Линн Пикнетт - Леонардо да Винчи и Братство Сиона Страница 36

Любопытно, что эта расплывчатость может служить ключом к пониманию высказываний Иисуса. Теологи склонны забывать, что он выступал перед реальными людьми и жил в реальном политическом окружении. Например, его пацифистские речи могли быть попыткой развеять подозрения властей в отношении возможного мятежа. Поскольку времена были бурные и в толпах могли быть информаторы, Иисус должен был следить за тем, что он говорит.[261] (В конечном итоге Иоанна арестовали именно из-за подозрений, что он может возглавить восстание.) Иисусу следовало быть очень осмотрительным: с одной стороны, ему надо было создать себе популярность, а с другой — он не должен был показаться властям угрозой существующему порядку — до поры до времени.

Всегда важно понимать, в каком контексте Иисус сказал или сделал что-то. Например, фраза «Пустите детей приходить ко мне и не препятствуйте им»[262] общепризнанно считается проявлением доброты, доступности и любви к невинным. Не будем вспоминать, что политиканы всегда любят целовать детей на публике, но следует принять во внимание, что Иисус с насмешкой пренебрегал условностями — у него в друзьях была женщина сомнительной нравственности и даже мытарь — сборщик налогов. Когда его ученики попытались не пускать к нему матерей и детей, Иисус немедленно выступил и велел им приблизиться. Этот приказ мог быть и еще одним примером пренебрежения общепринятым или же просто желанием показать, кто в доме хозяин.

То же самое происходит, когда Иисус говорит о детях:

«И кто соблазнит одного из малых сих, верующих в меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновой камень на шею и бросили его в море».[263]

Большинство людей считают эти слова проявлением его — Бога — любви к детям. Но немногие замечают условие «верующих в меня». Не все дети достойны его любви, а только те, кто причислен к его последователям. Его фразу можно истолковать как пренебрежение к детям, поскольку смысл его слов «даже дети, которые следуют за мной, важны». Упор делается не на малых сих — но на его собственной важности.

Как мы видели в случае Молитвы Господней, самые знакомые — и наиболее почитаемые — слова Иисуса тоже вызывают много вопросов. «Отче наш сущий на небесах» — слова не Иисуса: их, видимо, ранее использовал Иоанн Креститель, и в любом случае они являются частью молитвы, обращенной к Осирису-Амону. Аналогичный случай — Нагорная Проповедь. Как утверждает Бамбер Гаскон в своей книге «Христиане»: «В Нагорной Проповеди нет ничего принадлежащего только Иисусу».[264] Снова мы видим, как Иисус произносит слова, авторство которых приписывают Иоанну Крестителю. Например, в Евангелии от Матфея (3:10) Иоанн говорит: «… каждое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь». Затем ниже в том же самом Евангелии (7:19–20) в Нагорной Проповеди Иисус использует ту же самую метафору слово в слово, добавляя: «Итак по плодам их узнаете их».

Хотя мало вероятно, чтобы Иисус когда-либо произносил единую речь, которую мы теперь знаем под названием Нагорная Проповедь, она, по всей вероятности, включает в себя ключевые положения его учения — в понимании авторов Евангелий. Хотя по меньшей мере некоторые из этих заповедей, как установлено, являются частью Послания Иоанна, Проповедь очень сложная речь: в ней содержатся этнические, духовные — и даже политические — заявления, и в этом качестве она подлежит тщательному анализу.

Имеются очень серьезные доказательства того, что у Иисуса была и политическая программа. Как только мы осознаем это, многие расплывчатые заявления становятся ясными. Нагорная Проповедь состоит из серии отдельных лозунгов, особенно доходчивых из-за тона, в котором они выдержаны, например, «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Однако циники могут воспринять их как набор банальностей и довольно абсурдных обещаний («Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю»), В конечном итоге каждый революционер в истории пытался заработать популярность среди народа, обращаясь в первую очередь к неудовлетворенным и обездоленным, точно так же, как современный политик обещает дать работу безработным. Это полностью укладывается в его программу в целом: его неоднократные нападки на богатых представляют собой естественную часть действий, направленных на завоевание популярности, поскольку богатые всегда были предметом недовольства.

Но остается неоспоримый факт: слова Иисуса — «любите врагов ваших/блаженны миротворцы/блаженны милостивые» — это слова человека подлинно сострадательного, любящего и заботливого. Был он Сыном Бога или нет, он явно обладал замечательной силой духа. Если вам покажется, что мы проявили определенный цинизм, говоря об этом человеке и мотивах его поведения, мы сделали это только потому, что считаем: имеющиеся доказательства такой подход оправдывают. Для начала, как мы видели, высказывания Иисуса — по меньшей мере, те, что приведены в Евангелиях, — часто выглядят двусмысленными, а иногда прямо противоречат друг другу, временами встречаются слова, которые принадлежат Иоанну Крестителю.

Даже принимая это во внимание, можно подумать, что наши предположения противоречат друг другу: с одной стороны, мы ставим под вопрос мотивы Иисуса и даже его честность, в то же время недвусмысленно связываем его с культом Исиды, основанным на сострадании и любви. Но в этом противоречия нет: на протяжении всей человеческой истории мужчины и женщины свято уверовали в разные религии и политические системы, что не мешало им впоследствии воспользоваться верой для защиты собственных интересов, возможно, даже уговаривая себя при этом, что они соблюдают не личные, а корпоративные интересы. История показала, что христианство — которое провозглашает себя религией любви и сострадания — вывело на сцену своих сынов и дочерей, которые вели весьма далекую от примерной жизнь, так и религию Исиды с течением времени натура человеческая сделала мерзкой.

Таким образом, Иисус был творящим чудеса волшебником, собиравшим толпы, потому что развлекал их. Изгнание бесов не могло не быть зрелищным и должно было обеспечить разговоры об изгонявшем на многие месяцы после того, как он покинул деревню. Оказавшись в центре внимания толп народа, Иисус начал учить людей, чтобы построить свой образ Мессии.

Но, как мы видели, начинал Иисус как ученик Иоанна, из чего следует законный вопрос — а не имел ли Креститель тех же амбиций? К сожалению, информация о нем столь скудная, что доказательно ничего утверждать нельзя: можно только предполагать. Хотя образ Иоанна, сложившийся в нашем представлении, вряд ли соответствует крупной политической фигуре, следует помнить, что наша концепция этого холодного праведника основана на пропагандистском документе движения Иисуса — на Евангелиях Нового Завета.

С одной стороны, Ирод Антипа велел арестовать Иоанна (в соответствии с более достоверным источником — Иосифом Флавием), поскольку считал его возможным мятежником, но это мог быть упреждающий удар, а не реакция на что-нибудь сказанное и сделанное. С другой стороны, Иоанн и его последователи, включая мандеян, не проявляли каких-либо политических амбиций со стороны лидеров, но и это могло случиться только потому, что он был арестован до того, как мог проявить себя, а последователи просто не знали о его тайных мотивах.

Тот момент, когда Иисус начал действовать, видимо, был отмечен следующим событием: он накормил пять тысяч пятью хлебами. Евангелия изображают это как своего рода пикник с чудесами, когда хозяин, к изумлению гостей, умножает скудный запас еды из пяти ячменных хлебов и двух рыб так, что есть возможность накормить всех. В то время эта история имела глубочайший смысл, позднее потерянный. Первое: чудо абсолютно не похоже на любое другое из тех, что творил Иисус, — все другие, предназначенные для публики, были связаны с исцелением в той или иной форме. Второе: в Евангелиях есть намек на то, что в этом событии есть что-то значительное, что не улавливают даже авторы. Сам Иисус усиливает это впечатление, произнеся таинственные слова: «вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились».[265] В Евангелии от Марка никого это событие не поразило. Как пишет А. Н. Уилсон:

«Чудо или знак сосредоточен на том, что народ накормлен, а не на том, что хлеба умножились. Интересно, что у Марка ни один не выражает ни малейших признаков удивления при этом событии. Когда Иисус исцеляет прокаженного или возвращает зрение слепому, то этого обычно достаточно для того, чтобы «изумить» или «поразить» каждого, кто слышит об этом. У Марка изумления нет вообще».[266]

Значение факта насыщения толпы связано не со сверхъестественным характером этого события. Не исключено, что авторы Евангелий придумали связанную с чудом часть этой истории, поскольку ощущали, что какое-то объяснение этому эпизоду надо дать, но не знали почему.