Япония эпохи Мэйдзи - Лафкадио Хирн Страница 37

Уи-оосу, Уи-оосу,

Уи-оос-с-с-с-с-с-с-с-су.

Однако сэми не единственные музыканты в саду. Еще два замечательных создания дополняют их оркестр. Первое — это красивый ярко-зеленый кузнечик, известный японцам под любопытным именем хотокэ-но-ума, что значит «конь мертвеца». По форме голова этого насекомого и в самом деле имеет некоторое сходство с конской головой — отсюда и эта игра воображения. Это удивительно дружелюбное создание, позволяющее взять себя в руки без какого-либо сопротивления и, как правило, вполне вольготно чувствующее себя в доме, куда оно часто заходит безо всяких церемоний. Оно издает очень тонкий звук, который японцы записывают в виде повторения слогов дзюн-та; да и самого кузнечика иногда так и называют: дзюнта. Другое насекомое — тоже зеленый кузнечик, несколько более крупный и намного более робкий; за напев его называют гису[114]:

Тен,

Гису;

Тен,

Гису;

Тен,

Гису;

Тен… (ит.д.)

В жаркие солнечные дни над прудом парят несколько видов стрекоз (томбо). Одна из них — самое прекрасное создание этого рода из всех, которых я когда-либо видел, сплошь отливающее неописуемыми металлическими цветами и невообразимо изящное, — называется Тэнси-томбо («императорская стрекоза»). Еще одна — самая крупная из японских стрекоз и при этом достаточно редкая. Про этот вид говорят, что мужских особей в нем намного больше, чем женских. Наверняка это я утверждать не могу, но за что могу полностью поручиться, так это за то, что если вы поймаете женскую особь, можно почти сразу же привлечь мужскую, выставив пленницу напоказ. Из этих соображений мальчишки стараются добыть женскую особь и, поймав ее, привязывают на нитке к какой-нибудь ветке, распевая любопытный куплет, который в оригинале звучит так:

Конна дансё Корай о Адзума но мэто ни макэтэ

Нигэру ва хадзи дэва найкай?

Ты, мужчина, повелитель Кореи,

неужели тебе не стыдно убегать

от повелительницы Востока?

Эта песенка-дразнилка заключает в себе аллюзию на историю покорения Кореи императрицей Дзингу[115].

Что же касается самца, то он неизменно прилетает, чтобы, в свою очередь, быть пойманным.

XII

Теплыми ночами всякого рода незваные гости заполоняют дом в превеликом множестве. Две разновидности комаров делают всё, что в их силах, чтобы хозяевам жизнь стала не в радость, а кроме того, им хватает ума, чтобы не слишком приближаться к лампам; однако нет никакой возможности удержать сонмы других безобидных созданий от их стремления погибнуть в пламени. Самые многочисленные жертвы из всех, которые налетают подобно проливному летнему дождю, зовутся санэмори. Во всяком случае, так их называют в Идзумо, где они сильно вредят молодым побегам риса. Это крошечное создание величиной и цветом почти такое же, как неочищенное зернышко риса.

Следует сказать, что Санэмори — это имя знаменитого воина древних времен из клана Гэндзи. Существует легенда о том, как во время конного поединка его конь поскользнулся и упал на рисовом поле, из-за чего Санэмори был убит своим противником. Впрочем, смерть эта была весьма своеобразна: воин превратился в насекомое — нещадного пожирателя риса. В определенные летние ночи крестьяне Идзумо разводят на рисовых полях костры, чтобы привлечь это насекомое, бьют в гонги и трубят в бамбуковые трубы, распевая при этом: «О-Санэмори, окажи милость, соизволь прийти сюда!» Когда жучков собирается достаточно много, каннуси произносит молитву, и сжигается соломенная фигура, изображающая всадника верхом на коне; как вариант, эту фигуру сбрасывают в соседний ручей или канал. Этим обрядом, согласно поверью, поля очищаются от вредоносного насекомого. Связанная с ним легенда могла возникнуть в силу того обстоятельства, что его тельце с крыльями имеет некоторое сходство со шлемом японского воина[116].

Следующие по численности среди жертв огня — это мотыльки; некоторые из них весьма необычны и красивы. Самый замечательный — это огромное создание, известное в народе под названием окори-тётё — «малярийный мотылек»; бытует поверье, что он заносит перемежающуюся лихорадку в любой дом, куда залетает. Его тело примерно того же веса и почти столь же сильное, как у самой крупной колибри, а его сопротивление, когда он, сжатый в руке, старается высвободиться, поражает своей силой. В полете он издает очень громкий стрекочущий звук. Крылья одного экземпляра, изученного мною, достигали в размахе пяти дюймов от кончика до кончика и всё же казались маленькими относительно веса его тела. Они были густо покрыты темно-коричневыми и серебристо-серыми крапинами.

Однако многие крылатые ночные пришельцы умеют, как и комары, избегать роковой лампы. Самый фантастичный из визитеров — это торо, он же кама-кири, в Идзумо называемый кама-какэ, — светло-зеленый богомол, которого ужасно боятся дети, поскольку он больно кусается. Кама-какэ очень велик. Я видел экземпляры более шести дюймов в длину. Блестящие его глаза ночью кажутся черными, но днем видно, что они цвета травы, в какой окрашено и всё его тело. Богомол удивительно агрессивен. Я видел, как один, на которого напала большая сильная лягушка,