Александр Косарев - В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора Страница 33

Решительная атака французов одновременно и с фронта, и с фланга русской группировки позволила им расчистить себе путь, но не способствовала ускорению продвижения обозных колонн.

Вспоминает месье Булар, командовавший в тот период артиллерией в основной колонне:

"Прибыв сюда (к Лосминскому оврагу) вечером, я тот час увидел полную невозможность перейти овраг сейчас же и поэтому отдал приказ остановиться и покормить людей и лошадей. Генерал Киржене, гвардейского инженерного корпуса, командовал моим конвоем. После трехчасового отдыха мне донесли, что движение экипажей приостановлено, и переход через мост прекращен, так как невозможно проникнуть через скопившиеся здесь экипажи. Зная критическое положение, в котором я находился благодаря близости казаков к моему левому флангу, я решился двинуться вперед и проложить себе дорогу силой сквозь эту беспорядочную кучу экипажей".

Естественно, ведь лед на озерце был уже взломан утром, а до дальней плотины добраться было совершенно невозможно. Фактически для переправы на левый берег оставался лишь один узкий мостик.

"Я отдал приказ, чтобы все мои повозки следовали бы друг за другом на самом близком расстоянии, без перерыва, чтобы не быть разъединенными, и сам встал во главе колонны. Мои люди убирали с дороги экипажи, мешавшие нашему проходу, и опрокидывали их, медленно продвигаясь вперед. Наконец голова колонны достигла моста, который пришлось также очистить, и пробились через бывшее здесь заграждение. Путь был свободен, но здесь дорога шла круто вверх и земля вся обледенела. Я велел колоть лед, взять земли с придорожных боковых рвов и набросать ее на середину дороги. За час до рассвета вся моя артиллерия была уже на вершине".

В действительности от моста до относительно ровного поля французским артиллеристам следовало пройти в гору примерно 250–300 метров.

Вышеупомянутый эпизод косвенным образом подтверждает нашу гипотезу. Если движение через пруд было парализовано после инцидента с одновременным затоплением трех повозок, то, естественно, что все те экипажи, что выдвинулись к плотине в первой половине дня, попали в своеобразную пробку. Вперед они продвинуться не могли (взломан лед), а развернуться и переправиться через мост тоже было невозможно, ибо со стороны Корытни прибывали все новые и новые обозы, артиллерийские батареи, зарядные ящики, войсковые кухни и толпы пехотинцев. Неудивительно, что переправа основной колонны затянулась на двое суток.

Интересно проследить, как известие об утоплении столь весомого по значению раритета, как крест с Ивана Великого, распространялось в наших войсках. В книге "Русская старина" за 1910 год генерал Адамович пишет, что крест, снятый с кремлевской колокольни, потоплен в пределах Могилевской или Минской губернии по дороге от города Орши до города Борисова. В 1862 году он, проезжая по этой дороге, заметил, что запруды на реках спущены. От своего спутника, помещика Гурко, он узнал причину этих масштабных работ. Тот ответил, что некоторое время жил в Париже и познакомился с бывшим министром Гино, который был в 1812 году поручиком в наполеоновской армии. Он упомянул, что на первом или втором переходе от Орши по приказу Наполеона знаменитый крест был потоплен в озере вправо от дороги. Розысками креста занялся родственник Гурко, некий Лярский. Однако, несмотря на трату больших средств, крест не был найден.

Гино был не так уж и далек от истины. Хотя описываемое им событие произошло на втором переходе вовсе не от Орши, а от Смоленска, но слухи об утоплении креста могли распространиться как раз ближе к Орше или прямо за ней. Причем он правильно указывает на то, что затопление произошло именно справа от дороги. Кстати, именно тогда сведения о данном эпизоде в устном виде дошли до М.И. Кутузова.

Вроде бы все исследования и свидетельства убеждают нас в том, что крест (или часть его) был утоплен именно в речке Лосминка. Кажется, никаких сомнений быть уже не может. Масса косвенных доказательств однозначно указывает на это место. Все остальные потенциальные переправы, озерца и прудики отброшены по разным причинам. Останавливаться на них мы не будем, но поверьте, они были проверены все, и даже совершенно невероятные варианты тоже.

А теперь обратимся к мемуарам графа Хохберга-Баденского.

"Мы шли по большой дороге из Минска в Строгани ночью 5 декабря. Недалеко от села Крапивны ночью мы нагнали главный штаб итальянского вице-короля, который еще не выступил дальше, и нам пришлось ждать на морозе, пока он не очистит квартиры. Потом нам сказали, что еще не продвинулись фургоны с трофеями, взятыми из Москвы, как, например, крест Ивана Великого и другие вещи из Кремля. И мы опять должны были ждать. Обиднее всего, что часть этих вещей все равно погибла в непродолжительном времени в пути, а их остаток около Вильно".

Удивительно, через 20 дней, после того, как наш крест упокоился на последней переправе перед городом Красным, он словно птица Феникс вновь воскрес! Причем говорится об этом событии весьма буднично, в том контексте, что, мол, зря мы его так берегли, все равно пропал. Откуда же взялся второй крест? Или их было несколько?

Чтобы разобраться в данной проблеме, сходим в Кремль и посмотрим на знаменитую колокольню. Задираем голову и видим… целых три креста! Во время французского нашествия колокольня была в том же самом виде, и кресты над ней возвышались точно так же, как и сейчас. Теперь становится совершенно непонятно, сколько же крестов было снято французами с колокольни. И заодно не мешало бы выяснить то, какое количество из них французы увезли из Москвы.

Поиски информации по этому вопросу вскоре дали кое-какие результаты. Выяснилось, что перед уходом французов из Москвы была предпринята попытка взорвать и Ивановскую колокольню, и расположенную рядом с ней Филаретовскую пристройку. Приказ отдал маршал Мортье. Однако колокольня Ивана Великого осталась цела, а стоящая рядом с ней Филаретовская пристройка развалилась на куски, засыпав обломками площадь перед Чудовым монастырем и Успенским собором.

В марте 1813 года, когда начал таять снег, у северной стены Успенского собора, под обломками камней и кирпичей, был найден большой крест. По этому поводу начальник кремлевской экспедиции, тайный советник П. Валуев, уведомил в своем донесении епископа Августина, что найденный крест принадлежит Ивановской колокольне. В рапорте было сказано:

"Сего марта 5-го числа смотритель надворный советник Аталыков докладывал присутствию (совет директоров), что при обозрении им Кремля, оставшегося после сгоревшего дворца с Грановитою палатою железного материала, который по предписанию экспедиции велено было ему собрать и положить в кладовую, усмотрен им крест, бывший на Ивановской колокольне, лежащий у стены Успенского собора — близ северных дверей — приказано было от присутствия директору чертежной, архитектору, статскому советнику и кавалеру Его-тову и правящему должность архитектора коллежскому асессору Томанскому оный крест осмотреть и в каком положении найдут донести экспедиции, коими и надо знать, что по свидетельству их тот крест оказался действительно с главы Ивановской колокольни, но во многих местах, по-видимому, от падения с большой высоты поврежден и, что, кроме собственного их осмотра, приглашен ими был кузнец Ионов, производивший кузнечные работу, и звонарь Ивановской колокольни, которые тож утверждают".

Так оказывается, крест нашли! И никуда его не возили, а значит, и не топили! Об этом радостном событии незамедлительно уведомила газета "Московские ведомости" от 29 марта 1813 года.

Но не будем торопиться с выводами. Ведь среди обломков был найден железный крест, а вовсе не деревянный! Однако в тех же обломках был найден и второй крест, на сей раз деревянный. Ключарь Архангельского собора А. Гаврилов в рапорте Августину докладывал:

"Два креста, поднятые в развалинах Филаретовской пристройки, один железный, резной и вызлащеный, стоявший над большим колоколом, именуемый Елизаветенским, хранится в палатке, что под Грановитою палатою. Другой, деревянный, обитый медью и вызлащеный с простыми каменьями, стоявший над будничным колоколом, хранится в Архангельском соборе за жертвенником".

Несмотря на это донесение, больше ясности не стало. Дело в том, что второй, деревянный, крест явно не тот. Он обит простой медью, да и значительно меньше по высоте, чуть более четырех метров. Отсюда следует единственный вывод — из трех крестов был вывезен только один, самый большой и самый дорогой. Раз самый большой, то, следовательно, и самый тяжелый, да еще поврежденный при падении, да с позолоченными цепями, которые одни тянули килограммов на двести. А не везли ли наш крест сразу на двух подводах? На одной ехал вертикальный фрагмент креста, а на другой горизонтальный с цепями. Так, пожалуй, и правильнее будет. Примерно по полтонны на каждую телегу. И лошадям не так тяжело, и не требуется особо грандиозных транспортных средств.