Александр Нечволодов - Сказания о Русской земле. Книга 4 Страница 27

Ф. Солнцев. Царский саадак большого наряда, налучье

К. Лебедев. Грозный в Александровской слободе

Вслед за учреждением опричнины началось расследование о сторонниках Курбского, умышлявших с ним всякие лихие дела, после чего виновные были подвергнуты наказанию, но с разбором: так, князь Александр Горбатый-Шуйский с молодым сыном Петром и родственниками: двумя Ховриными, князьями Иваном Сухим-Кашиным, Димитрием Шевыревым и Петром Горенским-Оболенским подверглись смертной казни, причем последний был пойман на отъезде. Казнены были также князья Иван Куракин и Димитрий Немой, но боярин Иван Яковлев, бивший челом за свой проступок, получил прощение; точно так же были выручены из-под опалы князь Василий Серебряный с сыном и Лев Салтыков с двумя сыновьями, а несколько позднее бил челом за проступок и был возвращен из ссылки с Белоозера знаменитый князь Михаил Воротынский; были прощены также князь Иван Охлябинин и боярин Очин-Плещеев.

Поселившись в Александровской слободе, Иоанн стал вести со своим новым двором странный образ жизни; он устроил род общежительного монастыря, в котором сам был игуменом, князь Афанасий Вяземский – келарем, а Григорий Лукьянович Плещеев-Бельский, известный больше под прозвищем Малюты Скуратова, – пономарем; 300 же опричников составляли остальную братию и носили поверх своего платья черные монашеские рясы, а на головах тафьи.

Отличавшийся большою набожностью Иоанн вставал с царевичами в четыре часа утра, сам шел на колокольню и начинал благовестить.

Заслышав звон колокола, иноки-опричники, под страхом тяжкого наказания, спешили к заутрене, во время которой царь сам читал Апостол, пел на клиросе и молился так усердно, беспрерывно кладя поклоны, что на лбу его зачастую появлялись синяки и ссадины. После заутрени следовала обедня. Отстояв ее, все шли к общей трапезе; за ней Иоанн читал вслух различные поучения; затем долго беседовали по вопросам о вере, а вечером все опять отправлялись к вечерне. Днем, в промежутке между церковными службами, шли занятия государственными делами, причем подозреваемых в разных преступлениях пытали тут же в застенках. К ночи царь удалялся в свою опочивальню и часто призывал к себе стариков-сказочников, под рассказы которых он засыпал.

С. Трофименко. Опричнина и бояре

Царские опричники, разъезжая по Русской земле, чтобы искоренить измену и крамолу, скоро заслужили, по отзывам многих, своим дерзким и сварливым поведением общую ненависть; по рассказам двух немцев Крузе и Таубе, во многом, впрочем, явно недостоверных, опричники ездили всегда с собачьими головами и с метлами, привязанными к седлам, в ознаменование того, что грызут лиходеев царских и метут Россию.

Вот общее впечатление об опричнине, которое вынесли, по дошедшим о ней сведениям, некоторые исследователи русской жизни, полагавшие, что Иоанн создал ее исключительно под влиянием страшного озлобления, с тем чтобы, разделив свое государство на две части, одну, опальную земщину, оставить за Боярской думой, а другую взять себе, заповедав ей «оную часть людей насиловати и смерти предавати»; при этом он создал опричнину, по-видимому, по совету своих двух новых приближенных: Василия Юрьева и Алексея Басманова-Плещеева.

При таком взгляде на опричнину она представляется лишенным всякого государственного смысла. Но на самом деле это было не так. Странное учреждение, созданное Иоанном, несомненно, под влиянием сильнейшего болезненного раздражения, тем не менее заключало в себе глубокий смысл. Опричнина была учреждена им в целях ведения строго продуманной и беспощадной борьбы с боярством, сохранившим свои старые удельные притязания; борьба эта имела задачей совершенно уничтожить родовитое боярство и заменить его дворянством, сословием служилых людей, награждаемых государем исключительно за их верную службу.

В. Шварц. Опричник

Если мы припомним, что высказывал Иван Пересветов в своих записках, поданных государю в 50-х годах, то увидим в учреждении опричнины преемственную связь с его мыслями.

Вернейшее средство сломить силу боярства заключалось, конечно, в сведении его с тех обширных земельных владений, которыми обладали бывшие потомки удельных князей, и притом обладали почти как независимые государи, имея свой двор, многочисленных вооруженных воинов (иногда в несколько тысяч человек) и большое количество подданных слуг, которых они жаловали и наказывали по своему усмотрению, мало считаясь с московским законодательством, обязательным для служилых помещиков и прочего тяглого люда.

Учреждая опричнину, как мы видели, государь отобрал на ее нужды более 20 городов с волостями, а также часть города Москвы. Вскоре первоначальное число опричников с 1000 человек было увеличено до 6000. Весь этот люд, большею частью из военно-служилого сословия, или «доверенных капитанов», по выражению англичанина Горсея, должен был, разумеется, награждаться за свою службу обычным в Московском государстве порядком, то есть получать земли в виде поместий.

Мы видели, что уже в 1550 году, вероятно, под влиянием посланий Ивана Пересветова, Иоанн наделил вокруг Москвы 1000 ратных людей поместьями. Теперь, с учреждением опричнины, вошедшие в ее состав лица также награждались поместьями, причем им по большей части давались земельные участки, состоявшие во владении бояр; бояре же эти получали новые наделы, преимущественно на окраинах государства, с населением которых у них не было никаких связей. «Государь, – говорит летописец, – вотчинников и помещиков, которым не быти в опричнине, велел из тех городов вывести и подавати земли велел в то место в иных городах».

Таким образом, отписав первоначально в опричнину 20 с лишком городов, Иоанн в последующие годы настолько увеличил ее владения, что они обнимали уже добрую половину государства; при этом опричнина захватила как раз те местности, где были когда-то расположены владения удельных князей, землями которых обладали теперь их потомки бояре-княжата, в средней части Московского государства; кроме того, в состав опричнины постепенно перешли: Поморье, то есть все обширные северные земли до Белого моря, а также города, лежащие на важнейших путях из Москвы; в направлении к Балтийскому морю – Старая Русса с Торговой стороной Великого Новгорода; Можайск и Вязьма – по дороге в Смоленск и Литву; Волхов и Карачев, также на дороге к Литве, и наконец среднее течение Волги от Ярославля до Балахны. Таким образом, опричнина захватила все важнейшие части государства в свои руки, оставя земщине только окраины.

Все земли, переходившие в опричнину, попадали под строгий, непосредственный надзор Грозного царя. Старые владетели, здесь сидевшие, как мы говорили, наделялись обыкновенно на окраинах новыми земельными участками, а их вотчины делились на поместья военно-служилых людей, причем в них тщательно выводились все бывшие удельные порядки и устанавливалось однообразное для всех московское законодательство.

«Так, – говорит наш известный историк С.Ф. Платонов, – захватив в Опричнину старинные удельные владения для испомещения своих новых слуг, Грозный производил там коренные перемены, заменяя остатки удельных переживаний новыми порядками, которые равняли всех перед лицом Государя».

Учреждение опричнины достигло своей цели и в корне подорвало высшее боярство; от указанных земельных передвижений оно, конечно, страшно обеднело и лишилось почвы, которую имело в своих наследственных отчинах; борьба московского государя с этим боярством, как мы видели, была необходима, чтобы покончить с пережитками удельного времени, но она обошлась очень дорого; быстрое перераспределение земельных имуществ на огромном пространстве Русской земли повело за собой, разумеется, общее хозяйственное потрясение и вызвало значительное недовольство у большого количества людей; насильственные и дерзкие действия опричников способствовали развитию этого недовольства в еще более сильной степени; наконец, постоянное противодействие своим распоряжениям и непрекращавшиеся измены и заговоры – все это в высшей степени болезненно действовало на уже подорванного в своем здоровье государя, доводя его временами до полного исступления; придя в себя, он, конечно, как глубоко верующий человек, искренно сокрушался о всем содеянном им, каялся и молился с чрезвычайным усердием, но затем, под влиянием своего страстного нрава, предавался опять кровавым казням или же искал забвения в разгуле.

Такова была опричнина и ее следствия. Не надо, однако, думать, что Иоанн, создавая ее, имел в виду вызвать разделение и взаимную вражду в государстве. Из дошедших до нас распоряжений того времени мы видим, что правительство вовсе не считало опричнину и земщину врагами между собой; наоборот, оно часто предписывало обеим согласные действия по разным вопросам. Так, в одной грамоте 1570 года мы читаем: «Приказал Государь о (литовских) рубежах говорити всем бояром, земским и из опришнины… и бояре обои, земские и из опришнины, о тех рубежах говорили» и пришли к одному общему решению. Точно так же далеко не все жители Московского государства относились враждебно к опричнине, как это принято думать. Купцы в городах, лежавших на великих торговых путях, вовсе не были недовольны, когда они перешли к опричнине. Представители же Английского торгового общества добивались этого перехода как милости. Наконец, богатейшие люди, владевшие обширным земельным пространством у Урала – Строгановы, также просили о подчинении их опричнине.