Маргарита Альбедиль - Индия: беспредельная мудрость Страница 27

Главный подвиг Индры, составляющий основной сюжет ведийской мифологии, – борьба с Вритрой и подобными ему злокозненными змееобразными демонами. Вритра, буквально «Препятствие», рисуется как огромный змей или дракон, лежащий на горе, и из чрева или из брюха Вритры, пронзив его ваджрой-молнией, Индра высвобождает воду и солнце – важнейшие стихии и элементы космоса. Он действует при этом как демиург, и ведийский гимн звучит как миф о сотворении мира. В мире неорганизованной материи Индра выявляет сущностно важные противоположности и как бы заставляет их сгруппироваться по двум полюсам бытия, организуя пригодный для жизни людей дуальный космос. Благодаря ему мир потенциальный разворачивается как мир реальный, явленный: в нем возникают свет и тьма, верх и низ, жизнь и смерть – словом, то, что в науке называется бинарными оппозициями.

Индра периодически вновь и вновь совершает убийство дракона, и жрецы снова и снова повторяют свою просьбу освободить воды, которые иногда выступают в образе коров. Таким образом, в мифе об Индре выявляется и второй план – природный, календарный. И, наконец, есть еще третий аспект мифа и еще одна грань образа Индры, которую можно назвать эпической: Индра, называемый «Разрушителем вражеских крепостей», выступает как предводитель боевой дружины, и возглавляемая им борьба богов против демонов отчасти отражает, вероятно, борьбу ариев с местным населением.

Варуна, потесненный Индрой с первых ролей, славится в гимнах прежде всего как вседержитель мирового закона круговращения вселенной, называемого «рита». Закон этот – норма всего, что есть истинного в мире; этим законом все приводится в движение в космосе и в жизни человека. В образе Варуны исследователи обычно видят божество неба, хотя его принадлежность к небесной сфере далеко не всегда очевидна.

Гораздо более прозрачна небесная природа другого божества, Дьяуса-питара, «Неба-отца», имеющего отчетливые индоевропейские параллели в образах греческого Зевса-отца («патер») и латинского Юпитера. Но индийский Дьяус в отличие от своих «собратьев» главенствующей роли в ведийском пантеоне не играл, так как время его былого величия, видимо, миновало еще в период индоевропейского единства далеких арийских предков. К нему обращено всего лишь несколько гимнов, в которых он упоминается неизменно в паре с Притхиви, богиней земли. До начала творения они были слиты воедино; бог-творец разъединил их и поместил между ними воздушное пространство, создав таким образом три необходимых «этажа» мироздания. Эта обычная космогоническая схема является общей и для других мифологий. В послеведийский период Дьяус превратился в типичного «отдыхающего» бога и его культ практически угас.

В небесной сфере обитают и солнечные божества, связанные с разными проявлениями солнечного света: Савитар – «Побудитель», Сурья – Солнце, Пушан, олицетворяющий солнце в его путеводительном аспекте, Ушас – богиня зари, Ашвины – «Всадники» и т. д.

Среди богов другой, земной, сферы самым значительным был Агни, бог Огня. По количеству посвященных ему в «Ригведе» гимнов он занимает второе место после Индры; почти каждая из ее 10 книг начинается с восхваления Агни. Но его облик расплывчат и слабо антропоморфизирован. По большей части гимны обращены к жертвенному огню – божественному жрецу, который должен вознести жертву богам, и потому его называют «Пожирателем жертвы», а также «Принадлежащим всем людям». Действительно, огонь постоянно связан с жизнью каждого человека. Это прежде всего – огонь домашнего очага, и потому одно из имен бога – «Хозяин дома». Ритуальный же огонь отмечает все самые важные, ответственные моменты в жизни людей, так называемые ритуалы перехода: молитвы ему возносят и при рождении ребенка, и при других семейных событиях; он связан со свадебным и с похоронными обрядами; он защищает от злонамеренных сил, и он же исцеляет.

Илл. 31. Летящий Индра. Деталь композиции «Летящий Индра с апсарами». Роспись вихары в Аджанте, VI–VII вв.

Илл. 32. Боги Варуна и Агни (из книги Э. Мура «Hindu Pantheon»)

Третье место по популярности после Индры и Агни занимает другое божество земной сферы – Сома, обожествленный ритуальный напиток наркотического действия. Получаемый людьми напиток – копия небесного прототипа; его принес с небес на землю орел Индры. Как в ритуале Агни и Сома присутствуют вместе, так и в гимнах их имена часто соседствуют, образуя одну из божественных пар.

Именно с этими тремя сферами – небесной, земной и воздушной – соотносят мифические образы богов поздние комментаторы. В самой же «Ригведе», как и в других ведах, эти образы далеко не всегда явно и безусловно относятся к одной из трех сфер, да и сами образы не всегда выявлены четко, как не всегда ощутима и их природная основа, и их общее число. Приводят разные цифры: от 33 до 3000 и даже более.

Как бы мы ни интерпретировали мифорелигиозное, или, как его часто называют, мифопоэтическое, сознание ариев ведийской эпохи, в божествах которых видят чаще всего олицетворения природных феноменов, создается впечатление, что количеством богов и прочих мифических персонажей, как, впрочем, и их характеристиками, озабочены главным образом западные исследователи. Для самих же индийцев важнее, видимо, другое: соотнесенность богов и людей с тем, что М. Элиаде назвал идеей «вечного возвращения» – краеугольной в индийской мифологии и метафизике.

Суть ее в следующем. Все, что обретает жизнь при творении, становлении космоса, все эти обособленные сущности, будь то бог, человек или растение, тяготеют к бесконечному умножению и размножению, повторяя при этом в настоящем изначальные мифические архетипы, имевшие место «во время оно», когда создавался мир, в котором происходит это круговращение жизней и смертей разных существ. Вот почему мир ведийских ариев ориентирован на космос, на порядок, и жизнь каждого человека была сопряжена прежде всего с ним посредством всемогущего закона – риты. По логике древних ариев, для того, чтобы понять, как действует этот закон и как устроен мир, нужно знать миф о его творении, то есть прежде всего об Индре и Вритре. По замечанию Ф.Б.Я. Кейпера, этот миф, бесспорно, имеет ключевое значение, так как «всякий важный момент в жизни рассматривался как повторение этого изначального процесса». Вот почему этот миф относится к числу основных и бесконечно повторяется на протяжении всего собрания «Ригведы», производя впечатление монотонности на западного читателя, находящегося совсем в другой историко-культурной ситуации.

Миф об убийстве Вритры Индрой – не единственный космогонический миф в «Ригведе». В поздней, 10-й ее книге мифы подобного рода собраны воедино; в ней приведены разные космогонические гимны, в которых задаются вопросы о начале мира, о «точке опоры», о том, из какого леса и дерева «вытесали небо и землю», что находилось по ту сторону «богов и демонов» и что же было тем первым зародышем, в котором содержалось все живое. В одном из гимнов предполагается, что весь многообразный мир возник из тела первочеловека Пуруши, которого боги принесли в жертву, расчленив его, или космическое жертвоприношение изображается как тканье по утку, натянутому на колышки небес. В качестве общего космического принципа рассматривается и Речь, которая «расходится по всем существам». Но, пожалуй, вершиной всей этой мистической космологии является версия о рождении сущего, сат, из несущего, асат. Гимн, содержащий ее, начинается такими словами:

Не было не-сущего, и не было сущего тогда,

Не было ни воздушного пространства, ни неба над ним…

Дышало, колебля воздух, по своему закону Нечто Одно,

И не было ничего другого, кроме него…

Мудрецы-риши прекрасно осознают ограниченность человеческих познаний, и потому в космогонических гимнах встречаются целые серии вопросов без ответов, например: «Что было мерой, образцом, что основанием?» Происхождение мира сопряжено с тайной, и не дано людям постичь ее:

Откуда это творение появилось:

Может, само возникло, может, нет —

Тот, кто надзирает над этим (миром) на высшем небе,

Только он знает или же не знает.

Как бы то ни было, сотворение мироздания – прототип циклически повторяемого обновления жизни, и потому для индийского сознания не так уж важно, сколько и каких существ пребывает в этом океане живых форм в течение того или иного периода, гораздо важнее их нерушимое всеединство, отраженное в становлении дуального мира.

Эта же идея «проигрывается» в разделении ведийского пантеона на два больших класса, богов-Эееа и демонов-асурое, которые были богами изначального мира. В известном смысле некогда они были «братьями», детьми Праджапати, бога всего сущего. Затем они разделились, отпав от единой реальности, но между ними так много точек соприкосновения, что их связь нерасторжима. В качестве наиболее драматического примера их столкновения обычно приводится миф о пахтании океана, во время которого был добыт напиток бессмертия, амрита. В схватке за него победили дэвы, и, как отмечает Ф.Б.Я. Кейпер, «то, что группа молодых оказалась выше старых, – известная модель в системах социальной организации».