Александр Тюрин - Война и мир Ивана Грозного Страница 38

Когда 28 июля хан Саип-Гирей подошел к городу Осетру; «воевода Глебов бился с неприятелем в посадах, много татар побил и девять человек живых прислал в Москву».

Через два дня крымцы Саип-Гирея вышли на берег Оки, в районе Каширы, и стали готовиться к переправе; здесь вступил с ними бой передовой русский полк под начальством князя Ивана Турунтая-Пронского. На помощь подоспели князья Микулинский и Серебряный-Оболенский. Хан отступил от «берега» и уже 3 августа начал осаду Пронска, в рязанской земле. Местные воеводы Василий Жулебин и Александр Кобяков оборонялись упорно. Хан не смог взять город, несмотря на наличие турецких осадных орудий, и пошел обратно, к Перекопу. Московские воеводы пытались его догнать, но не смогли. (Средняя скорость передвижения крымцев была около 100 километров в сутки.)

Засилье крымских феодалов в Казани приветствовалось далеко не всеми. В мае 1541 в Москву приезжали представители казанских оппозиционеров и жаловались Ивану IV (тогда еще десятилетнему мальчику), что крымцы забирают себе ясак, а хан Сафа-Гирей переправляет казанские доходы в Крым. «Ныне Казанским людем велми тяжко, у многих князей ясаки поотъимал да Крымцом подавал; а земским людем великаа продажа: копит казну да в Крым посылает».

Весной и летом 1542 крымский калга ходил на северскую и рязанские земли, однако московские воеводы не пустили его вглубь страны.

В том же году, летом казанцы ходили на Вятку, а осенью, во главе с ханом Сафа-Гиреем, на Муром, где взяли большой полон.

В декабре 1544 крымцы разорили земли по верхней Оке и взяли много пленных, не получив никакого отпора со стороны рассорившихся между собой московских воевод.

Казанцы опустошали окрестности и сельские волости Владимира и Гороховца, Нижнего Новгорода и Мурома (1544–1545).

Несмотря на перемирие между Москвой и польским королем, добрый католик Сигизмунд, вслед за османской Портой, натравливает казанского хана на русских. В письмах казанского хана Сафа-Гирея королю Сигизмунду, хранящихся в варшавском архиве и относящихся к 1542–1545 (публикация Д. А. Мустафиной), содержатся отчеты о проделанной работе: «Землю московскую завоевал и опустошил… Зо всим своим войском был и замки (крепости, города) иншии побрал, и иншии попалил, и со всем войском своим был есми за Окою рекою далеко в земли неприятельской». Хан пишет, что походах на Москву участвовало до 70 тысяч воинов; помимо казанцев, также ногайские мурзы и астраханцы. «И теперь тоя земля та пуста… до Студеного моря». Хан хвастается, что Вятская земля покорна ему и платит дань.

О том, что казанцы «много христианства погубиша и гроды пусты створиша», сообщает Казанский летописец. Страшным разорениям, причиненным в 1535–1545 гг. ханом Сафа-Гиреем этот источник посвящает отдельную главу, называваемую «От казанцев пленение Рускую землю».

«От Крыма и от Казани почти половина Русской земли пустовала», писал позднее об этом времени Иван Грозный. И его, оппонент А. М. Курбский, упоминал в «Истории о великом князе Московском», что «уже было все пусто за осьмнадесять миль до Московского места».

Десятки казанских набегов 1520-40-х годов поражали и центр русского государства, и весьма отдаленные его районы, координировались с крымскими и литовскими походами, приводили к огромным материальным и демографическим потерям. К 1550 г. в казанском ханстве было около 100 тысяч русских рабов.

Сложившаяся ситуация привела молодого великого князя к решению о необходимости военного разгрома Казани, и, в отличие от предыдущих правителей, Иван IV был тем человеком, который доводил свои решения до конца.

В апреле 1545, по указанию великого князя Ивана, князья Пунков, Иван Шереметев и Давид Палецкий пошли к Казани на стругах, с Вятки двинулся кн. В. Серебряный и из Перми воевода Львов. Сперва, на Вятке и Каме, русским воеводам сопутствовал успех, они неизменно громили казанские отряды. Воеводы Серебряный и Пунков, сойдясь у Казани, разбили посланное на них войско, но затем… отправились назад. А воевода Львов, который с пермяками подошел к Казани слишком поздно, был уничтожен казанцами вместе со своим отрядом.

Несмотря на то, что и это поход показал все огромные минусы русской военной организации, в октябре-декабре 1545 г. в Казани началось возмущение против хана Сафа-Гирея и крымских феодалов. «Начаша рознь быти в Казани». Хан Сафа-Гирей почувствовал недовольство казанских мурз и «учал (начал) их убивати; и они поехали многие ис Казани к великому князю, а иные по иным землям».

17 января 1546 казанцы прогоняют Сафа-Гирея и его крымскую камарилью. «Воста в Казани в вельможах и во всем народе, и во всем люду казанском смятение великое; воздвигоша бо крамолу, все соединившися болшие с меншими, на царя своего Сапкирея и свергоша его с царства, и выгнаша ис Казани со царицами его».

В июне 1546 в Казани садится на трон московский ставленник Шиг-Алей, но вскоре Сафа-Гирей, отдохнувший у ногаев, возвращается. Шиг-Алей бежит, а татарские князья, поддержавшие его, уничтожены крымской партией.

В декабре 1547 русские войска направились из Нижнего Новгорода к Казани, но на Волге лед оказался тонок, потонуло много пушек и пищалей. Кн. Д. Бельский, Микулинский и Шиг-Алей дошли до Казани. На Арском поле Сафа-Гирей был разбит и вдавлен в город передовым полком кн. Микулинского. Однако через 7 дней русские, потеряв в бою воеводу Г. Шереметева, отправились домой.

Постоянные организационные проблемы, порожденные в первую очередь феодальным мышлением военачальников, плюс наличие второго «крымского фронта», раз за разом делают казанские походы неуспешными, и это дорого обходится пограничным русским областям.

В сентябре 1548 г. казанцы под началом Арака-Богатыря нападают на галицкие земли, но костромской наместник Яковлев разбивает их. Арак-Богатырь погибает в бою. В марте следующего года казанцы ходят в Муромские земли. В том же месяце умирает старый ненавистник России казанский хан Сафа-Гирей.

Казанское ханство оказалось в особо уязвимом положении и Иван IV, обладавший ясным стратегическим мышлением, сделал всё необходимое для того, чтобы окончательно решить «восточный вопрос».

Решительные действия против Казани до определенной степени были подстрахованы укреплением крымского рубежа. К началу 1550-х гг. оборона от крымцев была уже достаточно глубокой и надежной. Все города «от поля», то есть находящиеся южнее Оки, были снабжены крепостями.

Передняя линия обороны проходила по крепостям Пронск-Михайлов-Зарайск-Тула-Одоев-Белев-Козельск-Карачев-Мценск.

В тульской земле, помимо самого тульского кремля, стояли крепости Городенск-Венев, Епифань, Скопин, Печерники, Дедилов, Лонков.

Русские полки теперь располагались и в Северской земле, в Путивле, Новгород-Северском.

Много было русских крепостей в заокско-брянском крае – Воротынск, Брянск, Калуга, Лихвин, Белев, Болхов, Карачев, Новосиль, Мосальск, Перемышль.

Крепости Венев, Тула, Одоев, Белев, Лихвин, Козельск прикрывали проход между брянскими и мещерскими лесами.

По «берегу» проходила вторая линия обороны. Рязань, Коломна, Кашира, Серпухов, Калуга были хорошо укрепленными городами с крупными гарнизонами.

В это время уже прекратились за ненадобностью росписи «угорских воевод» – река Угра оказалась в тылу.

Любой наш турист, который проплывает на прогулочном кораблике по Рейну или Мозелю, поражается обилию средневековых каменных крепостей (или, вернее, их развалин, после того, как там поработали саперы Наполеона) – такое впечатление, что они стоят на каждом километре. Такое количество каменных фортификаций объясняется вовсе не интенсивностью французских набегов. А, во-первых, обилием камня в этих краях, во-вторых, густотой населения на плодородных почвах, в-третьих, интенсивностью транспортного потока на указанных речных артериях. Рыцари обирали купцов и крестьян и естественно имели средства для воздвижения фортификаций, необходимых для конкурентной борьбы с такими же псами-рыцарями (Rauber-Ritter).

По сравнению с рейнскими замками, русские крепости были редки и строились из дерева. Обычно они ставились у переправ, на реках, и при их слиянии. Типичная крепость стояла на мысу, находящегося в центре естественной дуги, образуемой высоким берегом реки.

Крепости, со стороны плато, дополнительно защищались земляными валами, рвами, острожками, где располагалась артиллерия и стрелки. В качестве переднего края обороны крепостей использовались волчьи ямы и плотины.

Русскими войсками использовались и мобильные полевые фортификации, именуемые «гуляй-город».

То, что правительство постоянно создавало новые засечные черты, указывает на эффективость этой оборонной технологии.

Засечные черты опирались на массивы Брянских и Мещерских лесов, на реки Ока, Вожа, Осетр, Ула.

«Большая засечная черта» проходила через Козельск, Белев, Болхов, Тулу, Переяславль-Рязанский.