Оскар Райле - Секретные операции абвера Страница 25

Предшественник Канариса, капитан 1-го ранга Патциг, энергично протестовал против подобного напора Гейдриха. Это также явилось единственной причиной, отчего Патциг ушел из абвера и вернулся на службу в военно-морской флот. Канарис стремился к примирению и пытался наладить терпимую рабочую атмосферу между абвером и тайной государственной полицией. Это пожелание было высказано адмиралу его тогдашним начальником, военным рейхсминистром фон Бломбергом, и шефом вермахта, генералом фон Рейхенау, при его напутствии, когда адмирал принимал руководство абвером. Фон Бломберг и Рейхенау явно хотели избежать конфликта с Гиммлером и Гейдрихом.

Поначалу казалось, что все идет хорошо. Канарис и Гейдрих давно знали друг друга еще со времени совместной службы в военном флоте. Многие годы назад Канарис был начальником Гейдриха и держал себя с ним как старый, добрый товарищ. Такое обращение явно импонировало Гейдриху, уволенному с флота в свое время за неблаговидный проступок и комплексовавшему от этого.

В деловых отношениях Канарис придерживался умеренной тактики и шел навстречу пожеланиям Гейдриха в несущественных моментах, но не уступал в важных вопросах. Тем временем Гейдрих был недоволен мелкими уступками, что — чем далее, тем больше — приводило к трениям и противоречиям между военной контрразведкой и тайной государственной полицией. В конце концов Канарис и Гейдрих попытались заключить письменное соглашение из десяти пунктов, называвшееся потом среди своих «Десять разграничивающих компетенцию обеих сторон. Основные положения «Десяти заповедей» в целом содержали следующее.

1. Так называемая Секретная служба сбора информации, то есть военная разведка в странах противника, как и прежде, остается в ведении абвера.

2. Сфера контршпионажа в основном оставалась в компетенции абвера, однако понятие контршпионажа в соглашении не было четко очерчено.

3. Далее абвер по своему усмотрению занимался подготовкой скрытного боевого применения на случай войны и при необходимости мог приводить его в действие.

4. В исключительное же ведение тайной государственной полиции передается:

а) оперативное расследование всех тяжких и государственных преступлений;

б) внутриполитический контроль за всеми, с точки зрения гестапо, подозрительными слоями населения;

в) добывание политической информации из-за границы, в особенности из стран, враждебных Германии.

Но эти положения не смогли устранить трения и противоречия между абвером и тайной государственной полицией. Даже в военных округах, в которых представители абвера и тайной государственной полиции хорошо ладили между собой, выяснилось, что сферу контршпионажа не удается четко поделить между двумя ведомствами, поскольку всегда возможны дублирования, даже если стороны стараются придерживаться соглашения, что одна сторона действует только внутри страны, а другая за границей. Доверенным лицам контршпионажа, которых используют внутри страны, если они добиваются результатов, рано или поздно требуется выезжать за границу, чтобы скрытно вступать в контакт с представителями секретной службы противника. Именно при таких обстоятельствах у них появляется возможность добыть важные сведения. С другой стороны, действующие за границей нелегалы контршпионажа нередко добиваются результатов, делающих необходимым их использование внутри страны.

Еще более зыбкими становятся границы между военной и политической разведкой. Как, например, избежать бесед на политические темы, если абвер II готовит украинцев и белорусов для того, чтобы они подговаривали своих земляков, служивших в польской и советской армиях, чтобы те стали перебежчиками? Подобные операции оправданы лишь в том случае, если ведомства, проводящие их, имели полную информацию о политическом и военном положении на соответствующих польских и советских территориях. Следовательно, основательная военная и политическая разведка района применения была просто необходимым условием.

И что же оставалось делать адмиралу Канарису, когда от военных атташе за границей, подчинявшихся ему вместе с шефом группы заграничной службы, он получал важные донесения для политического руководства рейха? Должен ли был он их выбрасывать в корзину и запрещать отправителям и впредь собирать информацию по политическим вопросам? Нет, этого он не делал. Наоборот, как только подобные сведения поступали к адмиралу, он сразу же информировал Риббентропа и Гитлера и предостерегал их от возможных опасностей. Правда, в результате Канарис потерял расположение Гитлера и навлек гнев министра иностранных дел. Оба неохотно выслушивали неприятные новости. В той мере, в какой адмирал утрачивал свое влияние на обоих, росли и разногласия между военной контрразведкой и тайной государственной полицией, позднее главным управлением имперской безопасности, пока Канарис в конце концов в феврале 1944 года не был отстранен от своей должности.

Можно привести еще множество примеров, как многократно дублировались задачи главным управлением имперской безопасности и заграничной службой абвера. Отсутствие единого руководства порождало тяжкие последствия. Раздоры обеих служб и их органов в некоторых случаях заходили так далеко, что ведомства главного управления имперской безопасности и СД, занимаясь разведкой на вражеской территории, подвергали неоправданной опасности жизнь людей, не имея представления, что интересует военное командование. С другой стороны, нередко происходило так, что офицеры абвера и группы заграничной службы пользовались благоприятными возможностями для политической разведки, совершенно не зная, что конкретно важно для руководства рейха.

Но не только в связи с дублированием задач и неудовлетворительным разграничением полномочий постоянно возникали трения между абвером и органами главного управления имперской безопасности. Нередко резко расходились в мнениях по вопросам применяемых методов. Именно по этому пункту росла непреодолимая пропасть между Гейдрихом и Канарисом. Наиболее наглядно это проявилось в деле Тухачевского.

В начале 1937 года Гейдрих однажды лично обратился к адмиралу Канарису и попросил его о передаче документов, относящихся к периоду военного сотрудничества с Советским Союзом. Особенно важно для него было получить образцы почерка германских генералов фон Секта и фон Хаммерштейна, а также советского маршала Тухачевского. Кроме того, весьма желательно, чтобы абвер предоставил ему специалистов, имеющих опыт копирования почерков.

Канарис, догадывавшийся, что затевает Гейдрих, наотрез отказался выполнять это беспардонное требование. Примерно через два месяца адмирал узнал, какую бесчестную игру начал Гейдрих, когда в Москве пошла чистка верхушки Красной армии, в ходе которой Тухачевский[27] и ряд других высших офицеров советских вооруженных сил были приговорены к высшей мере и казнены. Тогда абвер узнал, что в руки тайной государственной полиции советской секретной службы — ОГПУ — через чешскую секретную службу попали документы о якобы предательском заговоре Тухачевского и других русских военных.

Гейдрих и его люди верили, что казнь Тухачевского объясняется их «игрой». Об этом советские власти, единственные, кто мог бы дать ясное и исчерпывающее объяснение, насколько мне известно, умалчивают.

Во всяком случае, Гейдрих был убежден в том, что тогдашний шеф ОГПУ Ежов попался на сфабрикованных им письменных документах. В одном разговоре Гейдрих похвастался этим своим подвигом перед Канарисом. Когда потрясенный адмирал спросил, а какой, собственно говоря, смысл имела вся эта операция, Гейдрих пояснил, что сама идея исходила от Гитлера и имела целью лишить Красную армию высшего руководства и ослабить ее на многие годы.

По теме разграничения компетенции и методов работы обеих секретных служб мне, если будет позволено, хотелось бы добавить несколько слов из моей более чем двадцатилетней практики.

Если наряду друг с другом в одной и той же стране работают две и более секретных служб, то даже при самом лучшем взаимопонимании между их руководителями это приводит к постоянным провалам или же чаще всего к бессмысленному дублированию. Этот успех или скорее неуспех проистекает уже из того, что одна секретная служба не раскрывает другой имен своих самых ценных информаторов и не ставит в известность об операциях, поскольку в противном случае имена мужчин и женщин, которые при выполнении опасных заданий рискуют своей свободой и жизнью, стали бы известны слишком большому кругу людей.

Важнейшие вопросы по одной стране для главы правительства составляют единое целое. Все, что ему докладывают о просьбах и неотложных потребностях министерств иностранных дел и экономики, вооруженных сил и других государственных ведомств, он поневоле обязан свести в единый план, по которому проблемы осмысливаются и получают свое разрешение. Поэтому для благополучия страны желательно, чтобы глава правительства назначил руководителем своей секретной службы человека, которому доверяет, с кем может открыто обсуждать все то, что следует установить и прояснить. Тогда руководитель секретной службы в состоянии осознанно использовать имеющиеся в его распоряжении силы и средства в фарватере политики правительства. При этом можно распределить задачи по различным отделениям и ведомствам так, чтобы каждое из них имело лишь частичное представление о разведываемых задачах и потребных мероприятиях.