Александр Насибов - Тайник на Эльбе Страница 27

3 АПА - внешнеполитический отдел гитлеровской партии, один из центров нацистского шпионажа.

Гейнц Упиц проявил недюжинные способности, воспитывая кадры провокаторов и шпионов. Он, например, отличился при подготовке пресловутого "Плана вейс"4. Он был одним из немногих особо доверенных лиц, которых посвятили в строжайшую тайну, зашифрованную как операция "Гиммлер". Больше того, Улицу и еще одному человеку, речь о котором будет ниже, собственно, и принадлежала сама идея операции. Сущность ее заключалась в том, что в 1939 году гестапо раздобыло некоторое количество польских военных мундиров, оружия и удостоверений личности военнослужащих польской армии, снабдило всем этим группу немецких агентов, которая затем напала на радиостанцию в пограничном с Польшей городе Глейвице. Провокация удалась - все видели трупы "подлых поляков", то есть немцев-лагерников, на которых парни из гестапо напялили польскую одежду с соответствующими документами в карманах, расстреляли и оставили там, где происходили "стычки".

4 "План вейс" - "Белый план" - нацистский план нападения на Польшу.

Печать Третьей империи, Японии и Италии хором завопила о "польских агрессорах". Повод, для того чтобы ввести в действие "План вейс", был налицо. И Польша запылала в огне войны.

За участие в этой операции Гейнц Упиц получил рыцарский Железный крест с мечами, очередной чин, а также личную награду Генриха Гиммлера - золотое кольцо и кинжал дивизии СС "Тотен копф".

С тех пор прошло немало времени. Гейнц Упиц орудовал в Германии, во Франции и Норвегии, в Югославии и Чехословакии, действовал весьма энергично, как говорится, не за страх, а за совесть. Руководство ценило его, не обходило наградами и чинами. И теперь, к середине 1944 года, группенфюрер1 Упиц был одним из видных деятелей фашистской контрразведки.

1 Группенфюрер - чин в организациях и учреждениях СС, соответствует генерал-лейтенанту.

В тот вечер, когда Аскер Керимов встретился с Шубертом, Гейнц Упиц покинул свой уютный особняк в Берлине, сел за руль большого открытого "мерседеса", вывел машину за город и погнал по широкой бетонной дороге на северо-запад.

Группенфюрер Упиц любил быструю езду. Это позволяло отключать сознание от обычных забот и дел. А нервы генерала очень нуждались в отдыхе: почти каждый день с фронтов приходили вести, одна неприятнее другой.

С некоторых пор опытный полицейский Гейнц Упиц почуял новую грозную опасность. Впрочем, опасность была не так уж нова, о ней давно знали, ибо возникла она в тот самый момент, когда нацисты пришли к власти. Этой опасностью был народ. Но прежде на народ можно было плевать; схватив за глотку, его держали в страхе и повиновении, дурачили безудержной демагогией и спекуляцией на национальных чувствах и чаяниях немцев. Да, прежде это было возможно. Теперь же, когда вся страна из конца в конец покрылась солдатскими кладбищами, когда армии Советов штурмовали подступы к восточным границам Германии, а над фатерландом день и ночь висели эскадры бомбардировщиков англичан, американцев, русских, теперь простые немцы стали задумываться над многим. И Упиц, к которому стекалась самая объективная и полная информация со всех уголков страны, видел, что люди уже не только шевелят мозгами, но действуют, и с каждым днем все активнее. С фронта сообщали: сделанные на лучших германских заводах авиабомбы, торпеды, снаряды, мины частенько не взрываются, ибо оказываются начиненными песком или какой-либо иной дрянью. В Берлине саботажники вывели из строя главный цех одного оружейного завода. На другом заводе одновременно сгорели все электромоторы. И так - повсюду. Не лучше обстояли дела на транспорте. В прифронтовой зоне эшелоны вермахта летели под откос от руки партизан; в глубоком тылу поезда с военным грузом выводились из строя германскими антифашистами и беглецами из лагерей...

Полная луна стояла высоко в небе. Дорога просматривалась хорошо, и Упиц до отказа прижал ногой педаль газа. Машина рванулась вперед. Вскоре стрелка спидометра закачалась у цифры 120.

Через полтора часа машина подъехала к развилке дорог. Основное шоссе шло дальше, на Гамбург. Пологий и широкий съезд вел на запад. Группенфюрер оглянулся и, убедившись, что шоссе свободно, повернул руль влево.

Еще через час "мерседес" Упица, на минуту притормозив у контрольно-пропускного пункта, въехал в Остбург. Высокого гостя ждали. Едва автомобиль остановился у здания гестапо, к нему поспешили штандартенфюрер Больм и штурмбанфюрер Беккер. Почтительно поздоровавшись, они проводили генерала в приготовленные апартаменты гостю был отведен коттедж, расположенный рядом со зданием контрразведки. В кожаной папке, которую нес с собой штандартенфюрер Больм, находились материалы, относящиеся к появлению в Остбурге Курта Краузе и Герберта Ланге. Группенфюрер Упиц прибыл специально по этому делу.

Материалы не могли порадовать генерала. На след спутника Герберта Ланге пока напасть не удалось.

За домом покойного велось тщательное наблюдение, все посетители были подвергнуты негласной проверке. Однако в гестапо понимали: тот, кто извлек запрятанную в кухне радиостанцию, вряд ли вновь появится в домике Ланге. Поэтому контрразведка главное внимание уделяла Лизель. Адольф Торп навещал ее каждый день. Но женщина, испытавшая сильнейшее нервное потрясение, была в тяжелом состоянии. В ответ на настойчивые расспросы Торпа она твердила одно и то же: в доме в эти дни было полно народу, приходили какие-то люди, но кто именно, она не помнит.

Или не хочет вспомнить? Торп подозревал, что так оно и есть. Но это были лишь догадки, не больше.

Гестапо разузнало о всех связях и знакомствах Герберта Ланге на заводе, где он служил до мобилизации в вермахт. В поле зрения контрразведки попало человек двадцать. В списке значился и механик Отто Шталекер.

Дальнейшая проверка показала, что почти все эти люди присутствовали на похоронах.

Ниточка потянулась.

2

Директор завода артиллерийских снарядов и фаустпатронов "Ганс Бемер" Артур Кюмметц выбрал в ящике большую сигару, понюхал ее, аккуратно обрезал ножичком кончик и зажег.

Вошла секретарша.

- Господин Карл Кригер, - сказала она, вопросительно посмотрев на директора.

Кюмметц скосил глаза на большие часы в углу кабинета. На них было одиннадцать. Часы начали бить.

- Минута в минуту, - проворчал Кюмметц. - Однако он точен, этот Кригер.

И он кивнул секретарше. Та впустила в кабинет пожилого человека в аккуратном черном костюме с галстуком-бабочкой. Это был заведующий заводской канцелярией Карл Кригер.

Начался утренний доклад. Все шло по раз и навсегда заведенному порядку, который директор Кюмметц самолично разработал и весьма ценил. Кригер был краток. Изложив в нескольких словах существо дела, он передавал шефу бумаги, которые тот подписывал и возвращал. Когда с бумагами было покончено, Кригер поднялся.

Кюмметц вновь взглянул на часы. Доклад длился пятнадцать минут ровно столько, сколько и полагалось. Он отпустил Кригера. Однако у дверей заведующий канцелярией задержался.

- Простите, забыл доложить... Кажется, я нашел подходящего человека.

- Шофера?

- Да.

- Конечно, женщина?

- Мужчина, господин директор?

- Из восточных рабочих?

- Нет.

- Кто же тогда?

- Немец, господин директор.

- Вы сказали: немец?

- Да.

- И не калека?

- Он не инвалид... То есть инвалид, но не в том смысле. У него целы руки и ноги, видят оба глаза. Он великолепный шофер, но... Словом, чуть-чуть свихнулся. Его вылечили, но от военной службы пока освободили. Так что практически здоров. Молод, силен и великолепно водит машину.

- Но что с ним стряслось?

- Был под бомбежкой. - Кригер покрутил у виска указательным пальцем. - Однако все это в прошлом, господин директор.

- Свихнулся? - Директор отшвырнул сигару. - Не хватает только, чтобы моей машиной управлял сумасшедший. Сами-то вы в рассудке, предлагая мне такого шофера?

Кригер пожал плечами.

- Вам решать господин директор. Но вы приказали достать шофера, дважды напоминали об этом. А где сейчас отыщешь здорового парня, который бы ходил без дела? Быть может, все же вызовете его?

- Он здесь?

- Да, я сказал ему, чтобы пришел. На всякий случай.

- Хорошо. Но откуда он взялся?

- Пришел во вторник, господин директор. Вы знаете - в этот день я принимаю посетителей. Вот он и явился. Прежде чем докладывать вам, я проверил его, как мог. Мы вышли, и я посадил его за руль своего "оппеля". Мы проехали всего несколько километров, но я понял, что могу его смело рекомендовать. Разумеется, как шофера. Что касается документов, то будет, конечно, особая проверка, и тогда...

- Ладно, - сказал Кюмметц, - давайте его ко мне в кабинет.

Кригер вышел. Через минуту он вернулся и ввел в кабинет Аскера. Наголо обритая голова, темные усы щеточкой, какая-то смесь робости и растерянности в широко открытых светлых глазах за стеклами очков - все это в сочетании с тесноватой в плечах курткой зеленой саржи и желтыми фланелевыми бриджами сильно изменило внешность разведчика.