Евгений Черных - Степной пояс Евразии: Феномен кочевых культур Страница 34

Другой пример касается совсем недавнего прошлого нашей страны. В сталинский период в СССР под запретом находились занятия кибернетикой и генетикой, во всяком случае, в тех формах, которые были присущи западным исследованиям. Данные этих наук были объявлены лживо– буржуазными, вредоносными, а занятия ими карались.

По всей вероятности, те факты неожиданного отказа от технологий и регресса в области, скажем, горнометаллургического производства, с которыми мы будем сталкиваться при дальнейшем изложении материалов, можно будет трактовать также через призму установлений нормативного фактора конкретных культур.

ЭРМ– евразийский феномен

Если нанести на карту совокупный ареал всех металлоносных – то есть производящих или же просто достаточно знакомых со свойствами меди и бронз – культур эпохи раннего металла, то окажется, что данный ареал более чем на 9/10 укладывается в пространства Евразийского континента (рис. Про.2.3). Лишь относительно узкие полоски суши долины Нила и присредиземноморской части северной Африки оказались связаны с этим кругом культур. Именно поэтому мы можем обоснованно утверждать, что ЭРМ является прежде всего и даже чисто евразийским феноменом.

Рис. Про. 2.3. Пространственный охват металлоносных культур эпохи раннего металла в Старом Свете во второй половине II тысячелетия до н. э. (ослабленная розовая растушевка по северной зоне Евразии обозначает неустойчивый характер металлопроизводства и потребления металла в культурах этих регионов)

Именно на этом континенте к финалу ЭРМ сложилось обширное, представленное рядом родственных блоков ядро высокотехнологичных культур. В данном ядре зарождались и реализовывались важнейшие открытия и достижения – о них мы только что вели речь, – позволившие исследователям выявлять те линии развития, что связывали эту отдаленную эпоху с современностью.

В период своего территориального и технологического апогея – к началу второй половины II тыс. до н. э. – максимум территориального охвата относимых к ЭРМ евразийских и отчасти североафриканских (присредиземноморских) культур не превышал 40–43 млн. кв. км. Но это составляло не более трети всей обитаемой суши нашей Земли. Черты более поздней горно-металлургической активности во всех прочих областях – в Африке (южнее Сахары), в Мезоамерике – существенно отличались по своим кардинальным признакам от евразийских [Черных 2005; 2008]. Важнейшим и определяющим фундаментом выделяемой эпохи должны служить чисто технологические признаки. Металлоносные же культуры ЭРМ в различных регионах Евразии включали в себя самые разнообразные и порой весьма несходные друг с другом признаки социального характера.

Территориальные «скачки» зоны культур ЭРМ

Если обозначить на карте Евразии зоны культур ЭРМ в согласии с определенными и сменяющими друг друга историческими периодами, то мы получим контуры весьма любопытной и выразительной картины (рис. Про.2.4). Напомним, что старт реальной эры металлов совпал с V тыс. до н. э. и длился непрерывно в течение примерно сорока столетий, – то есть до конца П тыс. до н. э., после чего в ряде евразийских регионов начался переход к новой эпохе, к раннему железному веку.

В рамках ЭРМ чаще всего выделяют четыре основных и последовательных этапа развития, получивших традиционные наименования; медный век. а также ранний, средний и поздний бронзовые века. В грубом исчислении на каждый из этих этапов приходилось примерно по одному тысячелетию. Однако генеральной эпохе раннего металла предшествовал так называемый, весьма протяженный во времени, «протометаллический» период, длившийся примерно три с половиной или даже четыре тысячелетия – с IX по VI тыс. до н. э. Для археологов и историков этот период представляет интерес совершенно особый. В данном случае металл и, пусть даже весьма зачаточное, представление о его свойствах в среде носителей столь ранних и поразительно развитых культур не привели к ожидаемому развитию горнометаллургической технологии в этих регионах. Впрочем, представление об этом феномене уже само по себе являет ценность, несомненно, исключительную, отчего мы и посвятим ему следующую главу 8.

Очевидный интерес представляют также показатели территориальной динамики распространения металлоносных культур ЭРМ. О контурах их пространственных ареалов можно получить представление из блока карт (рис. Про.2.4); пока же мы охарактеризуем данные их площадей. Перед этими арифметическими выкладками заметим, что расширение ареала культур ЭРМ происходило, как правило, не постепенно, но скачкообразно, ярко выраженными рывками. Такого рода «скачки» чаще всего были связаны и обусловлены трансформацией генеральной картины обширного поля археологических культур и общностей на пространствах Евразийского материка.

Единичные и редкие, но уникальные по выразительности и структуре, зачастую огромные поселки «протометаллического» периода оказались разбросанными на весьма обширной – для их столь малого числа – площади до 0,7–0,9 млн. кв. км (рис. Про.2,4.А).

Рис. Про.2.4. Динамика территориальных «скачков» распространения металлоносных культур эпохи раннего металла на различных этапах исторического развития. Примечание: на карте «Медный век» более густым красным цветом обозначена зона интенсивного горнометаллургического и металлообрабатывающего производств, территория Балкано-Карпатской металлургической провинции

Культуры медного века V тыс. до н. э., олицетворявшие старт реальной эры металлов, покрывали общую площадь уже до 3–3,5 млн. кв. км (рис. Про.2,4.5). В свите этих культур, сосредоточенных в первую голову на территории Северных Балкан и Карпат, археологи фиксируют уже не единичные, но массовые скопления памятников, в культурных слоях селищ или же в некрополях которых находят множество медных предметов.

В IV тыс. до н. э. общности раннего бронзового века двукратно увеличивают пространственный охват – до 6,5 или 7 млн. кв. км (рис. Про.2,4. С). Территориальный всплеск культур среднего бронзового века в конце IV и III тыс. до н. э. не столь внушителен: ареал металлоносных культур тогда расширился до 10–11 млн. кв. км (рис. Про.2,4. D).

Зато фантастично впечатляющим стал рывок культур позднебронзового века. Общий пространственный охват металлоносных археологических культур и общностей к середине II тыс. до н. э. достиг того максимума, о котором уже говорилось: от 40 до 43 млн. кв. км (рис. Про.2,4./;').

Пространственная стагнация

Изумляющий нас парадокс исторического развития заключается в том, что апогей ЭРМ очертил рамки той территории, в относительно строгих границах которой протекали все ключевые исторические события последующих трех тысячелетий евразийской истории, имевших место уже после формирования сообществ Евразийского ядра. Почти тридцать последующих столетий контуры территориальных границ этого ядра колебались весьма незначительно. Во всяком случае, изменения эти представляются столь мало значимыми, что никак не могут быть сопоставимы с территориально– хронологическими рывками предшествующих фаз ЭРМ.

Эпоха «раннего железного века», наступающая следом за ЭРМ в I тыс. до н. э., привносит могучие революционные изменения в металлургию, экономику и военную организацию евразийских народов. Однако эта технологическая инновация практически не выходит за географические рамки, установленные финальной стадией ЭРМ – позднебронзовым веком. В последующие эпохи возникают и распадаются блоки культур и государств, включая, к примеру, греко-персидское противостояние, а также столь знаменитые завоевания Александра Македонского. В этих же границах заключена и эпоха знаменитой триады «Рим – Парфия – империя Хань», являвшейся стержневой в Евразии для финальных и начальных столетий двух сменяющих друг друга эр. Однако и тогда установленные границы Евразийского ядра если и расширялись, то весьма мало заметно.

В эпоху великого переселения народов, в первой половине I тыс. н. э., гунны стремительно прокатываются от Китая вплоть до Галлии. Спустя несколько сотен лет еще более сокрушительными предстанут монгольские завоевания, покрывшие львиную долю пространств культур Евразийского ядра. Однако отряды этих воинственных скотоводов-кочевников никогда не посягают на выход за пределы некогда и неведомо кем строго очерченного территориального лимита.

Феномен «неодолимого» географического барьера для высокоразвитых культур евразийского ядра удивляет тем более, что культуры верхнего палеолита, никак не сопоставимые буквально по любым признакам технологического развития с позднейшими, примерно 40–15 тысяч лет назад преодолевали и огромную мрачную Сахару, и выстуженные евразийские полярные равнины, переправляясь через ледяной мост Берингии на громадный Американский материк и, в конечном итоге, осваивая его вплоть до Патагонии.