Николай Байбаков - Моя родина – Азербайджан Страница 38

Видно, так и оставаться бы мне холостяком, если бы не нашлась невеста совсем рядом, здесь же, под крышей наркомата. Все было настолько обыкновенным и в то же время очень характерным для судеб таких людей, как я, что и ныне, по прошествии такого времени – более полувека, кажется чрезвычайно удивительным…

Однажды в комнату отдыха, где я в то время обедал, вошла девушка – новый работник наркомата. Окончив инженерноэкономический институт, она работала референтом заместителя наркома по строительству. Принесла на подпись срочный документ. На вид ей было всего лет двадцать, аккуратная, строгая, но очень миловидная, с умными живыми глазами. Чем-то она меня сразу тронула, и я тут же выяснил, что зовут ее Клавой. И вдруг совершенно неожиданно для себя предложил первое, что пришло в голову, – глупее, как говорится, не придумаешь:

– Садитесь, Клава, обедать со мной.

– Нет, нет, что вы! – вспыхнула она.

– Ну, если не хотите обедать, – уже осмелев, сказал я, – тогда вечером приглашаю вас в кино. Пойдете, а?

Она согласилась. И мы стали встречаться.

Как-то узнав об этом, Каганович приказал управляющему делами достать для меня два билета в театр. После спектакля – была не была! – я пригласил Клаву в ресторан, заказал кахетинского вина и, решившись, сказал ей:

– Вот что, Клава. Нет у меня времени на ухаживания. Совсем нет. И если я тебе нравлюсь, то вот моя рука. А если нет – прогони меня сейчас же.

– Можно подумать? – тихо спросила она.

– Можно. Даю тебе полчаса подумать.

Не помню, что я думал и чувствовал, говоря так, но говорил не в шутку, а вполне серьезно. Я знал, что такого удобного случая для того, чтобы объясниться с Клавой, может, долго не будет. И еще я знал, кому я даю такой срок на обдумывание, видел по ее глазам, по всему ее милому, доверчивому облику, Клава – свой, надежный человек, она понимает, в каком сверхжестком режиме времени я живу, у нас общие мысли и заботы.

На другой день мы с Клавой расписались в загсе, а на следующее воскресенье к пяти часам вечера решили созвать на свадьбу родных и друзей.

Но воскресенье, как я уже говорил, ничем для меня не отличалось от будней: с утра я был в наркомате, уверенный, что к пяти часам вечера освобожусь. Однако во второй половине дня Каганович вызвал меня на совещание. Вот уже и пять часов, гости конечно же собрались на даче нашего наркомата в Томилино, ждут меня, жениха. Как быть? Что предпринять? Надо ли говорить, что я сидел на том совещании как на горящих углях! Но ведь обсуждали-то проблемы насущные, от решения которых зависело многое в работе, те, в которых я был кровно заинтересован, и без меня, моих ответов, моих проектов совещание во многом лишалось смысла. Никак не мог я уйти, отпроситься с совещания даже по самой уважительной причине!

Вот пробило шесть часов, а совещание продолжалось. Управляющий делами решился напомнить Кагановичу:

– Лазарь Моисеевич, Байбаков сегодня женится, у него сегодня свадьба. Надо бы его отпустить.

– Да? – рассеянно произнес Каганович. – Хорошо. Мы это сделаем. – Он кивнул и тут же продолжил разговор о деле.

Совещание закончилось в семь часов и только к восьми часам я добрался до дачи. Гости притомились, устали, но за стол без жениха не садились. Наконец, свадебное застолье началось. Нас поздравили, подняли бокалы, крикнули: «Горько!». Я выпил рюмку водки, и сразу же, чего со мной никогда не было ни прежде, ни потом, у меня вдруг зашумело в голове и все поплыло перед глазами:

– Клава, мне плохо… Не могу… Пойду лягу…

– Коля, неудобно, свадьба у нас, гости! – испуганно шепнула она.

– Ты хочешь, чтобы меня пьяным в стельку увидели?

В дальнейшей жизни, долгой и разной, столько раз приходилось мне бывать на свадьбах, кричать с рюмкой в руке «Горько!» друзьям и родным, а вот о своей свадьбе и вспомнить нечего. И вспоминается только разве как урок: многие годы, будучи уже и наркомом, избегал я лишней рюмки.

С Клавдией Андреевной, моей дорогой женой и другом, мы прожили вместе сорок три года, как сорок три дня, душа в душу и сердце в сердце, в согласии и любви. Она родила мне дочку и сына. А в те молодые, незабвенные дни супружества нам молодым, полным сил и надежд, будущее казалось ясным, без единого облачка. Именно такой, безоблачной, полной надежд и свершений я хотел бы видеть жизнь своих родных, близких и друзей в России и Азербайджане, и именно таким – светлым и радостным я хотел бы видеть будущее отношений между нашими братскими народами.