Сибирская кровь - Андрей Черепанов Страница 3

размещался также сразу после родительского, и, значит, он вклинивался между родительской семьей и семьей ранее женившегося, то есть обычно старшего брата. В результате опять же формировался общий перечень большого семейства, но уже в порядке не убывания, а повышения возраста сыновей. Когда умирали и глава семьи, и его вдова, то сын, что жил перед тем с ними, – а это обычно самый младший сын, – оказывался в росписи со своей семьей выше семейств своих братьев.

В последующем аналогичный порядок применялся уже по каждому семейному дому сына, внука и т. д. В конце концов получалось фамильное древо, сформированное по сыновьим ветвям. Но их ветви произрастали не по единой горизонтали, а укладывались друг за другом вертикально и постепенно, по мере появления новых поколений, растягивались. Так, списки семей во главе с родными братьями со временем отодвигались друг от друга, ведь между ними вклинивалось все больше и больше потомков каждого младшего брата.

Отчества прихожан в росписях приводились не всегда, что сегодня существенно усложняет исследования. Но, по общему правилу, если в таких росписях после главы какого-либо дома вы видите главу другого дома с той же фамилией и значительно меньшего возраста, а за ним – чуть большего возраста, то это, скорее всего, означает, что первый из них отец, а двое следующих за ним – его сыновья. Если же у третьего по очереди возраст больше, чем у второго, и еще больше, чем у первого, то они наверняка – братья.

Сумятицу в эту стройную систему вносило нарушение между братьями возрастной очередности выезда из родительского дома. Скажем, если старший сын женился позже младшего или если родители до своей смерти жили в одном доме со старшим сыном, то его семья вместе со всеми последующими поколениями оказывалась в исповедных росписях не ниже, а выше семей младших братьев.

Традиционный принцип мог нарушаться также, к примеру, при переписи семейных дворов в порядке их фактического размещения в населенном пункте или при смене прихожанами своих сословий. А уж совсем многое изменилось к началу XX века, когда росписи стали составлять еще и в алфавитной очередности фамилий и имен глав семейств.

Важно знать, что исповедные росписи не особо отличались точностями в указании возраста прихожан, ошибки в пару-тройку лет оказывались в них обыденным делом. Похоже, что этот возраст определялся священниками «на глазок», ведь он не был принципиально важным для искомых целей. Специалисты утверждают также, что содержание, достоверность, полнота описания в исповедных росписях различались и зависели от нескольких причин – года написания, местности, в которой находился приход, прилежания переписчика, наличия в приходе своего священника или священника входящего. Обычно текст росписи переписывался с прошлогоднего документа с внесением в него изменений за прошедший период, с исправлением или без исправления старых ошибок и созданием новых. В некоторых случаях порядок описания и тексты двух смежных по годам росписей мало схожи между собой, что может свидетельствовать о проведенной в конкретном приходе церковной переписи.

Один – оригинальный – экземпляр составленных исповедных росписей оставался в церкви, а второй – аккуратно переписанный – направлялся ежегодно, обычно до октября текущего года, на хранение в архив соответствующей консистории[13].

Что же касается метрических книг, то в дореволюционной России, как и во многих других странах, именно за религиозными учреждениями была закреплена функция их составления, то есть ведение официальных записей актов гражданского состояния о рождениях, бракосочетаниях и смертях. При этом метрические записи по православным россиянам вели православные церкви, по последователям других распространенных конфессий – их религиозные учреждения. Согласно законодательным актам, такая работа началась в отношении российских лютеран, католиков, мусульман и иудеев соответственно с 1764, 1826, 1828 и 1835 годов[14]. А с 1879 года по баптистам и с 1905 года по старообрядцам и сектантам метрические записи производились в органах полиции.

В Русской православной церкви самые древние свидетельства о ведении метрических книг восходят к митрополиту Киевскому, Галицкому и всея Руси Петру Могиле. Именно он в 1646 году созвал «Метрополитанский собор», принявший решение о ведении священниками этих книг. Однако со скорой смертью митрополита такая практика тут же завершилась.

Следующая попытка установления правил ведения записей о крещениях, венчаниях и отпеваниях состоялась через два десятилетия на Московском церковном соборе 1666–1667 годов, а первым актом светской власти о метрических книгах стал указ Петра I от 14 апреля 1702 года «О подаче в патриарший Духовный приказ приходским священникам недельных ведомостей о родившихся и умерших». Он содержал требование служителям московских церквей доставлять ведомости, «что у кого в приходе родится младенцев и крещено будет, так же и мужеска и женска полу всяких чинов людей, всякаго возраста умерших у приходских церквей погребено». Предполагается, что такие ведомости могли составляться на основе уже имеющихся метрических книг, и самые ранние из сохранившихся в архивах метрик православных церквей содержатся в книге крещений и погребений Донского монастыря за 1703–1708 годы.

А вот повсеместное ведение метрических книг началось с 1722 года после издания «Прибавлений к Духовному регламенту»: «Должны же отселе священницы иметь всяк у себя книги, которыя обычне нарицаются метрики, то есть книги записныя, в которых записывают прихода своего младенцев рождение и крещение, со означением года и дня, и с именованием родителей и восприемников. Також и которые младенцы, не получившие крещения, померли, с приписанием вины, коей ради младенец лишен Святаго крещения. Да в тех же книгах записывать своего прихода лица, браком сочетаемыя. Також и умирающие приписанием по Христианской должности в покаянии преставилися и погребаемые; и аще кто не погребен, именно написать вину, чего ради не получил христианского погребения с указанием года и дня. А повсегодно объявлять такие книги в Приказ Архиерейский».

Синод своим указом от 20 февраля 1724 года установил требование «ведать о количестве всего российского государства людей, рождающихся и в брачное супружество совокупляющихся и умирающих», и ввел графические формы метрических книг. Они составлялась на каждый год в трех частях, поэтому церковные метрические книги еще назывались троечастными:

– о рожденных, куда заносились записи в дни крещений детей с указанием этих дат (впоследствии к ним добавились даты рождений)[15], присвоенных светских именах, об именах и фамилиях отцов (впоследствии[16] – еще и отчествах отцов, именах и отчествах матерей) и восприемников[17]. При рождении ребенка вне брака обычно указывалось, что он незаконнорожденный от такой-то «девки» (иногда поначалу и она не упоминалась), его отец не назывался, фамилия давалась по матери, а отчество – по имени восприемника или усыновителя;

– о бракосочетавшихся,