Маргарита Альбедиль - Индия: беспредельная мудрость Страница 26

Древние мудрены, мистиии и асиеты

Самые древние священные книги Индии, веды («священное знание») совсем не похожи ни на библейское повествование, ни на Тору или Коран, ни на греческие или иные мифы древнего мира. Большинство индийцев не сомневаются в том, что веды созданы не людьми, что они божественны, апаурушея, и это составляет их самое яркое отличие от других священных писаний. Веды существуют изначально, их никто и никогда не сотворял. Как писал индийский ученый Р.Н. Дандекар, «веды – это та музыка бесконечности, которая звучит извечно. Древние мудрецы слышали ее и передавали своим потомкам как самое драгоценное наследство. Веды – это шрути в том смысле, что это „ритм бесконечного, услышанного душой"».

Веды, понимаемые в широком смысле, представляют собой четыре самхиты (собрания), к которым примыкают брахманические разъяснения – брахманы, лесные трактаты для отшельников – араньяки, а также упанишады – ритуально-мифлогические и философские сочинения. Все эти произведения рассматриваются как шрути – буквально «услышанное» или «откровение». Они разнородны по языку, времени создания, жанрам и стилям, но тем не менее их принято объединять под общим названием «ведийский канон». Главным основанием для объединения служит то, что внутри индийской традиции они были и остаются «авторитетными текстами» по преимуществу.

На это «священное писание» – в оговоренном выше смысле – опиралось «священное предание», смрити: эпические произведения «Махабхарата» и «Рамаяна», исторические произведения пураны, содержащие по преимуществу теогонические и космогонические мифы, и сутры – основополагающие трактаты по экзегезе, философии, поэтике, грамматике и т. п. По древним правилам, читать веды, точнее, рецитировать их наизусть могли только «дваждырожденные», двиджа, то есть родившиеся духовно, прошедшие обряд посвящения, – представители высших каст. В этой связи эпос и пураны часто определяют как «пятую веду для женщин и шудр». Предполагается, что в них передаются основы того же ведийского знания, но упрощенного и приспособленного для несовершенного понимания.

Итак, веды не читали и не записывали, их заучивали наизусть и рецитировали. «Владели» знанием вед несколько жреческих кланов; они же передавали эти знания из поколения в поколение, сохраняя его в устной традиции даже тогда, когда появилась письменность. Именно благодаря этому обстоятельству веды сохранились в первозданном виде. Известно, что пропуски, искажения и добавления попадают в тексты как раз при их переписывании; устная же традиция сохраняет их более бережно, тем более что с глубокой древности индийцы знали хитроумные мнемонические приемы, облегчающие запоминание больших объемов текстов. Результаты оказались впечатляющими. «Ригведа», например, состоящая из 1028 гимнов, в которых содержится 74 тысячи слов, за несколько тысячелетий осталась практически неизменной.

Что же представляют собой веды? Это не одна книга, а, по сути, целая библиотека. Создавалась она веками и не одним поколением ариев, пришедших в долину Инда, когда протоиндийская цивилизация клонилась к упадку. А поскольку это был кочевой народ, то и местом создания вед оказалась огромная территория: от степной полосы Евразии, где, как предполагают, жили предки индоевропейцев в период их единства, до Индии – конечного пункта странствий ариев. Многовековая «история создания» привела и к неизбежному образованию разнородных напластований, и к столь же неизбежной утере некоторой части «литературной продукции». Какова была ее доля к общему объему текстов, сказать трудно. Ведийскую или даже всю санскритскую словесность иногда вполне оправданно сравнивают с айсбергом: видимая, дошедшая до нас часть значительно меньше той, которая канула в Лету.

Древнейший слой в текстовой ведийской «археологии» относится к эпохе индоевропейского единства, которое распалось в III тысячелетии до н. э. После этого предки индийцев и иранцев странствовали вместе, поклонялись одним и тем же богам и совершали общие ритуалы: этот слой так же запечатлен в ведийских текстах, как и в священной книге иранцев «Авесте». И, наконец, последний слой – собственно арийский – относится ко времени заселения ариями северо-запада Индостана.

Все исследователи ведийской словесности отмечают космический характер ее мифопоэтической мысли. Текучие, подвижные образы богов; восторг и преклонение перед чудом и тайной бытия; удивление огромностью, щедростью и красотой природы – вот что содержится в ведийских гимнах. Р. Тагор в предисловии к изданию избранных священных текстов писал: «Быть может, самое сильное впечатление, охватывающее читателя собранных здесь гимнов, – это то, что они совсем не похожи на заповеди… Скорее это поэтическое свидетельство коллективного отклика народа на чудо и трепет бытия. Народ с сильным и нерафинированным воображением пробудился на самой заре цивилизации с чувством неисчерпаемой тайны, заложенной в жизни. Это была простая вера, приписывающая божественность каждой силе природы, но в то же время вера мужественная и радостная, в которой страх перед богами был уравновешен доверием к ним, в которой чувство тайны только прибавляло очарования жизни, не придавливая ее своей тяжестью…»

Самой древней и самой авторитетной среди вед признается «Ригведа». К ней примыкают три другие самхиты: «Самаведа» (веда ритуальных напевов), по большей части повторяющая ригведийские гимны; «Яджурведа» (веда жертвенных формул), описывающая детали ведийских ритуалов, и «Атхарваведа» – сборник заклинаний и магических формул, по древности почти не уступающая «Ригведе», но сложившаяся в целом позднее, впитавшая в себя верования местных, не арийских народов Индии и стоящая в каноне особняком: первоначально в индуистских сочинениях говорилось о трех, а не о четырех ведах.

До сих пор знание наизусть гимнов «Ригведы» признается обязательным для каждого образованного индуса. В большинстве случаев эти гимны воспроизводят ситуацию обмена, типичную для древних культур: человек обращается к богу, восхваляет его могущество и восславляет его подвиги, рассчитывая получить за это определенные блага, причем подобные отношения кругового обмена наподобие потлача предполагали, что за дар можно получить ответный дар большего размера.

Что же рассчитывали древние арии получить в обмен на жертвенные дары, о чем просили они своих богов? Все их просьбы – посюсторонни: молили о богатстве и славе, о помощи в повседневных делах и о защите от сил зла, просили даровать благосостояние, здоровое потомство, долгие годы жизни и, конечно, победу над врагом. Молитва, возносимая богам, сопровождалась жертвоприношением: жертва, часто в виде заколотого животного, отправлялась к божеству в качестве своеобразного «посла». Считалось, что подобный обмен, производимый по определенным ритуальным правилам и необходимый для обеих сторон, должен способствовать не только процветанию племени, но и сохранять упорядоченный, истинно арийский мир. Обе стороны, участвующие в таком обмене, были необходимы друг другу: почитание богов, принесение им жертв и восславление их в гимнах приводило, как полагали, к укреплению богов и к наполнению их энергией, а это, в свою очередь, могло оказаться полезным в критические периоды борьбы между силами хаоса и космоса.

Не все тексты «Ригведы» связаны с ритуалами, но все же большую их часть жрецы рецитировали именно во время ритуала. Со временем гимны закрепились за определенными родами поэтов-жрецов, так что вся «Ригведа» разделена на 10 родовых, или фамильных, книг, называемых «мандала» и созданных в разное время. Самые ранние были сложены еще за пределами Индии, а самыми поздними являются первая и десятая мандалы; гимны последней иногда именуют «философскими». Внутри каждой из мандал существует определенный порядок расположения гимнов в зависимости от того, какому божеству посвящен тот или иной гимн и каким размером он написан.

Наибольшее число гимнов – около 250 – посвящено «царю богов» Индре, богу-громовержцу, владычествующему в воздушной сфере. Этот молодой «варварский» бог вытеснил с первых ролей некогда могущественного Варуну, в доиндийский период возглавлявшего пантеон индоиранцев, а в послеведийское время превратившегося во второстепенное морское божество. Облик Индры вполне антропоморфен: это гигантское, могучее, воинственное и неистово жадное существо. Только целое озеро ритуального напитка сомы способно утолить его жажду, а трапезу его составляют триста быков. Вооруженный громовой палицей ваджрой, он разъезжает по небу на колеснице, влекомой могучими конями; ею правит бог Ваю, «Ветер», а сопровождает его дружина Марутов, божеств бури.

Главный подвиг Индры, составляющий основной сюжет ведийской мифологии, – борьба с Вритрой и подобными ему злокозненными змееобразными демонами. Вритра, буквально «Препятствие», рисуется как огромный змей или дракон, лежащий на горе, и из чрева или из брюха Вритры, пронзив его ваджрой-молнией, Индра высвобождает воду и солнце – важнейшие стихии и элементы космоса. Он действует при этом как демиург, и ведийский гимн звучит как миф о сотворении мира. В мире неорганизованной материи Индра выявляет сущностно важные противоположности и как бы заставляет их сгруппироваться по двум полюсам бытия, организуя пригодный для жизни людей дуальный космос. Благодаря ему мир потенциальный разворачивается как мир реальный, явленный: в нем возникают свет и тьма, верх и низ, жизнь и смерть – словом, то, что в науке называется бинарными оппозициями.