников.

3. К концу дня они заметили его отсутствие, вернулись тем же путем, снова пройдя восемь лье, отделяющих Иерихон от Иерусалима, и два дня его повсюду искали. К концу третьего они вошли в Храм, несомненно, чтобы принести искупительную жертвы ради его обретения, и увидели, что он сидит среди учителей Закона, слушает их и задает им вопросы.

Но ведь они знали, что этот ребенок — «Сын Всевышнего» (Лук., 1:32), с чего бы им опасаться за него?

С другой стороны, они целый день были в пути, пройдя его то ли пешком, то ли, что очень сомнительно, проехав на осле. Это километров двадцать-тридцать. И тотчас они поворачивают обратно и проделывают то же расстояние в обратном направлении, что, видимо, составило сорок-шестьдесят километров зараз.

Наконец, когда Иисус им отвечает, что он должен быть в том, что принадлежит его отцу, ни Иосиф, ни Мария не понимают, что, коль скоро он — «Сын Всевышнего», его отцом не может быть никто иной, кроме означенного Всевышнего. Похоже, ни тот, ни другая явно не отличаются особой сообразительностью.

4. Ангел Гавриил уточнил для Марии во время благовещения, что «Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего; <…> рождаемое Святое наречется Сыном Божиим…» (Лук., 1:32 и 35).

Как же после этого Мария может сказать Иисусу: «Вот, отец Твой и Я с великой скорбью искали Тебя» (Лук., 2:48), как будто она уже не верит в то, что говорил ей ангел, и вправду считает Иосифа настоящим отцом Иисуса?

Уже отмечалось, что она не верила в него (Матф., 12:46–50; Марк, 3:31–35; Лук., 8:20–21), и того хуже: «И услышавши, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя» (Марк, 3:21).

Протестантские версии Сегона и Остервальда, оба — известные экзегеты, используют слово «родственники». Католическая версия Леметра де Саси говорит «близкие». В других сказано «les siens» [близкие, родные (фр.)]. Имеются ли в виду родители Иисуса, то есть Иосиф и Мария, или его братья? Или все вместе? Как бы то ни было, если Мария ничего не сказала другим сыновьям о чудесах, сопровождавших рождение ее «первенца», Иосиф также, похоже, не знает ни об этих чудесах, ни о фантастической судьбе и происхождении приемного сына, и это несмотря на инструкции, которые ангел Гавриил когда-то продиктовал ему в двух снах и которым он поверил, потому что означенный Иосиф скрупулезно выполнял эти инструкции.

Вот сколько нестыковок и даже противоречий, так что нужна немалая наивность, чтобы поверить во все эти чудеса, рассказы о которых слишком уж рассчитаны на детей.

На самом деле все вышеописанное неизбежно было сочинено, чтобы замазать роль, деятельность и трагический конец Иуды из Гамалы, погибшего в ходе восстания Переписи, которое началось в 6 году нашей эры.

Для этого придумали противоположный образ. Иуда из Гамалы — молодой мужчина, самое большее — в расцвете сил, потому что в Израиле женились до восемнадцати лет. Ему противопоставили старика Иосифа. Иуда из Гамалы был человеком энергичным, бойцом; ему противопоставили безликого Иосифа, неприметного и абсолютно кроткого старика. Иуда из Гамалы мог умереть только молодым, самое большее в сорок пять лет. «Евангелия детства» сообщают, что Иосиф умер в сто одиннадцать лет.

Выдумка была ловкой, потому что этот противоположный образ, столь непохожий на оригинал, превратился в стену, долго остававшуюся неприступной, которой безымянные писцы V века оградили труп Истины.

Теперь обратимся к загадке Марии из Магдалы, потому что, как увидим, она тоже принадлежит к Святому семейству.

«Движения духа почти всегда воплощаются в красоте женщины, которая тогда становится ожившей статуей», — писал Морис Магр[61].