Александр Косарев - В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора Страница 34

Если мы правы в своем предположении, то сразу все встает на свои места. Значит, следует верить и адъютанту Кастеллану, и Хохберг-Баденскому. Получается, что одна часть разобранного креста утонула в Лосминке, а вторую упорно тащили до Литвы, и многие об этом знали и впоследствии писали об этом. Видимо, от этого и пошла великая путаница, когда одни писали, что крест уже утонул, а другие — что его гораздо позже все еще везли по бесконечным, извилистым белорусским дорогам.

Теперь мы в состоянии подвести некоторый итог нашему исследованию. Крест с колокольни Ивана Великого так и не доехал до Парижа, как планировал Наполеон. Обе части его остались в России, порознь, конечно, но все же остались.

16 ноября

"Обоз главной квартиры и трофейный обоз выступили в сторону Ляд, по Оршанской дороге. Наполеон с гвардией стоял перед Красным у деревни Уварово и ожидал корпус Вице-короля. В 15 часов пополудни ожидаемый корпус тянется густыми колоннами из Ржавки. Поздним вечером и ночью весь корпус переправился через Лосминский овраг и соединился с войсками в городе Красный".

17 ноября

"3-й полк гренадеров гвардии, состоящий из одетых в белое голландцев (о Господи, сколько же всякого европейского сброда к нам пожаловало!) сведенных к количеству трехсот человек, атакует деревню справа от дороги и, теряет половину своих людей. Неприятель развернул приблизительно 2000 человек и значительное число пушек; он почти окружил Красный. Уланы гвардии выстроились направо от дороги под неприятельскими ядрами. Император был на дороге с 4-я полками пехоты "старой" гвардии.

Неприятель показался налево; первый батальон 1-го полка пеших стрелков гвардии смело бросился вперед на неприятеля и потерял своего командира и нескольких человек, убитых ядрами. Немного погодя после движения этого батальона прибывший офицер сообщает о соединении 1-го корпуса с "молодой" гвардией. 1-й полк стрелков был уничтожен, так как единственный батальон каре, который он смог образовать, был опрокинут русскими кирасирами.

В ту минуту, когда Его Величество вступал в Красный, ядра пролетали через дорогу, и герцог Коленкур заметил ему, что он подвергается большой опасности. Император очень решительно оборвал его, заявив: "Двадцать пять лет ядра взрываются у моих ног! " Однако… дальше пошли ускоренным шагом".

"Приблизительно в 10 часов утра император с тростью в руке стал во главе "старой" гвардии; его экипаж следовал за нами. Через некоторое время Император сел на коня. По выходе из Красного с левой стороны нас прикрывала кавалерия гвардии, за которой неотступно следовали казаки с пушкой.

Главный штаб императора потерял в этот день капитана Жиру, хорошего и храброго офицера. Возвращаясь из арьергарда, он хотел пробиться во главе нескольких собранных им отставших солдат, и был смертельно ранен штыком.

Штаб-квартира перенесена в Ляды; там мы в первый раз встретили польских евреев. Мы испытываем большое удовольствие оттого, что в домах находим живых людей; часть города, по обыкновению, оказалась сгоревшей. Я нахожу свои вещи на тележке, так как мой экипаж бросили, я их уже считал потерянными".

"Корпус Даву в 3 часа утра выступил из Корытни и к 9 утра продвинулся к Лосминскому оврагу, гвардия во главе с Наполеоном прикрывала их. Как только колонны Даву перебрались через овраг, император решил отступать из Красного. Наполеон ушел со своей гвардией за час до наступления темноты. Ночь была светлая и морозная. При выходе из города с правой стороны дороги на Оршу было маленькое озерцо, в которое было брошена часть снарядов и несколько орудий".

В тот же день граф Платов захватил Смоленск и вечером остановился на ночевку в Катыне, на правом берегу Днепра.

В 17 верстах к западу от Смоленска, в овраге речки Ухинья, казаки наткнулись на брошенные артиллерийские орудия. Их было 112.

В то время как император Франции покидал Красный, неподалеку от этого невеликого городка разворачивались воистину драматические события.

Капкан для маршала Нея

Рассмотрим сначала общую стратегическую обстановку, сложившуюся после краснинского сражения. В целом основной массе отступающих коалиционных войск удалось сохранить за собой контроль над основной дорогой, но, когда эта многочисленная и все еще довольно хорошо вооруженная масса людей схлынула в сторону Орши, переправу через Лосминку русским отрядам удалось захватить без проблем. С востока к Красному приближался арьергард "Великой армии", корпус маршала Нея. Сам по себе корпус на тот момент был уже невелик: примерно 3000 человек солдат и офицеров. 6 пушек, небольшой обоз, как и у прочих корпусов, в значительной степени заполненный трофеями и личным багажом. Боеспособность его тоже была не на высоте. Он сильно отставал от графика движения, и это опоздание поставило на грань жизни и смерти. Дело было в том, что арьергард "Великой армии" должен был подбирать многочисленных отставших, раненых и обмороженных солдат. Кроме того, в составе корпуса двигались сотни экипажей гражданских лиц, вынужденных бежать из России вместе с отступающей армией (после Великой французской революции в Россию приехало много французов, которые после ухода Наполеона из Москвы присоединились к французской армии, опасаясь мести со стороны русских).

Приблизившись к лосминской переправе, командиры передовых отрядов корпуса мгновенно поняли, что перебраться на левый берег без громадных потерь совершенно невозможно.

На их пути встали обледеневший береговой склон, разбитый настил моста и, главное, кучно стоящие на противоположной стороне русские пушки. В данных обстоятельствах перебраться через реку можно было только в единственном месте — по дальней плотине. Но она находилась на совершенно открытом месте, под кинжальным огнем русских полевых орудий, установленных на господствующих высотах. Плотина была весьма узка, и достаточно было застрять там хотя бы одной подводе, как и эту переправу можно было считать наглухо перекрытой, поскольку свернуть ни вправо, ни влево с крутого бугра совершенно невозможно.

У маршала Нея, справедливо названного Наполеоном "храбрейшим из храбрых", оставалось всего два выхода. Он мог попытаться либо пробиться силой, неизбежно потеряв весь обоз и как минимум половину личного состава, либо попробовать обойти неожиданную преграду. Ней выбрал второй вариант. Но и здесь все было не так просто. Куда следовало повернуть? Налево, к Уварово? Попытаться перейти реку там? Но всю дорогу от Смоленска до Красного именно слева от основной дороги рыскали многочисленные казачьи разъезды. Направо — тоже не лучший выход. И без того измученные войска должны были совершить довольно большой обходной маневр и при этом длительное время передвигаться по бездорожью. Представляется, что первоначально маршал рассчитывал добраться до деревни Маньково (примерно в двух километрах от основной дороги), далее идти на населенный пункт Черный (еще 2 километра), и, перейдя там по мосту через Лосминку, добраться до Красного кружным путем, по проселочной дороге. Нею казалось, что эта задача, хотя и трудная, но выполнимая. 3–4 часа мучений, и вот он, спасительный город!

Маршал в тот момент еще не знал, что угодил в ловко расставленную ловушку. Его полки развернулись и двинулись в сторону Маньково. Французы заняли село и, переправившись через реку Лосминку, остановились на отдых в деревне Су-протива (к настоящему времени не сохранилась). Выслали на разведку конные дозоры…

Оставим на время корпус Нея и перенесемся ненадолго в наше время. Раскроем газету "Вечерний клуб" за 29 октября 1992 года. Небольшая заметка и броское название — "Золото Наполеона у Черного Вира".

"…Армия отступала. Русские солдаты и партизаны, мороз и голод гнали вчерашних триумфаторов назад, по безжизненной дороге, той самой, которая привела Наполеона в Москву.

Лишний груз всегда помеха при бегстве, и многие расставались с награбленным добром. На дорогу вытряхивали содержимое полевых ранцев, оставляя только самое ценное и необходимое. С повозок сбрасывали раненых.

Капитан Морни и корнет Ленору выехали из Смоленска с обозным отрядом. Шестерка жалких кляч, бывших когда-то боевыми лошадьми, с натугой тащили набитую богатствами карету. Закутанные в овечьи тулупы Морни и Ленору перекидывались фразами, стараясь заглушить голод, позывы совести и чувство долга.

Обоз углубился в лес. Неожиданно сзади на дороге показался казачий отряд. С огромным трудом французы перевели измученных лошадей в галоп, дабы спасти скарб и жизни. На пути река, и — вот удача, — через нее перекинут мост. Но когда лошади ступили на деревянный настил, мост рухнул. То ли карета была слишком тяжелой, то ли просто кончилось везение. Воды Черного Вира сомкнулись, поглотив богатства навсегда…"