Режин Перну - Ричард Львиное Сердце Страница 26

Все эти меры принимались ввиду возможной задержки отплытия, поскольку погода никак не благоприятствовала плаванию. «Мы вынужденно задержались в вашем городе Мессине, тогда как мы рассчитывали уже покинуть его, по причине суровости морских ветров и холодов, отложивших наш выход в море», — указывал Ричард в грамоте, скрепленной его подписью. Клятвы, которыми он обменялся с Танкредом, предусматривали необходимые меры на случай зимовки армии на острове. Ричард сообщил папе Клименту III о различных статьях договора, который он заключил с королем Сицилии, а папу попросил стать гарантом соглашения. Тем временем двое приближенных Танкреда, адмирал Маргарит и Джордано дель Пино, которым король Сицилии ранее доверил город Мессину, бежали ночью вместе со своими семьями и всем своим золотом и серебром. Ричард распорядился взять под охрану остальное их имущество, дома и галеры. После этого для пущей безопасности он приказал окружить глубоким рвом ту половину города, где находился монастырь грифонов, чтобы обрести укрытие для своих сокровищ и припасов, предназначенных для армии. Исполненный решимости, он повелел также воздвигнуть на самой высокой горе, господствовавшей над Мессиной, форт, которому дал многозначительное имя Матегрифон («укрощение греков», или, точнее, пользуясь шахматной терминологией, «мат византийцам»).

В течение всего этого времени в отношениях между сицилийцами и нормандцами царили ненависть и озлобленность. Более того, на горизонте появился еще один опасный противник, к тому же хорошо известный Танкреду. В том же 1190 году новый германский император Генрих VI Гогенштауфен вознамерился вернуть своей супруге Констанции права на Апулию и Сицилию. Более чем на полстолетия Италия превратилась в арену ожесточенной борьбы.

Пришла зима, однако погода не улучшалась. 19 декабря на рейде Мессины разразилась страшная буря, «армии королей Франции и Англии оцепенели от ужаса». Молния поразила один из английских кораблей, и он пошел ко дну. Ураган вызвал разрушения и оползни и обрушил часть города.

Крестоносцам запомнились и другие события. С изумлением солдаты и народ смотрели на то, как король Ричард, без облачения и с тремя хлыстами из тонких прутьев в руке, отбивает земные поклоны перед прелатами и архиепископами, совершающими богослужение в лагере, и как король винит себя за ошибки и кается своим тонким голосом в грехах «с таким смирением и сокрушением сердца, что нельзя было не поверить, что сие есть дело Того, Кто взирает на землю, и она содрогается».

Как писал Бенедикт из Питерборо, король Ричард, по нашествии божественной благодати, возымел «память о мерзостях в жизни своей». Он принес публичное покаяние в том, что прежде опускался до гомосексуализма. «Он отверг грех свой и обратился с мольбой о подобающей епитимье к бывшим при том епископам». Гомосексуализм, содомитский грех, выражаясь библейским языком, есть провинность, подлежащая божественной каре согласно установлениям Ветхого Завета. Не столько говоря о короле, сколько признаваясь в своих личных переживаниях, летописец восклицает: «Блажен тот, кто пал, чтобы так восстать, блажен тот, кто, по покаянии своем, не впадает вновь в грех!» На этот факт вымоленного и дарованного прощения обратил внимание только Бенедикт, да еще Роджер Ховденский, который описывает происшедшее с такой же деликатностью.

Столь необычная и удивительная для нашего душевного строя и для нас, людей XX века, сцена произошла в том же 1190 году, накануне Рождества. Быть может, приближение праздника и подвигло Ричарда на устроение такого зрелища. Если скандал вызывает шум и толки в обществе, то и покаяние должно воздействовать на него подобным же образом.

Как бы то ни было, оба короля, Ричард и Филипп, вместе торжественно отпраздновали Рождество и приняли участие в праздничных богослужениях в форте Матегрифон: литургию служил Регинальд, епископ Шартрский, а присутствовали Рено де Монсон, Юг, герцог Бургундский, Гийом, граф Неверский, Пьер де Куртене, Гийом де Жуаньи, Жоффруа де Перш и большинство приближенных короля Франции. Праздничная трапеза прошла бурно из-за несчастья, постигшего флот: склоки начались со спора между пизанцами и генуэзцами по поводу кораблей английского короля, а затем все смешалось в непристойной свалке. Короли и бароны пробовали восстановить порядок, но без успеха; одна только ночь смогла разнять дерущихся. На следующий день, когда в церкви госпитальеров Святого Иоанна собралась толпа, один из пизанцев пырнул кого-то ножом, скорее всего генуэзца. Беспорядки вновь вспыхнули, но на этот раз вмешательство короля Франции и короля Англии оказалось действенным и порядок был восстановлен.

Вот еще один случай, произошедший, вероятно, в те же дни — но уже в январе 1191 года. Тогда на Сицилию к королю Ричарду прибыл некий человек, которого звали Джакомо, бывший настоятелем Кораццо, цистернианского монастыря в Калабрии. Сегодня он более известен под именем Иоахима Флорского как основатель (в 1192 году) монашеского ордена. Сколь же необычайной казалась эта встреча воина в расцвете сил и лет (Ричарду было тогда тридцать четыре года) с прозорливым старцем, таинственная власть которого сохранялась на протяжении столетий! Иоахиму было около восьмидесяти; он преставился десятью годами спустя, в 1202 году. Весьма вероятно, что на Сицилию старец приехал по приглашению короля, ибо сообщается, что «король Англии охотно выслушал его пророчества, его мудрость и его учение». В самом деле, два летописца, повествующие об этом событии, Бенедикт из Питерборо и Роджер из Ховдена, в своих рассказах приводят разные подробности встречи, а следовательно, они пользовались разными свидетельствами, что лишний раз доказывает истинность обоих рассказов.

Иоахим занимался прежде всего толкованием Откровения святого Иоанна. Видимо, Апокалипсис, книга, которой заканчивается Новый Завет, по-особенному занимал и Ричарда. «Он и приближенные его наслаждались услышанным», — подчеркивает один из рассказчиков. Беседа началась с обсуждения видения: «Жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд»[37]. Иоахим считал, что эта женщина «знаменует Святую Церковь, покровенную и облаченную солнцем праведности, которое есть Христос Господь, а под ее стопами…‹…› мир сей с его пороками и вожделениями неправедными, которые Она стопами своими попирает непрестанно». Что же до дракона о семи главах и десяти рогах, то он означает диавола, у которого в действительности голов без счета; головы эти обозначают гонителей Церкви; десять же рогов суть ереси и расколы, которыми измыслившие их противятся десяти заповедям и повелениям Божиим, а семь диадем дракона — это цари и князи мира сего, измышлителям заблуждений поверившие. Что же до драконова хвоста, совлекшего с неба треть звезд и повергшего их на землю, так этим предсказывается конец и погибель тех, кто имел веру в дракона и кого дракон сбросит в геенну; и еще этот хвост означает конец света, когда восстанут некоторые люди неправедные и начнут рушить Церковь Божию: «Во времена антихриста много христиан укроются в пещерах и в местах пустынных в горах и сохранят веру христианскую в страхе Божием до сокрушения антихриста».

Но аббат из Кораццо пошел в своих толкованиях дальше. Он назвал по именам семь главных гонителей Церкви: Ирод, Нерон, Констант, Магомет, Мельземут (или иначе Массамут, под каким именем он основал династию Альмохадов) и, наконец, Саладин и антихрист. И предсказал скорый конец Саладину: «И там есть один, ведомый как Саладин, который угнетает ныне Церковь Божию и лишил ее служения на Гробе Господнем и в Святом граде Иерусалиме и той земле, по которой ходил ногами своими Христос. И он ныне движется к утрате королевства Иерусалимского и будет убит и алчность хищников (сарацинов. — Р. П.) погибнет, и произойдет страшное смертоубийство, не бывало подобного которому с начала света, и жилища их будут опустошены и города разорены, и христиане вернут утраченное в проигранных походах и совьют свои гнезда».

Пророчество заставило вскочить со своего места короля, надеявшегося отвоевать Иерусалим. Ричард, не мешкая, спросил у монаха: «Когда будет взято это место?» Иоахим отвечал: «По прошествии семи лет со дня, в который захватили Иерусалим». — «Так что же, мы слишком торопимся?» — «Нет, — ответил Иоахим. — Твой приход туда весьма нужен, ибо Бог дарует тебе победу над врагами Его и вознесет имя твое над именами всех князей земли». Что и говорить, утешительные виды на будущее… Монах еще добавил: «Это то, что приготовил тебе Господь, и Он восхотел, чтобы это пришло на тебя. Он дарует тебе победу над врагами твоими и Он прославит имя твое в вечности; и ты прославишь Его, а Он прославится в тебе, если ты будешь упорен в начатом деле».