Сергей Утченко - Юлий Цезарь Страница 32

Три года войны в Галлии, несомненно, показали и доказали особый характер взаимоотношений между полководцем и его войском. Цезарь, видимо, умел чутко улавливать настроение солдат, знал их нравы, психологию, знал, чем и как следует на нее воздействовать. Иногда это были речи, иногда поступки — в зависимости от обстоятельств. Но он в полном смысле слова владел своим войском, был его вождем не только по имени, но и по существу.

Когда перед встречей с Ариовистом в армии начали распространяться панические слухи о германцах, Цезарь, как уже упоминалось, выступил на военном совете с «гневной речью», которая произвела, по словам самого оратора, «удивительную перемену в настроении всего войска». Да и в дальнейшем Цезарю не рад приходилось испытывать силу своего слова, своего воздействия на настроение солдат.

Но конечно, преданности воинов, авторитета вождя. нельзя было добиться одними лишь речами. Однако мы уже 'видели, что в решающий момент Цезарь, не колеблясь, бросался в самую гущу боя, воздействуя на солдат и офицеров личным примером мужества, как, например, в ходе сражения с нервиями. Кстати сказать, этот случай тоже далеко не единственный — по мере необходимости Цезарю приходилось поступать подобным образом в ряде сражений, вплоть до самой последней битвы в его жизни (сражение при Мунде в 45 г.).

Однако трехлетнее пребывание и деятельность Цезаря в Галлии позволяют сделать вывод о его талантах не только полководца, но и первоклассного дипломата. Причем качества умелого дипломата, быть может, выступают даже более убедительно и ярко, Конечно, приводимые Цезарем в его «Записках» описания сражений — а мы ведь знаем о них только по этим описаниям, только в его собственной интерпретации — обнаруживают вполне профессиональный подход и бесспорную опытность полководца. Но, с другой стороны, все получается как — то слишком гладко, все описанные автором сражения развиваются (за исключением сражения с нервиями) слишком «правильно» благодаря мудрой предусмотрительности самого полководца. Это в общем вполне естественно: едва ли найдется хоть один военный или политический деятель, который не был бы склонен приписывать успех того или иного руководимого им предприятия именно этому своему руководству, а неудачу — судьбе, стечению самых неблагоприятных и, как правило, самых неожиданных обстоятельств.

Но примеры дипломатических удач Цезаря выглядят все же и бесспорнее, и убедительнее. Стоит вспомнить, что свою первую кампанию в Галлии он открыл чисто дипломатической акцией, в результате чего ему удалось выиграть время для строительства мощного оборонительного вала против гельветов. Еще более яркий пример — созыв общегалльского «съезда», решения которого дали возможность начать войну против Ариовиста якобы не по собственной инициативе, но по настоятельным просьбам галлов. О значении этой военно — дипломатической акции уже говорилось выше. Все это лишь отдельные примеры, но не будет преувеличением сказать, что фактически военные действия в Галлии почти все время протекали на фоне дипломатических усилий Цезаря по разобщению галльских, племен и даже натравливанию друг на друга отдельных группировок внутри какого — либо одного племени (эдуев).

В тесной связи с военной и, конечно, дипломатической деятельностью Цезаря стоит тот, видимо, впервые столь широко и настойчиво пропагандируемый им лозунг милосердия (dementia, misericordia), лозунг, который отныне сопровождает Цезаря на всем протяжении его жизненного пути. В «Записках о галльской войне» dementia проявляется и упоминается неоднократно. В первый раз Цезарь проявляет милосердие (хотя слово dementia, как таковое, в данном случае не употребляется), пожалуй, тогда, когда он, уступая мольбам и просьбам Дивитиака, снисходительно отнесся к его брату, фактически заподозренному в измене. О милосердии и кротости (dementia ас mansuetudo), свойственных Цезарю, говорится уже более прямо в речи Дивитиака, ходатайствующего за белловаков (речь эта, конечно, «конструирована» Цезарем). О милосердии (misericordia) упоминается по отношению к старикам, женщинам и детям племени нервиев, а также в том случае, когда адуатаки, еще до своего вероломного поступка, пытались вступить в переговоры с Цезарем и обращались к его милосердию и кротости, о которых они якобы уже были наслышаны.

Но пресловутая кротость, если, по мнению Цезаря, того требовали обстоятельства, превращалась в беспощадную жестокость и возмездие. Это испытали на себе те же адуатуки, а затем и венеты. Правда, в данном случае речь шла о «справедливом» возмездии, о возмездии за измену и нарушение договорных обязательств, но то, что Цезарь расценивал со своей точки зрения как вероломство, сами адуатуки, например, могли считать вполне допустимой военной хитростью. Да и вообще в условиях той войны различие между справедливым возмездием, военной хитростью и самым беззастенчивым коварством было на деле весьма условным и трудноразличимым. Все зависело от того, с чьей стороны, с чьих позиций велся рассказ о событиях.

И наконец, три года, проведенные Цезарем в Галлии, показали, что он отнюдь не утратил своего главного качества — не теряться в трудных обстоятельствах и не падать духом от неудач. Правда, наиболее сложные испытания были еще впереди, но уже и первые три галльские кампании оказались вовсе не развлекательной прогулкой. Во всяком случае они требовали постоянного напряжения сил, стойкости и выдержки как от самого полководца, так и от каждого воина. В этих условиях особое и знаменательное значение приобретает упрек, адресованный Цезарем своим противникам: «Насколько галлы смело и решительно готовы начинать любые войны, настолько же они слабохарактерны и нестойки в перенесении неудач и поражений». Вот в этом серьезном недостатке, в этой слабости никак нельзя было обвинить ни римлян, ни их верховного главнокомандующего — Цезаря.

* * *

Знаменитое свидание триумвиров в Луке состоялось в апреле 56 г. Таким образом, оно происходило незадолго до тех событий, о которых только что шла речь, т. е. незадолго до военных действий против венетов и в Аквитании. Это небольшое отступление от хронологии допущено нами, дабы не нарушать последовательного изложения хода военных действий, приведших, как считалось в Риме, к покорению и замирению Галлии.

Встреча в Луке состоялась по инициативе Цезаря и имела своей целью в первую очередь укрепление несколько пошатнувшегося единства в «союзе трех». Небезынтересно отметить, что Цезарь в силу целого ряда довольно понятных причин ни единым словом не упоминает об этом свидании в своих «Записках». Оно, конечно, проходило втайне, точнее, неофициально, но слух о предстоящей встрече все же проник в Рим, в результате чего в Луку, по сведениям Плутарха, кроме Красса и Помпея съехалось более 200 сенаторов. Одних только ликторов, т. е. членов свиты функционирующих в данный момент магистратов, было 120 человек.

Цезарь первоначально встретился и вел переговоры с Крассом в Равенне, Помпей же прибыл в Луку, совершив «небольшой» крюк. В Риме считали, что он направляется в Сардинию, дабы проследить за закупками зерна, поскольку незадолго до этого он получил от сената широкие полномочия по снабжению Рима продовольствием. Кроме того, из видных политических деятелей в Луке оказались едущий в качестве наместника в Испанию бывший консул Квинт Метелл Непот и направляющийся в Сардинию, тоже в качестве наместника, бывший претор Аппий Клавдий.

Значение совещания в Луке заключалось прежде всего в том, что Цезарю снова удалось примирить Красса и Помпея, поскольку за последнее время отношения между ними резко обострились. Был принят ряд согласованных решений, имевших важное значение для ближайшего будущего. Для того чтобы не допустить избрания консулом на 55 г. ставленника олигархической сенатской группировки Луция Домиция Агенобарба, непримиримого врага Цезаря, было решено, что Помпей и Красс выдвинут свои кандидатуры. Намерение это следовало держать в тайне, выборы оттягивать всеми возможными средствами до зимы, ибо к этому времени кандидатуры могли быть поддержаны в народном собрании солдатами Цезаря, увольняемыми на зиму в отпуск. Со своей стороны Красс и Помпей обязались добиваться того, чтобы Цезарю управление его провинциями было продлено еще на пять лет.

В январе 55 г. в Риме состоялись консульские выборы. Группировка Катона делала все возможное, чтобы провести своего кандидата Луция Домиция Агенобарба. Но исход выборов, как и было намечено, решили приведенные на Марсово поле солдаты Цезаря, явившиеся чуть ли не в строю под командованием Красса — младшего. Произошло вооруженное столкновение. Домицию пришлось спасаться бегством, Катон был ранен в руку. В ближайшие же недели был принят закон, распределяющий провинции между новыми консулами, а затем они реализовали свои обязательства по отношению к Цезарю.