Дмитрий Гаврилов - Боги славянского и русского язычества. Общие представления Страница 33

А вот строки из обрядовых песен, которые пели Яриле еще в середине XIX в.: «Волочился Ярила по всему свету, полю жито родил, людям детей плодил. А где он ногою, там жито копою, а куда он ни взглянет, там колос зацветае»

Таким образом, справедливо суждение, что Ярило (Яровит) – воплощение не столько плодородия и уж, тем более, не солнца, но той силы, которая побуждает зеленеть поля и леса, пробуждает в людях любовное стремление друг к другу и, переходя из мира богов в мир людей, ежегодно умирает, проникнув во все живое. Эта сила приводит к заключению небесного брака, обеспечивая союз Земли и Неба, что вершится в самую короткую ночь в году. Затем она напитывает собою плоды земли и, возможно, подобно некоторым другим богам плодородия, по осени вновь уходит в мир богов – дабы воротиться вновь следующей весной[50].

Вопросы и сомнения

– Почему роль Ярилы в белорусской обрядности выполняет девушка, хотя и снабженная выраженными мужскими признаками?

– Какова связь Ярилы и Купалы с учетом того, что на Русском севере праздник летнего солнцеворота называли Ярилин день? Не связан ли обычай похорон Ярилы с памятью о древнейшем обычае ритуального жертвоприношения «священного царя» типа Диониса (не лишенного, согласно «Деяниям Диониса» Нонна Панополитанского, воинских черт), известном нам из античных источников (см., напр.: Грейвс, 2005)?

– Правомерно ли полное отождествление стареющего и умирающего, но воскресающего Ярилы и бессмертного Яровита (=Марса), и если да, то в какой степени?

– Возможно ли существование связи между Перуном–Поренутом?

– Каково соотношение Яровит–Ярила–Эрил–Геркле–Геракл? Уместны ли вообще подобные параллели?

Триглав: принцип, но не мужское или женское божество

В трактате XVII в. о богах лужицких сорбов А. Френцель посвятил одну из глав некой Тригле «De Trigla, Dea Poli, Soli Salique» (Commentarius). Возможно, это стоит перевести не «Богиня полей и земли», а «Богиня неба, земли и благополучия». «Полей» – от ошибочной интерпретации слова «Poli». «Polus – небесный свод» + «solum – земля, почва» + «salus – благополучие, безопасность». Ошибку повторили М. Глинка с А. Кайсаровым – славянофилы начала XIX в. У ряда авторов даже возник соблазн сопоставить мифическую Триглу с трехтелой Гекатой.

Однако изначально такой богини – Тригла или Триглава – нет и, скорее всего, не было. Зато известен общеиндоевропей ский божест венный принцип «Триглав». Упоминание об этом принципе встречается не только в ведической традиции, но и у Платона («Пир). Возможно, отдельные славянские племена со временем обожествили его. «Mater Verborum» так характеризует этот персонаж: «Trihlav – Triceps, qui habet capita tria capree»[51].

Из «Жизнеописания Оттона Бамбергского» мы узнаем о существовании у славян в городе Штетине «трехглавого изображения божества, которое имело на одном туловище три головы и называлось Триглавом». Согласно средневековому историку Эббону, Триглав – наивысшее языческое божество («summus paganorum deus») с золотой повязкой на устах и глазах. Согласно Герборду, он властвует над тремя мирами – небом, землей и подземным миром, а также причастен к гаданию посредством огромного черного коня (Житие епископа Оттона, II, 30; III, 22, 32). Расположенный на трех холмах город Штетин, по свидетельству Герборда (ок. 1120), сам по себе был местом служения этому богу о трех головах. Храм Триглава находился на высочайшем из трех месте. Завладев боговым столпом, Оттон уничтожил тело идола, а соединенные три головы забрал в качестве трофея и отправил в Рим как доказательство обращения поморян в христианство.

Триглав – священная гора южных и некоторых западных славян

«III.1. 1126 г. Щецин … заключает в себе три горы, из которых средняя и самая высокая посвящена верховному богу язычников Триглаву; на ней есть трехглавое изваяние, у которого глаза и уста закрыты золотой повязкой. Как объясняют жрецы идолов, главный бог имеет три головы, потому что надзирает за тремя царствами, то есть небом, землей и преисподней, а лицо закрывает повязкой, по скольку грехи людей скрывает, словно не видя и не говоря о них» (Monumenta Germaniae…, т. XIV; Scriptorum, 1865, т. XII цит по: Матерь Лада, 2006).

Как мы знаем, белому богу Свентовиту (также высшему божеству, «богу богов») посвящен белый конь, но сам обряд гадания весьма сходен. На Збручском кумире, который Б. А. Рыбаков отождествил с Родом, в нижнем ярусе также изображено некое трехликое божество.

Трехликий идол, найденный в окрестностях Магдаленсберга (Шентленской горы) в Каринтии (Словения), датируется римским временем. Ряд западноевропейских исследователей полагает весьма высокой вероятность того, что он изображает Триглава как божество

Это должно бы навести на мысль, что германские авторы называли Триглавом черного бога, в пользу чего говорит и поклонение славян Штетина ореху (по словам того же Герборда), который считают навьим деревом, связанным с нижним миром. В поздних сербских источниках сказано: некий великан Троян боится солнечного света и у него козлиные уши (это согласуется со сведениями «Mater Verborum»), что тоже указывает на хтонический характер персонажа. Впрочем, у западных славян многие божества многоголовы и многолики, однако лишь одно именуется с точки зрения количества «голов». Нет среди имен ни Семиглава, ни Пятиглава, ни Четырехглава… А уж чего, казалось бы, проще: назвать того же Световита «Четырехликим». Вывод напрашивается.

Триглав из прильвицкой коллекции (музей в Нойеольденбурге)

Германцы только решили, что Триглав – божество, но Триглав – не отдельный, пусть даже высший, бог, а собст венно обожествленный принцип единства и противоположности трех его составляющих (Гаврилов, Наговицын, 2002, с. 190–233). И уж в любом случае – не богиня.

Триада высших литовских богов на изображении «древнего Литовского флага» (по T. Narbutt, 1835)

Если под идеей о «триадах» кельтских бардов кроется некое историческое зерно, можно предположить, что Триглав, упоминаемый в области тесных славяно-кельтских контактов, неким образом связан с этими представлениями.

Однако… очень авторитетный филолог XIX в. А. Н. Веселовский (2006) в примечании на с. 113 к работе «Св. Георгий в легенде, песне и обряде» пишет: «Обратим, кстати, внимание, на украинское сказание, будто лунные пятна – пастух Kotar, любимец богини Триглавы (?), перенесенный ею на месяц, который он поливает водою и тем заставляет расти». И что, собственно говоря, делать с подобным известием? Возможно, что и ничего, если такое сказание имеет книжное происхождение.

Вопросы и сомнения

– Почему, собственно говоря, мы обязательно должны считать «принцип троичности», каким бы он ни был по сущностному содержанию, всенепременно мужским (ср. ирл. Боги Дану – Богини Дану)? Быть может, мы делаем это из-за недостатка сведений или налицо сугубо психологическая привычка считать нечетные числа мужскими?

Рожаницы (Роженицы)

В многочисленных поучениях против язычества Рожаницы или одна из них, Рожаница, сопутствуют Роду при его упоминании (Гальковский, 1913, т. 2). В «Вопросах Кирика» – памятнике словесности XII в. – находим: «Аже се Роду и Рожанице крають хлебы и сиры и мед… » «Извыкоша елени класти требы Атремиду и Артемиде, рекше Роду и Роженице, тации же игуптяне. Також и до словен доиде се слов, и ти начаша требы класть Роду и Рожаницам… а се егуптяне требы кладут Нилу и огневе, рекуще Нил плододавецъ и раститель класом… » (Слово св. Григория). Род сопоставлен с Аполлоном-Атремидом (Артемидом): «Артеми, юже нарицають Родъ» (Мученiе св. Трифона, 1854). Тем самым эта Рожаница может быть близка Артемиде. Одно из прозвищ Аполлона – Мойрагет, то есть «водитель богинь судьбы» (Павсаний, 1938, X, 24, 4–5).

Греческие мойры на восточном фронтоне Пантеона

Логика заставляет нас и связать Рожаниц с тем, что «написано» или пишется при рождении, «на роду». Исходя из параллелей с эллинским пантеоном, у славян могло быть всего две или три высших Рожаницы.

Одна (именуемая выше Артемидой) приняла роды у собственной матери, поэтому Аполлон и Артемид, и Летоид одновременно («Атремид» – явная ошибка переписчика): «Но к Артемиде, деве небесной, стрелы носящей, в родах хранящей, я громко взывала» (Еврипид, «Ипполита»). У Аполлона есть и карательная функция в сфере судьбы: он исполняет высший закон. Так, например, им была наказана Ниоба с дочерьми. Обратим особое внимание на соседство в одном тексте с ним и Мойры, что нашло, вероятно, свое отражение и у славян. «Гибельной Мойрой и сыном Лето я погублен» (Гесиод, Сошествие Пирифоя, 2). (Главных мойр всего три, но под «гибельной Мойрой» понимают именно Артемиду, чьи стрелы столь же смертоносны, как и Аполлоновы).