Александр Покрышкин - Познать себя в бою Страница 28

Параллельно ей, западнее, по дороге на Новую Одессу двигалась еще одна колонна машин и артиллерии. Вышли на Николаев – в городе было спокойно, никакой тревоги. Дымили трубы заводов, на верфях строились и ремонтировались морские суда, по улицам спокойно шли люди, а в скверах играли дети. Никаких наших войск севернее города мы не обнаружили. А ведь через несколько часов здесь будет враг. Надо быстрее доложить об этой грозной опасности.

Наше быстрое возвращение удивило работников штаба.

– Что случилось? Почему вернулись с задания?

– В пятидесяти километрах севернее Николаева, на дороге из Кировограда до сотни немецких танков и более сотни автомашин. Рядом, по дороге на Новую Одессу, также большая колонна автомашин и артиллерии противника, – доложил я, указывая на карте места движения войск врага.

Данные нашей разведки заместитель начальника штаба полка немедленно передал в штаб дивизии. Там, очевидно, неправильно поняли донесение: уж слишком неожиданными были сведения. Слышу, вместо благодарности за обнаружение крупной и опасной группировки противника из телефонной трубки доносятся упреки за срыв разведки и за якобы выдуманные панические данные.

Обескураженный, я повторил свои показания замначальнику штаба полка:

– Товарищ капитан, это действительно так. Немецкие колонны в полсотне километров севернее Николаева! Через несколько часов они наверняка будут в городе.

– Уходите, пожалуйста, с КП, не мешайте работать. Из-за вас я схлопотал выговор. И вам не избежать этого за то, что вернулись, как следует не разобравшись в обстановке, – услышал я в ответ.

Возвращаемся на стоянку, молчим. Я очень жалел, что нет командира полка на месте.

– Саша, почему не доложил о сбитом тобой «хеншеле»? – неожиданно спросил Лукашевич.

– А!.. Что там «хеншель»… Город в опасности!

Мы с Лукашевичем сидим под самолетом, нервничаем. Вижу, как он теребит планшет, щелкает кнопкой. Понимаю, с нетерпением ждет команды на штурмовку обнаруженного противника. Ведь еще можно задержать колонны, хоть на несколько часов.

Во второй половине дня на У-2 прилетели из дивизии Иванов и Матвеев. Там проходило какое-то совещание. Я бросился к ним, кратко доложил обстановку севернее Николаева. Иванов быстро направился на КП, связался с Осипенко.

Выйдя оттуда, командир полка поставил мне задачу на доразведку противника… Но было уже поздно. Мы услышали взрывы снарядов на дороге в направлении Николаева, в пяти-шести километрах от нашего аэродрома.

– Покрышкин! Вылетайте срочно, посмотрите, что там делается, доложите, – приказал Иванов.

Мы с Лукашевичем бросились бегом к самолетам, взлетели и на высоте пятьдесят метров пошли правее дороги. Впереди за лесными полосами стояло около двух десятков танков с крестами на бортах. К ним подъезжали автомашины с солдатами. Мимо нас пронеслись пулеметные трассы. С беспокойством я глянул в сторону Лукашевича. За его самолетом тянулась тонкая белая струя испаряющегося бензина. Понял, это пробит бензобак. Наши самолеты полностью заправлены горючим и небольшая утечка не может помешать ему лететь со мной до Николаева. Мы продолжаем выполнять задание.

Навстречу нам беспорядочной стаей проскочило около трех десятков «Чаек» и И-16. «Сорвались с Николаевского аэродрома, – подумал я, – значит, в городе уже немцы».

На Николаевском аэродроме горело несколько самолетов. Они, по-видимому, были неисправны и взлететь не могли, их подожгли, чтобы не оставлять противнику.

Мы над городом. Внизу, на улицах – мотоциклисты, танки и автомашины. Кое-где горят здания.

Подавленные увиденным, возвращаемся назад. По дороге на Копань обнаружили густую цепь гитлеровских пехотинцев. С ходу атаковали их. Пулеметные очереди легли точно. Многие солдаты попадали в стерню: кто убитый или раненый, а кто спасаясь. Надо было срочно доложить о результатах полета.

Садимся. Подруливаю вплотную к КП и докладываю Иванову:

– Вон за теми двумя посадками, у дороги, танки и машины с пехотой гитлеровцев. – Показал ему рукой. – В Николаеве – противник. Наверное, нашим данным утром не поверили…

– Что поделаешь. И в вышестоящих штабах, к сожалению, бывают упущения… – на ходу бросил Иванов. Он спешил доложить в дивизию обстановку.

Матвеев срочно выслал вперед заслон на случай подхода противника. А через десяток минут, получив указания, Иванов распорядился немедленно готовить для вылета на штурмовку эскадрильи с посадкой в Чернобаевке. Наземному эшелону дал указание срочно выходить на Херсон.

Подвешиваем бомбы и взлетаем. Через несколько минут пикируем на танки и автомашины. Бомбим и стреляем. После штурмовки разворачиваемся на Херсон и приземляемся на аэродром Чернобаевка. Он полностью забит севшими до нас самолетами. В основном это были устаревшие типы: «Чайки», И-16, И-15бис. Среди них совсем мало «мигов», «лаггов» и Ил-2. Продолжали прилетать все новые группы.

Руководство дивизий и полков заседало в небольшом домике около границы летного поля. Шло распределение близлежащих полевых аэродромов. Мы сидели под крыльями самолетов и ждали команды. Все понимали, что теперь наше базирование будет где-то за Днепром. Заседание кончилось, подъехал Иванов, собрал летчиков.

– Возьмите карты! Нам назначен аэродром в Таврии, около села Чаплинка. Нашли? Порядок вылета отсюда следующий: первыми взлетают «Чайки», потом И-16, за ними – «миги». Вопросов нет? Всем по самолетам! Взлетать сразу за мной!

Запустили моторы и ждем очереди на взлет.

Вдруг на дороге, недалеко от аэродрома, поднялись дымно-пыльные столбы взрывов. Все, конечно, глянули вверх. Над аэродромом проходила девятка Ю-88. По-видимому, «юнкерсы» наносят бомбовый удар по колонне автомашин с противотанковыми пушками, движущейся в направлении Николаева.

Первыми на взлет пошли «Чайки». Не закончив выруливания, они с ходу ринулись в воздух. За ними с разных сторон летного поля начали разбег другие самолеты. Картина напоминала взлет большой стаи переполошившихся птиц. Поддавшись этой сумятице, я тоже начал выруливать, но потом одумался. Зачем торопиться и рисковать, столкнуться здесь – дважды два. Еще раз оценил обстановку. Бомбардировщики уходили на северо-запад. По дыму было видно, что они форсируют моторы. По-видимому, решил я, при заходе на бомбометание увидели большое скопление выруливающих истребителей, сбросили бомбы в поле.

Когда аэродром опустел, мы с Лукашевичем, в полной безопасности взлетели и взяли курс на новый аэродром в Таврии.

И вот наш полк за Днепром, в Чаплинке. На этот же аэродром перелетела еще и другая часть нашей авиадивизии. Уже около двух месяцев длится война. С приближением линии фронта полки перебазируются на другие аэродромы, все восточнее.

Вечером до личного состава полка довели оперативную обстановку. Начальник штаба докладывал ее внешне спокойно. Но мы, летчики, понимали всю сложность и даже трагичность положения. Правда, многое стало ясно несколько позже. Захватом Николаева противник отрезал от основных сил Южного фронта Отдельную Приморскую армию и некоторые части 9-й армии, в состав которой входит наша авиадивизия. Оказавшись в окружении, часть войск прорвалась через заслоны противника, а основная масса отошла к Одессе, влилась в состав обороняющих город соединений.

Ослабленное южное крыло фронта с боями отходило к Днепру, чтобы на этом водном рубеже создать оборону. Авиации была поставлена задача: помочь малочисленным наземным войскам организованно отойти и переправиться через Днепр.

На следующий день после перелета в Чаплинку полк начал штурмовку наступающего противника восточнее Николаева и Кривого Рога. На нашу часть, кроме того, была возложена задача прикрыть паромную переправу в районе Каховки. Эта переправа имела исключительное значение. В низовьях Днепра не было мостов.

С рассвета до позднего вечера мы барражировали над переправой парами, а иногда и одиночно. Внизу, около Борислава, было видно большое скопление беженцев. Они стекаются сюда с охваченного огнем правобережья низовий Днепра. В основном женщины и старики. Но для фашистских летчиков и это скопление беззащитных людей было целью. Гитлеровцы стремились сбросить бомбы на свои жертвы, потопить паром. Небольшой буксирный пароходишко, с трудом преодолевая течение, тащил за собой с правого берега на левый большую баржу, набитую людьми, повозками, домашним скотом и сельхозтехникой.

В нашем полку стала явственнее ощущаться нехватка сил. Беспрерывно посылая группы на штурмовку противника, командование не могло выделить достаточного количества самолетов на прикрытие переправы. Но каждый летчик, вылетая на патрулирование, понимал, что нельзя допустить обнаглевших фашистских захватчиков до этой переправы. Она должна жить и работать. Выполнить эту нелегкую задачу можно было, лишь проявив мужество, мастерство и новаторство. Ведь воздушный бой в то трудное время, как правило, приходилось вести одному с группой бомбардировщиков, иногда прикрытых и «мессершмиттами».